Аромат крови
Шрифт:
Логика с Ванзаровым жаждали подробностей.
– Эта гадкая, мерзкая, развратная тварь во всем виновата! От нее все несчастья!
Родион попросил назвать имя.
– Зачем называть, и так все видно, – Маслова помрачнела не на шутку. – Ненавижу эту дрянь, от всей души ненавижу! Подлая, хитрая, скользкая. Это из-за нее Ляля погибла, да и не только… Ничего, кроме себя, знать не хочет. Все ей мало! Не женщина, а просто чувственное животное.
Под эту характеристику годились три известные персоны. Родион рискнул угадать:
– Вы о госпоже Лихачевой?
– При чем
– Вы обвиняете? – официальным тоном спросил Ванзаров.
– Чего тут обвинять?! – разошлась Маслова. – Ее сразу под суд надо. Это она мужа сгубила. Помогла ему скорее на тот свет отправиться.
– У него был сердечный приступ, помощь запоздала.
– Как же, запоздала! Все подстроила хитрая тварь. И следов не осталось. Теперь вот дочке мстить решила.
– За что?
– Да за то, что моложе и красивее… Эх, да что там. Ляля познакомилась с красавцем грузинским князем, влюбилась в него, даже развестись хотела, а эта подлая взяла и отбила! У собственной дочери любовника увела. Что от такой еще ждать?
– Князь Эгисиани? – вслепую ударил Родион. Мало ли князей восточных в столице шатается.
– Так вы знаете! Никаких сомнений – она погубила.
– Клавдия Васильевна вышла вслед за дочерью?
Маслова как-то сразу потухла.
– Сидела тут до конца, на меня таращилась, потом еще целоваться полезла… Фу, гадость… Но с нее станет душегубов нанять.
– Если так к ней относитесь, зачем в конкурс взяли?
– Свое мнение при себе держу, – ответила она строго. – Такова была воля Ивана Платоновича. А это – святое.
– Кем он вам приходится?
– Кузен… Двоюродный… По отцу.
Мир семейства Агаповых начал обретать новые очертания. Логика старательно пробивалась сквозь открывшиеся двери.
– У Ольги Ивановны могли быть враги, скажем, общие с госпожой Лихачевой? – спросил Родион.
– Враги у Ляли? Это смешно. Рогатых жен не бывает… Но при чем тут Вика?
– Вам потребуются еще конкурсантки из запасного списка. Вероника Лихачева убита вчера, – сказал Ванзаров, а про платье в розочках умолчал.
Только теперь Лидия Карловна схватилась за голову:
– Боже мой! Это… Что же… Два убийства… Да в такое время… Это конец, нас закроют, нас непременно закроют… Все прахом… Все труды напрасны… Ванзаров, миленький, драгоценный, золотой, умоляю, найдите этих душегубов! Я для вас все, что угодно, сделаю! Я вам такую супругу достану – век счастливы будете! Только найдите их! Иначе мы погибли!
Полная дама медленно сползала, собираясь, как видно, пасть на колени. Родиону еле хватило сил поймать обширное тело в воздухе и кое-как водрузить на стул. Случилось то, чего не любил он больше всего: женская истерика. Маслову трясло, она повторяла как заведенная: «Это конец». Скорая
Было обещано сделать все, что в силах сыскной полиции. Но для этого потребовалась небольшая услуга. Маслова готова была на все. Родион попросил немного: завтра устроить собрание, скажем, часа в два, но провести его в театральном зале. Именно там. Если администрация начнет возражать, ссылаться на распоряжение полицеймейстера. Присутствовать должны все конкурсантки. «Те, кто еще живы», – чуть не добавил. Но вовремя взялся за язык. Строгая дама обещала исполнить в точности. И вдруг оживилась:
– Это что же получается? Веронику убили, а в утренних газетах – ни слова! Великий Данонкин какие-то глупости про доблесть полиции расписал, приплел про какой-то «божественный яд пьянства», а про бедную девушку – молчок! Где горячая новость?
– Нет и не будет. Во всяком случае, до понедельника не ждите, – успокоил Родион и как бы невзначай спросил: – У барышни Лихачевой, как слышал, довольно яркая репутация. Господин Агапов просил взять ее в конкурс?
Маслова поморщилась:
– Теперь о ней плохо говорить не пристало, но… Та еще штучка. Да вы и сами знаете. Это все Дмитрий Иванович. Так просил, так просил, не смогла отказать. Ванзаров, умоляю, спасите конкурс!
В таком состоянии оставлять пожилую даму опасно, но иного выхода не было.
Выйдя в коридор, Родион наткнулся на скульптурную группу из глупого мальчишки и лестничных перил. Их объятия предстали ярким образом Горестного Уныния. Заметив властелина, Николя посмотрел с такой беспредельной тоской, что у Родиона не нашлось сил гнать его в шею. Собрав всю строгость, какая осталась, он поманил виновника. Коля предстал готовым к любым невзгодам, понурив главу и все такое.
– В нашем деле, коллега, не только удачи и победы, – дружелюбно наставлял Родион. – Надо уметь делать выводы и не повторять ошибок. У сыщ… тьфу ты, чиновника полиции главное – его разум. И логика. Семь раз думать, раз действовать.
Николя поклялся на форменной фуражке, что не подведет, а если что – искупит кровью. Такой вот впечатлительный ординарец попался. В качестве проверки ему было поручено важнейшее задание: следить за домом на Моховой. Но близко к швейцару не приближаться. Опасный тип.
В древних империях, в частности в восточных деспотиях, существовала добрая традиция: гонца, принесшего дурную весть, казнили на месте. Чтоб в следующий раз думал, что говорить. Нравы теперь стали несравненно мягче, заодно и тиранов поубавилось, но некоторую робость Ванзаров ощутил. Опять чиновнику полиции приходилось выполнять печальную миссию. Рыцарское сердце привыкло к виду трупов, но перед страданиями невинных людей было беззащитно. Когда же дверь распахнул худощавый господин в потертом сюртучишке, логика немедленно доложила сердцу: это существо – невиннее младенца. Мгновенный портрет был краток и полон: тихий, забитый подкаблучник. Неужели вздорная жена способна превратить в такое хищного самца?