Арканум

Уилер Томас

– Зачем я с тобой связался? Ты никогда не изменишься.

– Это неправда, – возразила Эбигейл. – Я поеду с тобой.

Мэттью поднялся:

– Нет.

– Не уходи, – взмолилась Эбигейл.

Он обернулся:

– Возвращайся к мамочке и папочке. А я найду себе настоящую женщину.

Слово «настоящую» Мэттью произнес с нажимом, заставив Эбигейл поморщиться.

Он быстро исчез в боковом проходе, но она еще некоторое время слышала его бормотание. Эбигейл понимала, что скоро Мэттью протрезвеет. Его глупая злость пройдет, и он снова станет прежним. Но теперь ей стало одной страшно. Она натянула на уши свой цилиндр и села у стены, обхватив колени. Наверху барабанил дождь, на душе было тоскливо.

По щекам покатились слезы. Эбигейл всегда плакала, когда оставалась одна. Ее слез Мэттью не видел и не увидит. Эбигейл плакала тайком, сколько себя помнила.

Она закрыла глаза, опустила голову на колени, стараясь заснуть под убаюкивающий шум дождя. Вдруг из туннеля донесся пронзительный, раздирающий душу визг. Эбигейл подняла голову и вгляделась в темноту.

– Мэттью!

В другом конце станции «Сити-Холл» возникли четыре фигуры. Гудини снял шляпу, стряхнул капли дождя. Дойл прошел дальше, внимательно осматривая все вокруг. Мари сложила зонтик, обводя взглядом сводчатый потолок туннеля.

– Мне здесь не нравится, – заключила она.

Замыкал шествие Лавкрафт с потрепанным ранцем за плечами, в котором что-то позвякивало. Мари прикрыла лицо дрожащими руками.

– Что случилось? – тревожно спросил Дойл.

– Не знаю, – прошептала она. – Очень тяжело дышать.

– Наверное, клаустрофобия, – предположил Гудини.

– Нет, – сказала Мари. – В этом воздухе я чувствую что-то нехорошее.

Дойл повернулся к Лавкрафту:

– Начинайте.

Лавкрафт скинул ранец на пол и расстегнул. Внутри обнаружился набор непонятных инструментов – переносная лаборатория демонологических исследований. Он стал перебирать причудливого вида устройства с сосредоточенностью хирурга, приготовившегося к сложной операции. Снял мягкую черную шляпу и повесил на шею защитные очки с выпуклыми линзами. После непродолжительного размышления сунул руку в некоторое подобие рукавицы, изготовленной из кости какого-то крупного животного, натянул ее до запястья и закрепил на локте с помощью кожаных ремешков. На «рукавице» был выгравирован какой-то символ, а у основания прикреплен небольшой нефритовый щиток. От этого щитка по всей поверхности «рукавицы» тянулись многоцветные проводки, связывающие ее с управляющим устройством, размещавшимся у ног Лавкрафта. Он надел защитные очки и включил тумблер на управляющем устройстве. Там завертелись какие-то катушки, защелкали контакты. «Рукавица» стала подрагивать, в воздухе замерцали зеленые змееобразные всполохи. Дойл изумленно наблюдал, как излучаемые чудесной «рукавицей» всполохи постепенно превратились в загадочные математические символы. Катушки завращались быстрее. Лавкрафт наклонился и свободной рукой начал поворачивать наборный диск на управляющем устройстве, не отрывая глаз от быстро сменяющих друг друга цифр и формул, которые возникали перед ним в воздухе.

Дойл откашлялся.

– Говард, что это такое?

– Раковина Элтдауна, модифицированная Дювалем, – быстро ответил демонолог. – Символы, которые вы наблюдаете, это язык великого племени яйт. Я сейчас пытаюсь сформировать эфирный мост, но на это потребуется время. Так что пока помолчите.

Дойл с Гудини подошли к Мари. Она прислонилась к колонне. Ее лихорадило.

– Мари, что с тобой происходит? – спросил Дойл.

– Мне ужасно холодно. Как в ледяном погребе. – Она плотнее обернула вокруг шеи шаль. – Обычно, если духи появляются, я чувствую их дыхание. А здесь... какая-то пустота.

