Аромат апельсинов
Шрифт:
Парень опять смеётся. Я хочу этот смех, я хочу его пожирать. Его рот. Всё, что в нём. Я склоняюсь над ним, чтобы поцеловать. Мои волосы, как штора, свисают между нашими головами. Когда Джонни подо мной, наконец-то, обнажается, я покрываю его тело поцелуями.
Он не возражает, когда я покусываю, сосу и лижу. Он не возражает, когда я задираю юбку и сдвигаю в сторону трусики, чтобы сесть на его член. Он не возражает, когда я скачу на нём. Мы не говорим и не целуемся. Желание разрастается безмерно и, наконец, разрывается
Когда я поднимаюсь, чтобы уйти, он протестует. Но уже поздно. Края комнаты расплываются. Дрожа от последствий оргазма, я целую его. Юбка падает мне на колени. Джонни держит меня за руку и издает звук неудовольствия. Но я мягко отстраняюсь от его пальцев, выхожу в дверь и закрываю её за собой.
Затем я просыпаюсь.
Глава 6
От сильного удара у меня болели колени. Из ссадин сочилась кровь, колготки разорваны в клочья. Нет, я не срывала их с себя, чтобы кинуть в голого Джонни, они пострадали во время падения.
Одной рукой Делласандро поддерживал меня под локоть, второй — крепко обхватил моё бедро.
— С вами всё в порядке?
Я несколько раз поморгала, чтобы сориентироваться. Я знала, где я. Я знала, кто я. И самое главное, я знала, в каком времени находилась.
— Да, всё нормально. Поскользнулась на льду. Извините, что я на вас налетела.
Чувствовалось, что он не поверил в моё поспешное объяснение. Как долго я находилась без сознания? К сожалению, перед началом приступа мне не удалось посмотреть на часы.
— Вам надо быть осмотрительней, — строго предупредил Джонни.
Я до сих пор могла чувствовать его запах, глотать вкус его рта и кожи. Для незнакомцев мы стояли слишком близко друг к другу. В конце концов, мы и были незнакомцами. Он убрал руку с моего бедра, но продолжал крепко держать за локоть. За это я была ему благодарна, у меня до сих пор тряслись ноги.
— Вы ужасно выглядите. Вам лучше зайти ко мне.
Я не нашлась, что ответить, но позволила провести себя по дорожке и маленьким ступенькам к входной двери. И вот я очутилась в доме Джонни.
Дом, конечно же, великолепен. Ничего другого и не ожидалось. Я стояла на паркетном полу в разорванных колготках, с подола пальто капало. Лужа под ногами увеличивалась. Я посмотрела на неё, потом перевела взгляд на Джонни.
— О, Боже! Простите.
Джонни повесил пальто и шарф на медный крючок возле двери, потом обернулся и оглядел меня с ног до головы. Под его взглядом я чувствовала себя неуверенно.
— Идёмте в кухню. Вам надо что-нибудь выпить. Вы выглядите, будто сейчас хлопнетесь в обморок.
Я испытывала слабость, и, если мои ощущения верны, то мой внешний вид представлял собой жалкую картину.
— Спасибо.
— Проходите, — Джонни указал на дверь кухни, и я последовала за ним. — Я сделаю вам чашечку чая. Или хотите чего-нибудь
— Лучше чай, — я устроилась на стуле, который предложили. Стул и стол из моих галлюцинаций. Этого просто не могло быть!
Порой после приступа я чувствовала себя ужасно — теряла ориентацию в пространстве и мучилась от лёгкой тошноты, которая быстро проходила. Но сегодня восстановительный процесс двигался со скоростью черепахи. Я могла делать лишь маленькие глотки воздуха, глубокие вдохи будоражили мой желудок.
Джонни молча хлопотал на кухне. Он наполнил водой чайник, поставил его на плиту. Горелка шипела, выпуская искры, но Джонни что-то покрутил, и взметнулось голубое пламя.
— Проклятая штуковина, — пробормотал он себе под нос.
«Словесный понос!» Это высказывание Джен. Тогда я над ней посмеялась, но теперь поняла её. Пришлось стиснуть зубы, чтобы сдержаться и не лопнуть от первой глупой мысли, которая пришла мне в голову. Я пользовалась умеренным успехом.
— У вас очень красивый дом.
Джонни издал непонятный звук и достал из шкафа две огромные чашки. Затем открыл маленькую жестяную банку, наполнил заваркой ситечко. Из другого шкафа появился фарфоровый заварной чайник.
— Вы, наверное, вложили в него много труда, — продолжала я.
По словам моего отца, только дурак говорит, чтобы заполнить тишину. В данный момент он бы мной не гордился. На Джонни, кажется, я тоже не произвела впечатления.
— Как долго вы здесь живёте?
— Пятнадцать лет.
Прежде, чем дать мне ответ, мужчина перелил кипяток в чайник, отнёс его на стол, поставил рядом с чашками и водрузил на него старомодную тряпичную куклу. Из холодильника достал молочник.
Джонни готовил мне чай! В реальность ситуации поверить сложнее, чем проснуться в середине 70-х. Я сидела, сложив руки на коленях, и наблюдала за процессом. Мужчина положил три ложки сахара, щедро плеснул молока и подвинул чашку ко мне. Я обхватила её руками, но отпить не осмелилась. Боялась облить блузку и предстать перед его глазами полной идиоткой.
— У вас очень мило, — произнесла я. — Красивый дом.
Джонни поднял на меня взгляд.
— Пейте свой чай.
Я немножко подула и осторожно отхлебнула. Отменный вкус, я всегда себе такой заваривала. Мой желудок успокоился. Потом заурчал.
Джонни к чаю так и не приступил. Он поднялся, вынул из ящика для хлеба пачку печенья и положил её на стол.
— Может побольше сахара?
— Нет, спасибо. Всё отлично.
Он вытащил из пачки печенье, положил передо мной.
— Съешьте.
Произнеси он эти слова с улыбкой или ласковым голосом, я бы последовала его указаниям. Это был мой любимый сорт печенья, кроме того я проголодалась, и мне требовался сахар. Но что-то в его тоне и взгляде заставило меня проявить упрямство.