Аркадий Аверченко
Шрифт:
В ближайшие годы трио Аверченко — Раич — Искольдов станет неразлучным, причем связывать этих людей будут не только деловые отношения. Судя по письмам Раисы Раич, представленным в архиве писателя, она была его последней возлюбленной. Искольдов знал о романе жены и тем не менее замечательно относился к Аркадию Тимофеевичу. Они и на фотографиях всегда вместе, причем Искольдов все время как-то самоустраняется: то у ног Аверченко сидит, то выглядывает из-за плеча. Словно говорит: «Я понимаю, в сравнении с ним я проигрываю!» Впрочем, певица Кира Вэйн, жившая с Искольдовым в гражданском браке в 1940-х годах, намекала на его гомосексуализм.
Раиса Раич и Евгений Искольдов были самыми
Аверченко не задержался ни в Болгарии, ни в Сербии, ни в Хорватии. Он решил поселиться в Чехословакии. Почему? Этому есть и объективные, и субъективные причины.
Чехословацкая республика к 1922 году почти вышла из послевоенного экономического кризиса. В ее развитие вкладывали инвестиции европейцы и американцы. Работали заводы «Шкода». Страна лидировала в мире по экспорту обуви, изделий из стекла. Президент Томаш Масарик хорошо относился к русским беженцам, поэтому их диаспора в Чехословакии считалась одной из самых благоустроенных.
У Аверченко в Праге были хорошие знакомые — местные издатели Отто и Вилимек, выпускавшие его книги еще до войны, в 1912 и 1914 годах. Переводчики рассказов Аверченко на чешский язык Винценц Червинка и Владимир Веверка тоже жили в Праге. Вполне вероятно, что именно они и готовили общественное мнение к приезду русского «короля смеха».
Итак, 17 июня 1922 года писатель въезжал в Прагу. Корреспонденции о его прибытии разместили многие чешские газеты и иллюстрированные журналы. Приведем одно из остроумных интервью этого времени:
«— Что Вам нравится в чехах?
— Нравится, что они не сравнивают свои города с другими европейскими городами. А вот один румын мне сказал, мол, Бухарест — это маленький Париж! Однако, возразил я ему, еще ни один парижанин не утверждал, что Париж — это большой Бухарест!
— А что в Чехословакии Вам не нравится?
— Способ, каким здесь оберегают спящего человека от холода. Вы наваливаете на него целый ворох перин, от чего постель превращается в пирог: нежное, пышное тесто и начинка из полузадохшегося бедолаги. Утром горничная долго ищет его под этими сугробами, а потом делает ему искусственное дыхание.
— Скоро ли, на Ваш взгляд, придет конец большевизма в России?
— Конец большевизма наступит 7 декабря в половине шестого вечера!
— Почем Вы знаете, что это произойдет именно тогда?
— А почем Вы знаете, что этого не произойдет?
— Вы меня убедили! Какую форму правления Вы хотели бы иметь в России будущего!
— Такую, при которой меня не застрелят.
— И это вся Ваша программа?
— Да, я человек скромный!» (8 августа 1922 года).
Из пражских адресов Аверченко нам точно известен только один — отель «Zlata Husa» («Золотая гусыня»), который и по сей день находится в старом центре города, на Вацлавской площади. Чехи объясняют название отеля легендой: владелицей дома когда-то была богатая вдова, имевшая молодую, но крайне непривлекательную и умственно отсталую дочь. Будучи уже в брачном возрасте и имея неплохое наследство, она так и оставалась незамужней. По этой причине ей дали прозвище «Zlata Husa».
К моменту приезда Аркадия Аверченко эта гостиница была очень недешевым новостроем, что его не смутило. Писатель любил устраиваться с комфортом, и если в Петербурге он жил
Итак, у Аверченко появился новый постоянный адрес, над которым некоторые его знакомые иронизировали. Лиза Культвашрова (о ней пойдет речь ниже) однажды прислала ему шуточную открытку «в никуда»:
«Золотая Гуся или Порося
№ 65 или 56
Все равно — куда попадет».
Вскоре по приезде Аверченко встретился со старыми петербургскими знакомыми — поэтом Петром Потёмкиным и основателем журнала «Аполлон» Сергеем Маковским, осевшими в Праге. Оба состояли в Союзе русских писателей и журналистов в Чехословакии и посоветовали Аркадию Тимофеевичу тоже стать членом этой организации. Она защищала интересы русских беженцев и многим из них оказывала материальную и практическую помощь: организовывала литературные, литературно-музыкальные и авторские вечера, публичные дискуссии. Союз издавал литературно-художественный сборник «Ковчег» под редакцией Валентина Федоровича Булгакова (последнего секретаря и биографа Льва Николаевича Толстого) и Марины Ивановны Цветаевой (поэтесса жила в Праге и окрестностях с августа 1922 года по октябрь 1925 года).
Одним из основателей союза был Вячеслав Францевич Швиговский, которому Аверченко официально передал заботу по охране своих авторских прав. Швиговский стал для писателя не только деловым партнером, но и добрым другом. Необыкновенно теплые отношения сложились у Аркадия Тимофеевича и с другим членом союза — журналистом Константином Павловичем Бельговским. Аверченко был на восемнадцать лет старше своего нового друга и поэтому ласково называл его «Косточкой». В архиве писателя хранится портрет Бельговского с трогательной надписью: «Милому хорошему другу Аркадию Тимофеевичу, на память о Праге, пражских приключениях, вечерах в „Золотой Гуси“… общих радостях (слава богу, их было много) и общих горестях (одна — но большая — Л. Жукова). На память о всём хорошем от Косточки» [88] .
88
РГАЛИ. Ф. 32. Оп… 1. Д. 238. Л. 1.
Бельговский помогал Аверченко и его труппе в организации первого выступления в Праге, которое состоялось 3 июля 1922 года в Сметановом зале Обецкого дома. Отзыв об этом вечере тоже писал Бельговский: «Я едва ли ошибусь, если скажу, что одним из наиболее ярких событий в Пражской жизни за последний месяц был приезд в Прагу короля русского смеха Аркадия Аверченко. Несмотря на мертвый летний сезон, несмотря на то, что половина пражан разъехалась по дачам, а другая половина проводит дни у воды на обмелевшей Влтаве, Аркадий Аверченко сумел приковать к себе всеобщее внимание, завоевать всю прессу от социалистической до национальной и — о, небывалое явление в июле, — наполнить один из самых больших пражских залов — Сметанов своими почитателями и поклонниками. С приездом Аркадия Аверченко мягкий русский смех зазвучал в Праге и увлек, развеселил не только русских, но и чехов, заставил просветлеть хмурые озабоченные лица, забыть все печальное в текущей невеселой жизни, отойти в сторону от повседневщины» (Бельговский К. П. Победа русского смеха // Русь. 1922. 5 июля).