– Есть результат! – воскликнул Лавкрафт, сбрасывая очки и вытирая со лба пот. – Несмотря на помехи, мне удалось уверенно поймать субауральную вибрацию.

– И что? – промолвил Гудини.

– А то, что моя теория, которую я разработал сравнительно недавно,

работает. В субультранизком диапазоне частот действительно можно принимать сигналы из параллельных миров. – Лавкрафт посмотрел на остальных членов Арканума и вздохнул. – Ладно, скажу проще. Известно, что киты, общаясь друг с другом, используют частоты много ниже, чем мы, когда разговариваем. Почему? Потому что вода и воздух совершенно разные среды и звуковые волны распространяются в них по-разному. А теперь представьте параллельный мир, где измерений не четыре, как у нас, а, например, шестнадцать. Я предположил, что электромагнитные колебания, приходящие из такого мира, оставляют в нашей атмосфере следы, подобно тому, как наши ноги, вышагивая по песку, оставляют в нем отпечатки.

– Говард, – попросил Дойл, – переведите, пожалуйста, все это на нормальный язык.

Лавкрафт грустно улыбнулся.

– Короче, мы сейчас здесь не одни. – Он показал на зеленые мерцающие символы над «рукавицей». – В радиусе ста метров я засек пять или шесть энергетических сигнатур.

Дойл всмотрелся в символы.

– А может, это бродяги или полицейские?

– Нет, Артур, у людей сигнатуры совсем другие.

В этот момент из туннеля донесся пронзительный вибрирующий вопль, от которого у всех четверых сжались сердца.

– Это где-то на нижних платформах! – крикнул Дойл, устремляясь к лестнице. Мари и Гудини побежали за ним, а следом поволок свое оборудование Лавкрафт.

– Говард, ты сумеешь точно определить направление? – спросил Гудини, сбегая вниз по ступенькам.

– Попробую, – пробормотал Лавкрафт, отстегивая на ходу «рукавицу».

Он остановился, уложил ее вместе с управляющим устройством в ранец и вытащил другой инструмент, по виду напоминающий взбивалку для яиц с пистолетной рукояткой. Нажал на курок. Вначале там что-то заискрило, а затем внутри той части, которой обычно взбивают яйца – она была деревянная, похожая на какой-то африканский амулет, – начали перекатываться шарики.

– Они близко.

Дойл на ходу нажал потайную кнопку на набалдашнике своей трости, и снизу выскочило длинное острое лезвие. Гудини уже был впереди всех.

– Подождите! – попросил Лавкрафт и начал поворачивать «взбивалку», следя за поведением шариков. В одном из направлений их движение существенно убыстрилось. – Сюда, – сказал он. – Вон на ту платформу.

– Эта штука их почувствовала? – поинтересовался Дойл. – Кто они?

– Демоны. – Лавкрафт поднял «взбивалку». – Это локатор демонов, изобретенный безумным арабом Абдуллой аль-Хазредом, автором «Некрономикона». Его нашли в Безымянном городе. Потом локатор попал к Дювалю, и он его усовершенствовал... вместе со мной.

– Демоны, – проворчал Гудини. – Ненавижу демонов.

Дойл кивнул Лавкрафту:

– Идите впереди. Будете показывать дорогу.

Лавкрафт стал спускаться на платформу нулевого уровня. Он сейчас был бледнее, чем обычно. От «взбивалки» шел пар. Рабочая часть вращалась, шарики внутри громко стучали. Иногда оттуда вырывался сноп искр. Лавкрафт держал инструмент в вытянутой руке, но вскоре эта хитрая штуковина так затряслась и затрещала, что он был вынужден ее опустить. «Взбивалка» затихла.

Лавкрафт повернулся к соратникам:

– Это здесь.

Эбигейл прошла по пешеходному коридору на самую нижнюю платформу, расположенную на глубине тридцати метров. Из туннеля тянуло ледяным холодом.

– Мэттью! – позвала она, и сразу, словно в ответ, откуда-то с довольно близкого расстояния раздался леденящий кровь вопль.

Эбигейл поежилась и, подойдя к краю платформы, позвала снова:

– Мэттью! Мэт...

Неожиданно чья-то рука хлопнула ее по спине. Эбигейл взвизгнула и развернулась. Перед ней стоял улыбающийся Мэттью.