Арлекин
Шрифт:
Я кивнула.
–Вы ведь не считаете меня чудовищем из-за того, что я предложила ее Олафу?
–Она трижды чуть не убила тебя, Анита. Ты моя Немир-Ра, я готов вырезать ее сердце и подать тебе на подносе.
– Угроза казалась вполне реальной, учитывая его кошачью форму.
–Я покоряюсь тебе, я не спорю, - ответил Натаниэл.
–Покорный, когда тебе это удобно, в последнее время.
Он улыбнулся мне.
–Я не буду обманывать ее, но я был бы счастлив видеть, как Олаф ее разделает. Она почти убила тебя, Жан-Клода и Ричарда.
Я кивнула.
–И Питера.
–И Циско, - добавил Натаниэл.
Я кивнула и начала было поворачиваться к телу Ремуса. Мика
–Пойдем задавать вопросы.
И мы подошли, чтобы спросить. Олаф нашептывал ей на ухо, пока мы шли, что он с ней сделает, что он хотел бы с ней сделать.
–Пожалуйста, не стоит отвечать на вопросы, вампиры умирают намного дольше людей.
Удивительно, но она ответила на все вопросы с первого раза. Она и Нивия убили двоих людей, чтобы обратить их в вампиров. Это должно было стать рычагом для получения всей Паствы Малькома. Тогда я испортила им все планы, пошла и убила Нивию. Я не сказала ей, что была даже не уверена, от чего именно умерла Нивия, тем более я не знала, как это сделала. Возможно Жан-Клод поможет мне в этом разобраться позднее. Коломбина должна была стать подставной лошадкой для Панталоне, управляемой его силой. Если бы он смог провернуть свой план, даже Мать Всей Тьмы не смогла бы заставить его покинуть эту территорию. Все они, Панталоне, Нивия, Соледад и Джованни, были посланы сюда ради убийства. Единственным вопросом, над ответом на который она слегка заколебалась, был «Кто из членов Совета послал вас?»
–Они убьют меня.
–Тебе не стоит их больше бояться, Коломбина.
–Вы защитите меня?
–Вероятно. Ты не должна бояться Совета, который тебя убьет когда-нибудь, потому что мы убьем тебя сегодня же ночью, не забыла? То, о чем мы тут стараемся договориться, сводится к тому, насколько долгой и мучительной будет твоя смерть. Тебе решать.
Она покачала головой.
–Олаф.
–Да.
–Нам нужно будет так или иначе вырезать ей сердце. Не хочешь этим заняться?
Он уставился на меня, будто думал, что я шучу. Я вспомнила тело Ремуса у меня на руках. Теперь я знала, что это был за толчок, это Панталоне всадил руку ему в груд и вырвал ему сердце, что его и убило. Я все еще слышала последние его слова, которые он прошептал мне «мне очень жаль». Не «помоги мне» или «Бог не простит этого», а «мне очень жаль».
–Сделай это, - сказала я.
Они распластали ее и Джованни, и Олаф, разорвав на ей одежду и обнажив ее грудь, начал очень медленно вырезать ей сердце. Он не успел еще зайти слишком далеко, прежде, чем она выкрикнула нам имена. Мастер Зверей и Любовник Смерти. Даже после ее слов Олаф не остановился. Он попал в свою мечту. Это было все равно, что приказывать страдающему аутизмом ребенку, он все равно нас не слышал.
Коломбина орала:
–Я ведь ответила на все ваши вопросы. Во имя Тьмы, убейте меня.
Я попросила Нечестивца казнить ее. Он произвел один чистый удар, который слегка оцарапал пол под ней. Я никогда не могла отсечь голову одним ударом. Олаф встрепенулся, когда кровь хлынула из шеи темно-красным фонтаном.
–Я ведь не закончил.
–Она только что выдала всю необходимую информацию. Я обещала ей быструю смерть в обмен на эту информацию, и я сдержала слово.
Он посмотрел на меня очень недружелюбно.
–Ты все еще можешь вырезать ее сердце, - заметила я.
