Аромагия
Шрифт:
Я нахмурилась, подозревая, что обоняние меня подводит. Кухня внизу, на первом этаже, к тому же оттуда редко тянуло специями (Сольвейг относилась к ним весьма пренебрежительно). Терпкий жарковато-перечный аромат несказанно интриговал, и, прикрыв глаза, я попыталась уловить его источник. Надо думать, инспектор Сольбранд непременно сострил бы что-то насчет рыжей лисицы на охоте.
Слепо выставив вперед руку, я шла по коридору, повинуясь властной волне запаха. Надеюсь, слуги не застанут меня за этим неподобающим занятием! Впрочем, мой
Я почувствовала, как рука коснулась дерева, которое послушно поддалось толчку. Распахнула глаза и ошарашено уставилась на приоткрытую дверь в спальню свекра. Поверить, что господин Бранд пользовался эфирными маслами… Куда вероятнее, что из-за усталости и нервной встряски нюх меня подводит.
Пожалуй, свекра лучше навестить попозже, а пока стоит заглянуть в мою комнату за нужными снадобьями.
Я остановилась на пороге спальни, любуясь обстановкой. Уютное тепло деревянной обшивки, разномастные подушки и изящное покрывало на постели… Последнее почти скрылось под грудой наваленных поверх него нарядов. Надо думать, Уннер ответственно отнеслась к поручению привести мою одежду в порядок, но в данный момент куда-то отлучилась.
Подозреваю, что «куда-то» означало на первый этаж, поближе к милому ее сердцу Петтеру. Я слегка пожала плечами, недоумевая, что она нашла в этом нескладном мальчишке. Разумеется, он умен, храбр и благороден, но девицы в возрасте Уннер больше обращают внимание на смоляные кудри и жаркие взгляды! Достаточно вспомнить, как я сама потеряла голову от голубых глаз и алого мундира тогда еще лейтенанта Ингольва! Можно подумать, внешность имеет значение для совместной жизни…
Я усмехнулась, поймав себя на ворчливых интонациях. Как старуха, осуждающая легкомысленную молодежь! Годы заставляли горбить плечи, отравляли медовую сладость любви пресловутой ложкой дегтя — горьким привкусом опыта.
Прошлась по комнате, собирая пузырьки (дурная привычка бросать их где попало неискоренима!). А куда подевался базилик? Без него не обойтись — нет лучшего средства от мигреней и «тупой» боли, когда кажется, будто на затылке лежит булыжник.
Пришлось буквально перерыть всю комнату, отыскивая куда-то запропастившееся масло. Не идти же в «Уртехюс»! Я с досадой дернула за сонетку, вызывая Уннер… И тут же вспомнила, где могла оставить базилик: он ведь хорош для блеска и шелковистости волос, поэтому я часто кладу его в маски!
И точно: искомое нашлось в ванной комнате, среди разнокалиберных бутылочек.
Довольно улыбнувшись (попался, голубчик!), я потянулась за ним… и нечаянно смахнула рукавом на пол несколько банок.
Слава обманщику Локи, все обошлось: они упали на ковер, смягчивший удар. Вместо месива косметики и стеклянных осколков — всего лишь открытая бутылочка с бальзамом для волос.
Я опустилась на колени и с некоторым удивлением обнаружила, что из нее пролилась единственная капля. Пахло маслом бея — терпко и вкусно, похоже на тонкий аромат
Странно, ведь емкость должна быть полной — я неделю назад сварила новую порцию бальзама! Подняла с пола почти пустую бутылочку, принюхалась… И замерла, ошарашенная догадкой.
Очень кстати за моей спиной распахнулась дверь.
— Госпожа Мирра, вы меня звали? — встревожено спросила Уннер с порога.
— Да! — ответила я, поднимаясь, и отряхнула юбку. Судя по цветущим розами щечкам горничной, мой звонок оторвал ее от чего-то явно предосудительного. — Ты говорила, что видела господина Бранда выходящим из моей комнаты. Как он при этом выглядел?
— Как выглядел? — растерянно захлопала ресницами она.
Я кивнула, не отрывая взгляда от смутившейся Уннер, которая нервно провела ладонями по бокам, поправила волосы.
— Ну… Как обычно по утрам, в халате. Видно, только из ванной, потому что волосы и борода мокрые. — И нехотя призналась: — Еще ругался, что я окно открыла, сквозняк…
Она явно опасалась, что я стану распекать ее за пренебрежение обязанностями: проветривать положено перед рассветом, чтобы не мешать господам. Впрочем, в Хельхейме слугам все равно живется намного привольнее, чем в моем родном Мидгарде, где царит строжайшая иерархия.
Я промолчала, задумчиво крутя в руках пузырек. Гладкое прохладное стекло, казалось, ластилось к пальцам, подставляя то крутой бочок, то изгиб горлышка…
— Хорошо, можешь идти! — рассеянно велела я горничной.
Она на радостях рванула к выходу и уже почти улизнула, когда я спохватилась:
— Да, и наведи здесь порядок.
И кивнула на постель, сейчас напоминающую сундук на пиратском корабле — развалы разноцветных тканей, бус и кружев.
— Конечно, госпожа, — Уннер сделала небрежный книксен и сбежала, пока ей не придумали еще какое-нибудь занятие…
Свекор возлежал в постели с мокрым полотенцем на лбу. Компрометирующий запах лавра (точнее, масла бея — их немудрено перепутать) был столь силен, что кружилась голова.
Я решительно отдернула шторы и настежь распахнула окно. В спальню хлынули яркий свет и прохладный воздух.
— Что ты делаешь? — возмутился господин Бранд, не открывая глаз, и страдальчески поморщился. — Поди прочь!
Надо думать, он принял меня за служанку.
— Не ругайтесь, — предельно ласково попросила я. — Сейчас вам станет легче.
Ах, как он взвился! И тут же со стоном рухнул обратно на подушки.
— Уйди! — почти простонал свекор. — Дай спокойно умереть!
— Ну что вы! — подпустить в голос нежной укоризны. — Не волнуйтесь, сейчас быстро поставим вас на ноги.
— Отравить хочешь, да? — устало спросил господин Бранд, прижимая ладонь к глазам.
— Само собой! — весело подтвердила я, привычно не реагируя на колкость, и всмотрелась в пациента.
Выглядел он плохо: багровое одутловатое лицо, всклокоченная шевелюра, дрожащие руки.