Арминэ
Шрифт:
Потом, глядя в задумчивости на быков, я почувствовал вдруг, как меня охватывает радостный трепет первооткрывателя.
— Грантик… — задумчиво бросил я через плечо брату.
— Чего?
— Как ты думаешь: зачем быку ноги?
— Как зачем? — изумился Грантик. — Ходить, передвигаться, для чего же еще?
— А глаза?
— Да ты что? Видеть, конечно… — А сам смотрит на меня так, будто видит меня впервые.
— А рога?
— Защищаться.
— А ноздри?
— Чтобы дышать.
— А зубы?
— Чтобы жевать, —
— Хорошо. Теперь скажи мне: для чего быку хвост?
Грантик уставился на неподвижно висящие бычьи хвосты, потом посмотрел на меня и пожал плечами:
— Не знаю… А ты знаешь?
— То-то и оно-то, что не знаю. По-моему, они только и годятся на то, чтобы делать из них помазки для бритья.
— Помазки?
— Ну да. Это такие кисточки для бритья. Ну, чтобы разводить мыльную пену. Помнишь, старшина рассказывал, как он на фронте делал помазки из конских хвостов? Давай отрежем у быков концы хвостов, сделаем старшине новый помазок и подарим ему, а?
Грантик почесал макушку.
— А кто это сделает, ты? — спросил он после минутного молчания.
— Ты да я, да мы с тобой. Есть еще вопросы?
— Нет.
— Ну, если нет, то сбегай за ножницами на кухню.
— Какими?
— Которыми Мец-майрик отрезает талончики.
— Что делают Мец-майрик и Тигран Второй? — спросил я, когда спустя две или три минуты Грантик выбежал из кухни с ножницами в руках.
— Разговаривают.
Я взял у брата ножницы, подошел к ничего не подозревающему быку, приподнял пушистый темный конец хвоста и отхватил его ножницами. Бык продолжал жевать, даже ухом не повел.
— Держи, — сказал я, протянув пушистую кисточку Грантику.
С минуту или две я стоял и раздумывал: оголить ли мне хвост и у второго быка? Ведь для того чтобы сделать помазок для старшины, достаточно и одного бычьего хвоста. Потом решил: зачем нарушать мир и равновесие в доме? И, обежав сзади арбу, я подошел к другому быку и ножницами отхватил пушистый конец хвоста и у него.
— Ну вот, — довольный, сказал я брату, — теперь мы сделаем старшине новые помазки. Надо только выстругать палочки и найти крепкие нитки.
И в эту минуту… в эту минуту из кухни вышел, поглаживая рукой свои пышные рыжие усы (они были в горизонтальном положении, что свидетельствовало о его хорошем настроении), Тигран Второй. Мы с братом так и застыли на месте. Он сначала заметил кончик бычьего хвоста у Грантика в руке, потом увидел темный пушистый пучок и ножницы у меня в руках, затем перевел взгляд своих голубых глаз на куцые хвосты быков… и, к нашему великому изумлению, концы его рыжих усов — не верите? — стали медленно на наших глазах опускаться вниз, они опускались, опускались, пока не повисли по углам скорбно сжатого рта. Схватившись за голову руками, он завопил:
— Вай, люди, люди! Моих быков опозорили!
Потом подбежал к нам, схватил меня за левое ухо, Грантика —
— Собак-дурак! — вопил он, немилосердно крутя нам уши. — Ишак! Хулиган! Зачем опозорил моих быков? Зачем опозорил, а?
От пронзительной боли на глаза навернулись слезы. Но мы молчали.
На вопли последнего рыжего армянина выбежала бабушка.
— Что тут случилось? — спросила она.
— Что тут должно было случиться? — орал Тигран Второй. — Да ты только посмотри, что твои городские хулиганы с моими быками сделали!
— А что они сделали?
— Опозорили!
— Как это — опозорили?
— Отрезали им хвосты!
И только тут, при этих словах, Мец-майрик внимательно посмотрела на нас: черные пучки бычьих волос еще были крепко зажаты у меня и у Грантика в руках.
— Геворг, Грантик, зачем вы это сделали? — ничего не понимая, спросила Мец-майрик.
— Зачем?! О господи! Она еще спрашивает зачем! — вопил не унимаясь Тигран Второй. Для меня было ясно, что от древних армян он унаследовал не только их внешний облик, но также и воинственный дух. — Какая разница зачем? Они опозорили моих быков! Да им мало за это уши оторвать!
— Мец-майрик, мы хотели сделать из бычьих хвостов помазок, — ответил я бабушке, употребив слово «помазок» по-русски.
— Вай, люди, они опозорили быков, чтобы сделать помазок-мамазок! — снова завопил Тигран Второй. — Как я теперь на них буду ездить, на опозоренных быках! Господи, да это все равно что мужчине сбрить усы! — Он, вздрогнув, с испугом провел рукой по своим усам, как бы желая убедиться, что они на месте.
— А что такое помазок? — спросила Мец-майрик, смешно коверкая незнакомое слово.
— Да это такая волосяная кисточка для бритья, ею разводят мыльную пену, — ответил я.
— Зачем тебе кисточка для бритья? — удивилась бабушка. — Для баловства, что ли? Думаешь, если животные бессловесны, над ними, как хочешь, можно измываться, да? Бедные быки, на кого они теперь похожи с такими куцыми хвостами?
Крики Тиграна Второго привлекли внимание колхозников, проходивших мимо. Они остановились.
— Вай, вы слышали, люди добрые? — с новой энергией взорвался рыжеусый Тигран. — Эти два негодника хотят из хвостов несчастных быков сделать кисточки для бритья! Верно, хотят обрить свои глупые головы! Да разве такое когда-нибудь пришло бы в голову здешним ребятам? Это все городские! От них все что угодно можно ожидать.
Подошедшие колхозники с любопытством уставились на неподвижно стоявших в упряжке быков. Я тоже посмотрел на них. Вы не поверите! Печально понурив головы и стыдливо опустив глаза, они стояли теперь, точно выставленные на всеобщее осмеяние. Честное слово, глядя на них, мне как-то стало не по себе, я на какую-то долю секунды пожалел о содеянном.