–Это не одно и то же, - ответил он, и его взгляд говорил за него очень красноречиво.
Я начала было бормотать извинения, что не дала ему вырезать ей сердце, пока она была жива, но тут я остановилась. Шок начал проходить, и на сену ему пришло удивление тому, что, черт возьми, тут происходило. Все, что мы тут делали, юридически было «правильно». У меня был ордер, так что им можно было прикрыть многое из происходившего. Нечестивец казнил Джованни. Я действительно задумалась всерьез, что он и его брат могли бы поучить меня технике казни. Я никогда с этим не справлялась, даже при помощи меча. Может нужен хороший рычаг?
Я вынула сердце Джованни самостоятельно, одним из ножей Фредо, который лучше подходил для вспарывания человеческой груди, чем любой из тех, что были у меня. Я устала, и шок начал проходить, делая меня все более неуклюжей. Я была почти по локоть в груди Джованни. Я поняла, что мне надо достать сердце, не таща следом весь мешок перикарда. Я запустила в него руку и постаралась отделись сердце. Но тут я будто запуталась. Я настолько устала и оцепенела, что просто не знала, что же дальше.
–Может я могу помочь?
– спросил Олаф, становясь на колени возле тела. Его руки тоже были в крови, но только одна походила на одетую в красную перчатку.
–Да, я тут запуталась. Думаю, я просто устала.
Он вдвинул свою руку в отверстие, которое я сделала, так, чтобы его рука скользнула рядом с моей. Только, когда его рука сомкнулась вокруг моей, и обе они коснулись еще теплого сердца, я посмотрела на него. Мы оба склонились над телом, каждый, двигая своей рукой внутри трупа. Он смотрел на меня поверх тела и наших рук, держащих сердце под всей этой кровью. Он смотрел на меня так, будто это был романтический ужин при свечах, и я была одета в изысканное дамское белье.
Я очень четко подумала про себя, я не заору. Я останусь спокойной. Черт возьми, я буду спокойна. Ведь если я заору, ему будет только приятнее. Мой голос бы чуть напряженнее, чем обычно, когда я сказала:
–Я думаю, там есть что-то, до чего я не могу дотянуться своими пальцами. Может быть ты сможешь достать?
Он задвигал своей ладонью на моей, уходя под сердце. Он ласкал мои пальцы, пока углублялся под самое сердце, куда я достать не могла. Я подвинула рукой, как только ощутила, что он дотянулся до той самой связки, которая мешала. Он опустил второе сердце на пах вампира и успел перехватить мою руку до того, как я вынула ее из раны на груди. Он удержал мою руку внутри так, то мы оба касались сердца. Если я стану сопротивляться, ему это тоже понравится. Я могла заорать о помощи, но он почти закончил, так что это вот-вот должно было прекратиться. Я колебалась. Он потянул сердце, освободив его от того, что его удерживало, и оно пролилось в наши ладони. Он держал свою вторую руку на моей. Пока мы медленно поднимали сердце из груди. Его рука вышла из груди последней, и он наблюдал за мной, пока мы это делали. У меня обычно нет проблем с осмотром трупов на местах преступлений, но вот это ощущение сердца в наших руках, сгустков крови и мышц кругом, было ошеломляющим. Последние несколько дюймов до поверхности, он смотрел на рану, а не на меня. Он смотрел на то, как наши руки появлялись из кровавой дыры под грудиной. Он поднял руку с моей рукой в ней и сердцем, будто любуясь, как по нашим рукам сбегают кровавые потоки.
Я знала, что я побледнела, но никак не могла с этим справиться. Я знала, что он будет наслаждаться моим страхом, и никак не могла этому помешать. И тут он наклонился ко мне. Он наклонился над сердцем, кровью на наших руках, над трупом. Он склонился для поцелуя.
–Не делай этого, - прошептала я.
–Ты не хочешь, чтобы я поцеловал тебя, - так же шепотом спросил он.
–Я не хочу, чтобы ты ко мне прикасался, - ответила я.
Он улыбнулся в ответ.
–Прекрасно.
Он поцеловал меня.