Аромагия
Шрифт:
— Доктор Ильин… — произнесла я, чувствуя, как само это имя горчит на языке, словно ивовая кора. Подумала и призналась честно: — Видите ли, он меня не одобряет. К тому же доктора Ильина я совсем не знаю, а в вашем профессионализме уверена. Простите, если потревожила!
Доктор расцвел:
— Ну что вы, что вы! Я всегда рад. Да-да, всегда рад! Подождите немножко, буквально пол часика, да-да, всего пол часика. А я пока все выясню!
И, суетливо собрав баночку, очки и еще какие-то мелочи, он буквально бросился в соседнюю комнату (где, как мне было известно, находилась лаборатория).
Расторопный
— Вот и я, да-да, вот и я! — вывел меня из раздумий голос почтенного доктора. — А вы, вижу, задремали?
— Простите, я немного устала, — повинилась я, с трудом поднимая веки, под которые словно сыпанули горсть песка. Лицо доктора казалось озадаченным. — Внимательно вас слушаю!..
Из дома я вышла в полной растерянности. С одной стороны, догадки мои подтвердились, а с другой… Решительно непонятно, что же в таком случае произошло!
Мальчишка ждал меня, настежь распахнув окна в машине, как будто ему не хватало воздуха.
— Петтер, будьте добры, отвезите меня снова в дом госпожи Бергрид, — попросила я вежливо, усевшись в авто.
— Как прикажете, — подчеркнуто холодно ответствовал он, трогаясь с места.
С минуту я сидела неподвижно, внимая исходящей от него вяжущей горечи дубовой коры, а потом сорвалась:
— Петтер, прекратите вести себя как… как манекен! В конце концов, чего вы от меня хотите?!
— Что вы, госпожа, — голос мальчишки, преисполненный почтительности, бил по нервам, как фальшивый аккорд. — Я всего лишь ординарец вашего мужа, как я могу чего-то от вас хотеть?
— Хорошо, — со вздохом произнесла я, — признаю, что была не права и безосновательно вам нагрубила. Надеюсь, вы довольны?
Он лишь дернул плечом, неотрывно глядя на дорогу. Отчаянно захотелось его стукнуть или хотя бы вслух выругаться. Но к моему лицу давно приросла маска спокойствия.
Пожалуй, уговаривать мальчишку бесполезно — он всерьез обиделся и твердо решил вести себя как образцовый слуга. Лучше сменить тактику.
— Не понимаю, — произнесла я негромко, словно просто размышляя вслух. — Доктор Торольв заверил, что в какао нет никаких следов глазных капель! Следовательно, доктор Ильин неправ в своем авторитетном диагнозе, — каюсь, последние слова я проговорила с нескрываемым удовольствием. — Но тогда неясно, чем отравилась госпожа Бергрид?! И кто ее отравил?
Петтер взглянул на меня искоса, открыл рот… и, закрыв, упрямо сжал губы. Вот вредный мальчишка!
— Разумеется, первым делом в голову приходит муж. — Продолжила я задумчиво, будто не замечая напряженного молчания. — Он значительно моложе жены, очень красив и беден.
— Ну и что? — не выдержал Петтер. — Это же не значит, что он женился по расчету!
— А как иначе? — приподняла брови я. — Молодой привлекательный мужчина, влюбленный в богатую старуху… Никогда не поверю!
Мальчишка неожиданно нажал на тормоз,
— Вы с ума сошли?! — воскликнула я, убедившись, что каким-то чудом жива и невредима. — Если хотите покончить с собой, то выберите какой-нибудь другой способ!
Петтер словно не слышал: замер на водительском сиденье, стиснув зубы и подавшись вперед. Отчего-то мне стало жутко, захотелось тихонько выбраться из авто и бежать, куда глаза глядят. «Ты сама его дразнила, сознательно и намеренно!» — напомнила я себе, но ощущение опасности не ослабевало.
— Почему вы… такая?! — взорвался он, поворачиваясь ко мне. На скулах его горели пятна лихорадочного румянца, и у меня перехватило дыхание от исходящей от него смеси жалящей крапивной боли и густой черной смолы отчаяния. — Как будто этот Колльв не мог просто влюбиться! Ну и что, что она старше? Ну и что, что выше по положению? Как мужчина может доказать свою любовь, если он беден? Вы просто расчетливы и циничны, поэтому ничего не хотите замечать!
Он несколько подпортил впечатление от обличительной речи, в конце простуженно шмыгнув носом. А я сидела, оцепенев, и не могла понять, отчего мне так больно.
— Вы совершенно правы, — признала я тихо, сама удивившись тому, как бесцветно звучал мой голос. — Я цинична. Я не верю в любовь, а уж тем более в любовь юноши к богатой женщине много старше. Допускаю, что он не покушался на жизнь жены, но от романтической чуши меня увольте!
Я обнаружила, что почти кричу, и прикусила губу, пытаясь успокоиться. Определенно, этот мальчишка обладал даром легко находить в моей броне уязвимые места. Извиняться он не собирался — смотрел исподлобья, нахохлившись в своей шинели, словно воробей. К его вспотевшему лбу прилипла челка, а салон буквально затопила сухая горечь полыни.
— Петтер, давайте на этом остановимся, — вздохнув, предложила я. Бабушка учила меня, что женщина должна уметь уступать. — Мы оба наговорили лишнего. Будем считать, что этого разговора не было, хорошо?
Он нехотя кивнул и отвернулся, а я вдруг обнаружила, что у меня сильно дрожат руки. Определенно, нужно подлечить нервы! «Нет, просто нельзя больше жить так!» — шепнул разум, но я постаралась выбросить эту мысль из головы…
Как часто бывает в Ингойе, погода резко изменилась: снег на глазах накрывал город хрустящей, словно от крахмала, белой простыней. На стекла авто налипали пушистые хлопья, а небо почти легло на землю, придавив ее рыхлым брюхом. Как часто бывает при перемене погоды, боль тисками сдавила мою голову.
Я энергично помассировала виски, но улучшения не добилась. Бросила взгляд на насупленного мальчишку, который предупредительно распахнул мне дверцу, и, тихонько вздохнув, направилась к дому госпожи Бергрид.
Горничная, открывшая мне дверь, благоухала сочными мандаринами и свежей хвоей.
— Хозяйка пришла в себя! — сходу прощебетала девица, сияя, как ярчайшая электрическая лампочка. Подумала и добавила, понизив голос: — А хозяина к ней не пускают! Леденцы его в комнате заперли, под домашним арестом, вот!