Аркадия
Шрифт:
Аксель засмеялся.
– Так вы считаете, вы в сказке?
– Мои родители охарактеризовали это место, как злую Нарнию.
– Отчасти верно.
– И в Аркадии я есть, - сказала вдруг Делия. Одна из самых неуместных отсылок к латинским корням европейского романтизма, которую я встречал. Но Аксель крикнул:
– Да!
Голос его ударился об лед и зазвенел.
– Ты все поняла!
– Я была права, - пробормотала Делия, но делиться своими наблюдениями не спешила, и Аксель продолжил.
– Это царство смерти. Сквозь него течет Великая Река, хранителем которой являюсь в том числе и я.
– Но ты так и не сказал, ты - это кто?
– засмеялась Астрид.
– Так что понятнее не
– Я, можно сказать, принц. Технически, я ваш дядя. Я храню Реку и выполняю работу, которую оставили много лет назад ваши родители. Мне, метафорически выражаясь, не хватает рук. Отец ждал вас. Вы - его первые внуки, он возложил на вас большие надежды.
Мы вышли в иной зал, такой же просторный, но светлее, с каменными стенами и высокими окнами, намного более земной. В середине стоял длинный стол, почти разделивший все помещение пополам, витражи, на которых цвели розы и давали плоды гранаты, напоили зал рассеянным красным светом, высокая люстра с сотней не горящих свечей угрожающим образом висела на цепях, казавшихся совершенно ненадежными. Мы с Астрид не стали дожидаться приглашения Акселя и сели за дубовый стол, он приятно пах деревом и вином. Я почувствовал себя на экскурсии в трапезной средневекового замка. Даже спинки скамьям не полагалось.
Когда все расселись, стараясь скрыть неловкость, Аксель вскочил на стол. Длинный и пустой, он оставлял Акселю пространство для маневра. Аксель расхаживал по нему, как канатоходец, хотя впечатляющего в этом ничего не было, смотрелось забавно.
– А ведь вы даже не знаете, чья кровь течет в вас! Они вам не рассказали! Потому что они трусы! Или, может быть, у них была какая-то очаровательная, сладкая версия о том, что их похитили феи?
– Мои родители говорили, что были принцем и принцессой, - сказал Герхард. Он явно был несколько раздражен тем, что Аксель говорил о его родителях в таком снисходительном тоне. Я от своих родителей многого не ждал и был благодарен, что они в состоянии приподнести мне хоть какой-то сюрприз.
– Это правда, - пожал плечами Аксель.
– Ты ведь Герхард, да? Твой отец был Принцем Палачей, а мать Принцессой Смертного сна.
– Класс, - сказала Делия.
– У меня была подруга с таким ником в инстаграмме.
Аксель засмеялся, хотя я не был уверен, что он знает, что такое инстаграмм. Он лег на стол, сложил руки на груди, как умерший в гробу, его корона соскользнула вниз, чуть-чуть, но удивительным образом не упала, Аксель не обратил на это внимание, будто она была естественной частью его тела, как спадающая на лоб челка. Аксель закрыл глаза и нараспев сказал:
– Неблагой Король Долины Реки, Отец Смерти и Пустоты, следит за тем, чтобы река никогда не обмелела. И ныне, пока брат его, Благой Король Спасения, Отец Покоя и Справедливости, отдыхает в своей гробнице, мой милый папа, ваш дедушка, занимается и сплавлением душ в новую жизнь. Иными словами, он здесь главный. Иногда он заводит детей со смертными женщинами, похищает их для того, чтобы они помогали ему. Но эта традиция практически исчезла после побега ваших родителей. К моему удовольствию, мне нравится быть его единственным сыном.
Аксель резко выпрямился, поправил корону и крикнул:
– Почему я вообще должен ждать?! Я выпущу вам кишки и накормлю ими моих гостей, если вы не в состоянии накрыть обед!
И тут же он, таким же дружелюбным, чуточку театральным тоном продолжил:
– Ох уж эти слуги, да? А, у вас же не было слуг! Привыкайте! Абсолютная власть любого сделает капризным. Так вот, вы, если хотите знать, особое дело. Я, к примеру, несу в себе лишь кровь Отца Смерти и Пустоты, что определенно лучше, чем ничего, хотя кого я обманываю, ничто не может быть лучше, чем Ничего!
