Аромат крови
Шрифт:
– А князь Эгисиани?
– Этот и даром не нужен, – брезгливо сморщившись, ответила Ляля.
– Госпожу Лихачеву отставили от дома по причине вашего состязания?
– Почти угадали. Вика заявила, что хочет пополнить счет папенькой. Нам это не понравилось. Она упиралась. Пришлось устроить небольшой скандал. Дмитрий Иванович был так добр, что поменял ее на Лизку.
– С новой горничной таких откровений не было?
– Да ну ее, глупая курица. Только и мечтает о тихом семейном счастье. Фу, какая гадость! – И Ольгу Ивановну буквально передернуло отвращением.
– А что случилось с Иваном Платоновичем? – ненавязчиво
– Сердечный приступ, бедный папенька… Я как раз зашла в гости, была в дальних комнатах, вдруг слышу, маменька в панике кричит. Прибегаю – а он лежит в ванне бездыханный. Мы его даже поднять не смогли, такой тяжелый. Так и осталась голова под водой.
– Влада Ивановна тоже присутствовала?
– Конечно! Только Эля в Москву уезжала. Такое несчастье, казалось, жизнь закончилась. А вот год прошел, и боль утихла.
Очень хотелось спросить: не мешал ли траур по отцу набирать очки. Но логика сочла это ненужным. Ванзаров опять нагнал суровости:
– Прошу показать, где храните свои косметические средства.
Ляля заметно оживилась:
– Они в спальне…
– Ничего, постараюсь выдержать.
Супружеское гнездышко отличалось белизной и пышностью. Не хотелось думать, сколько скальпов было здесь оставлено. Стараясь не глядеть на призывно раскрытую постель, Родион направился к изящному столику с зеркальцем и тщательно его осмотрел. Среди толпы флакончиков и прочих емкостей не нашлось скромной баночки без этикетки. Быть может, и не должно быть.
– Используете много косметических средств?
– Женщине без этого нельзя, – Ляля демонстративно подцепила кончиком пальца мазок из крохотной плошки, вроде акварельной краски, провела по нижней губке и пожевала ею верхнюю. Сочный ротик окрасился ярко-красным, как свежей кровью. Куда тут влюбленному вампиру.
Ощутив перемену, Ольга Ивановна цепко ухватилась за ниточку. Плавно раскачивая бедрами, словно ведя за собой взгляд мужчины, отошла к постели. Халатик медленно пополз. Родион призвал себя к мужеству. Край одежды остановился на половине ягодиц, открыв удивительную картину. Свора гончих псов бежала от самого плеча за лисой. Но хитрый зверь успел юркнуть в узкую норку, из которой торчал рыжий хвост. И тут лисий хвостик призывно завилял. А вместе с ним вильнуло и рыцарское сердце. Родион вынужден был зажмуриться. Слишком искусная татуировка. Это вам не морские якоря или зверские наколки сибирской каторги. Тут большое мастерство и вкус требуются. В красках.
– Ну, разве такая красота может быть преступной? Разве она может убить?
Ванзаров смолчал: убить может любая красота. Полицейские сводки это наглядно доказывают.
– Красота не знает правил! Это наш девиз, – сказала Ляля и натянула халатик. – Если бы вы не были таким скучным и правильным, я бы вам многое открыла, милый девственник. Случайно не тайный монах?
– Так что вы делали с трех до половины пятого? – напомнил скучный чиновник, с которого сошел уж третий жар.
– Нет, безнадежен!.. Хотите знать? Извольте: пополняла счет. Было настроение устроить что-нибудь молниеносное.
– Где именно?
– Недалеко от «Помпей». Чтоб не сильно опоздать на собрание. А то Маслова ворчать начнет.
– Могу знать его имя и фамилию?
– Да и не помню… – Ляля откровенно зевнула. – Какой-то женатый глупыш. Ничего интересного. Всего удовольствия,
– Позвольте адрес.
Ляля назвала переулок недалеко от набережной Фонтанки и, стрельнув глазками, спросила:
– Не проводите меня до «Помпей»? Мне только собраться. С вами пройтись под ручку – одно удовольствие.
Но чиновник полиции был слишком занят, чтобы прогуливаться с барышнями. Тем более – с такими хищными. Срочные дела призвали его.
Дверь в квартиру была нараспашку. Из кухни раздавались звуки, каких не могло быть: кто-то смачно и яростно жевал. Нет – чавкал и перемалывал пищу, словно сказочный дракон закусывал вкусной девушкой. Но вместо чудовища нашелся добрый друг. Что, в общем, одно и то же.
За кухонным столом восседал Тухля, словно владыка маленькой империи. Перед ним расстилался пир – на бумажках, в баночках и просто в газетной обертке. Запеченная курочка, домашние котлетки, вареная картошка с укропчиком, соленья и маринады, холодная говядина и кровяная колбаса. И это неполный список.
– Увы-эге! – выдавил Тухля набитым ртом, что означало великодушное: «Присоединяйся».
Медлить нельзя, иначе достанутся крошки. Ощупав себя изнутри, Родион не нашел ни капельки аппетита. На еду по-прежнему смотреть тошно. А звуки челюстей откровенно раздражали.
Откуда взялось это изобилие? Тут и логику беспокоить незачем. Обнаружив утром кухню, чистую от припасов, Тухля побежал к маменьке, не удосужившись и дверь захлопнуть. Назад он вернулся как баржа, груженная товаром. Любящая мать дала все, что нашлось в закромах. Закон жизни: нет такого брошенного мужчины, которого тут же не накормит другая женщина.
Милый друг, не вдаваясь в философию, уплетал обед, как видно выданный на двоих. Нагло уплетал, причмокивая. Бедный желудок робко спросил хозяина: «А может, и мы?», но его одернули. Вместо еды Ванзаров ждал прихода умных мыслей. Сейчас они были ох как нужны. Давно замечено: чем меньше ешь, тем больше думаешь. На сытый желудок мысли становятся досадной помехой пищеварению. Но в этот раз мудрость оплошала.
– Не торопись, жуй тщательно, – сказал Родион, наливая воду из крана. Пахло железом и какой-то дрянью, но другой нет. Не отнимать же у большого ребенка бутыль клюквенного морса.
– Очень зря, – беззаботно ответил друг.
Смотреть на это издевательство было скучно. И Ванзаров решил повеселить себя:
– Хочешь, Тухля, по твоему лицу все расскажу о твоей великой любви?
– Мня? Лювофыфно…
– Жена отправилась в гости. Ты вышел прогуляться по свежему морозцу. И вдруг недалеко от дома встретил девушку. Нет, не девушку – виденье. Она была сказочно хороша, особенно ее необыкновенные глазки. Между вами проскочил будто разряд молнии. Ты весь окаменел и потерял разум. И с ней творилось нечто подобное. Она взяла тебя под руку, вы стали гулять вместе, ты чувствовал жар ее губ, вы о чем-то говорили, но это было неважно. Вам обоим стало понятно, что это – судьба. Вы должны принадлежать друг другу. Целиком и безраздельно. Прямо сейчас. Она так хотела. А ты был на все готов. Такого с тобой еще никогда не случалось. Это была она – великая и бездонная любовь…