Он засмеялся. В его безумии было позерское очарование, и все же оно не было поддельным.
– Но в вас течет кровь обоих Королей Аркадии, бодрствующего и спящего.
– А имена у них есть?
– спросила Констанция.
– Так будет проще о них рассказывать.
– Их имена, дорогая Констанция, всеми, включая них забыты, потому как сорок тысяч лет минуло с того времени, как они были произнесены, и нет больше того языка, и время поглотило все, что могло бы напомнить нам о том, как их звали когда-то. Ввиду того, что Благой Король почивает на своем ложе, и противопоставление не имеет смысла, я посоветовал бы вам называть вашего будущего господина просто Отцом.
– Но он нам дед!
– Титул и актуальные родственные связи могут расходиться друг с другом. В общем, вы первые дети от союза детей двух королей, их первые внуки. Здесь, в Аркадии, новой жизни зародиться не может, это долина смерти. Но ваши родители умудрились вас зачать, а потом сбежали, оставив свои обязанности. Они пообещали вас, наверняка, думая, что вы им не понравитесь, но жизнь она, знаете, сложнее. Кто-то забыл, кто-то подумал, что он забыл, а кто-то даже убедил себя в том, что все это был долгий сон. И, к счастью, Река подарила нам вас. Теперь я могу несколько расслабиться, я устал отвечать за войны на Ближнем Востоке, эпидемию Эболы, самоубийства романтически настроенных личностей и кодификацию всех этих смертей одновременно! А ведь это даже не все мои обязанности!
В этот момент я услышал навязчивый скрежет, как будто кто-то упрямо пытался выпотрошить камень. Было неприятно почти физиологически, примерно такие ощущения вызывают завывания бормашины, доносящиеся из кабинета зубного.
А потом я увидел то, что удивило меня больше, нежели известие о том, что я внук какого-то духа или даже бога смерти. В зал, как в фильмах, один за другим начали входить слуги. Они несли блюда и бутылки, наполненные вином, все как в фильмах BBC о королевском дворе Карла Великого, такая документальная и аппетитная красота, и я даже был голодным, только вот всякая охота вкушать что-либо отпала у меня при первом же взгляде на слуг.
Лучше бы я смотрел в пол, делая вид, что смущен таким пристальным вниманием к моей скромной персоне. В зал вереницей заходили существа, прямоходящие, но при этом совершенно лишенные всего человеческого. Больше всего они напоминали насекомых. Они дрожали, словно испытывали постоянную боль, они передвигались на многочисленных лапках, по отдельности слишком тонких, чтобы удержать вес тела. Их жвала, жала, части хитиновых панцирей находились в непрерывном движении. Я увидел существо, напоминающее кузнечика, только у него было множество глаз, раскиданных по всему телу, блестящих, черных, вращающихся в разных направлениях. Я увидел что-то похожее на мадагаскарского таракана, блестящее, с длинными усиками и полукруглым, массивным, распухшим телом, оно издавало атональные визги через равные промежутки времени, это были чудовищные, раздирающие голову на части звуки. Следующее существо, которое несло что-то напоминающее жаркое, показалось мне похожим на жука-голиафа, непропорционально маленькая голова, бутылочно-узкая шея и расширяющееся к низу округлое тело, от которого, казалось, в произвольном порядке, как отростки дерева, отходили изогнутые ножки, быстро постукивавшие по каменному полу. За существом следовала личинка, она ползла по полу, к ней были крючками привязаны подносы со сладостями, и я видел как из-под проколов в ее теле струится вниз желтоватая, похожая на гной жидкость. Безглазая, слепая личинка не меняла направления, и иногда ее подталкивали, чтобы она повернула. Слуги ставили подносы на стол, а я лишь мечтал о том, чтобы они не коснулись меня. Они были отвратительны по-особому, отвратительны инстинктивно. Я даже позавидовал Герхарду, который говорил, как заведенная игрушка: