Аромат волшебства. Книга вторая
Шрифт:
– Позвольте поинтересоваться, отчего вы не носите мужскую шляпу?
– Потому что я всё-таки женщина и мне не нравится обращение «мистер».
Высказывать мнение, что так мисс Вера выглядит ещё более нелепо, Людвиг не стал. Вместо этого он уставился на дорогу впереди себя и увидел повернувших с боковой улицы трубочиста и его подмастерье. Выглядели эти двое ужасно. Оба тощие, грязные, все увешанные инструментом и с тяжёлыми мешками на плечах.
– А ещё это из-за нашего главного жреца, – продолжила между тем мисс Вера. – Он вызвал меня в храм и потребовал, чтобы я одевалась иначе. Сказал, что
– Судя по всему, это был не первый его разговор с вами, – прозорливо заметил Людвиг и, прежде чем посмотреть на спутницу, машинально скользнул взглядом по маленькой босоногой фигурке. Маг привык рассматривать детей, хотя в данном случае это было бесполезно. Грустное лицо мальчика оказалось настолько чумазым, что его черты никак Людвигом не воспринимались.
– Вы правы, – печально улыбнулась мисс Вера, – поэтому с тех пор шляпку я ношу и волосы вновь заплетаю.
– Не боитесь, что этого недостаточно? Недовольство общества может достигнуть таких пределов, что вас начнут закидывать камнями.
– Шустрее ногами перебирай! – вдруг прикрикнул на своего подмастерье трубочист.
Видимо до этого он выдал мальчику оплеуху, так как ребёнок обиженно надул губы и потёр затылок. После чего быстрее засеменил ножками, пристраиваясь к бодрому шагу учителя. Правда, короткостриженую голову понуро опустил к самой груди. Не иначе его не так давно ещё за что-то хорошенько отчитали, вот он и расстроился окончательно.
«Прямо один в один Виктор после того, как его за поджог лаборатории выпороли», – сразу подумал маг, но не сосредоточился на этой мысли. Его отвлёк голос мисс Веры.
– Знаете, мне это уже без разницы. Либо я смогу наладить процесс производства на фабрике, либо по-любому окажусь на самом дне. Но так рабочие меня хотя бы воспринимают. Они думают, что если я осмелилась…
– Вот же разиня! – раздалось негодование за спиной.
А затем такой знакомый, такой родной подрагивающий голос виновато сказал.
– Простите, мастер Семён. Простите.
Ох, сколько раз Людвиг Пламенный слышал вот это самое «Простите, Ваша милость. Простите». Мужчина враз замер истуканом, совсем не слыша, что там продолжает говорить мисс Вера. Его сердце гулко забилось в груди, и он, не веря, медленно обернулся и снова застыл. Девушка тоже остановилась, не понимая, что происходит.
… А происходило вот что – Людвиг, округлив глаза, бездеятельно смотрел на удаляющиеся фигурки трубочистов и никак не мог заставить себя пошевелиться. У него даже язык отнялся.
«Виктор!» – хотелось выкрикнуть ему, но голос отказывал из-за понимания, что мальчик намеренно не признал его. Прошёл мимо.
– Мистер Вишневский, что с вами? – обеспокоилась мисс Вера.
Он молчал, поражённый произошедшим до глубины души. Больше двух недель Людвиг не мог отпустить от себя мысли о пасынках. Они незаметно для него стали целью его жизни, он ради них даже с покойным отцом не попрощался.
А тут выходит… он им совсем не нужен?
– Мистер Вишневский, что произошло? Всё в порядке?
Сначала ожили ноги. Первый шаг дался с трудом, как если бы к щиколоткам были привязаны тяжёлые гантели, но затем, двигаясь всё быстрее, Людвиг даже перешёл на бег.
– Виктор, – хриплым шёпотом вымолвил он на бегу, а затем смог выкрикнуть во всю мощь лёгких. – Виктор! Виктор!
Взгляды прохожих сосредоточились на нём, но Людвиг этого не заметил. Он не отрывал глаз от маленького мальчика, что вздрогнул всем телом, а затем остановился и с крайне испуганным видом обернулся. Плечи малыша при этом ссутулились. Выглядел он как затравленный зверёк.
– Виктор! – в последний раз воскликнул Людвиг и упал на колени, чтобы было удобнее прижать к себе пасынка. Он жарко обнял его, нисколько не заботясь о собственном дорогом костюме. Он прислонился к чумазому личику щекой и с облегчением прошептал. – Как же долго я искал тебя, Виктор.
Детские ручонки медленно и крайне неуверенно обвились вокруг шеи отчима, а затем мальчик несколько раз судорожно вздохнул и вдруг разрыдался в голос. Но всё равно смог жалобно запричитать сквозь слёзы.
– Тятя, тятенька. Мне было так плохо, тятенька! Я домой хочу. Забери ты меня отседова. Забери…
Желание отругать мальчика за непотребные крестьянские слова всколыхнулось и тут же угасло в Людвиге. Он ещё крепче, как будто боялся потерять, прижал к себе ребёнка и даже поцеловал малыша в лоб.
– Это вы кто такой будете? Чаво к моему работнику лезете? – между тем встал в позу трубочист, но его бегающие глазёнки смотрели на мага с настороженностью. Он видел, что этот мужчина не чета ему, бери выше. И поэтому боялся.
Продолжая одной рукой прижимать мальчика к себе, Людвиг поднялся на ноги и с присущим ему аристократичным высокомерием оглядел трубочиста сверху вниз. Маг вмиг припомнил выданную Виктору оплеуху и ругательства. Оттого и не понравился ему этот мужчина больше, чем мог бы. Причём настолько, что он даже расспрашивать о житье пасынка ничего не стал. И, конечно, не стал благодарить за заботу о нём. Какая забота, если ребёнок не мыт, одет в рваные обноски, бос и щёки у него от недоедания впали?
– Я опекун этого мальчика, так что ищите себе другого подмастерье, – категорично сказал Людвиг. После чего пнул ногой в сторону трубочиста упавший с плеча мальчика мешок.
Семён Михалыч недовольно сощурился, но, подумав, спорить не стал. Безо всяких возражений поднял свою вещицу и, что-то недовольно бурча под нос, пошёл прочь. Людвиг проводил его гневным взглядом, а затем снова присел возле малыша.
– Как ты? С тобой всё хорошо? – обеспокоенно спросил он и обрадовался мягкой улыбке. Первый порыв ярких чувств Виктора закончился, и мальчик начал смотреть на отчима с опаской. А Людвигу не хотелось, чтобы сын Мари на него так смотрел. Он крайне не хотел этого.
– Да, хорошо, – тихо прошептал Виктор.
– А где твой брат? Где Виталий?
– Не знаю. Федюня сказал, что его шпики заловили.
«Какой кошмар, опять этот жуткий сленг!» – мысленно простонал Людвиг, но вслух отреагировал иначе.
– За что его забрали? И кто такой Федюня?
– Друг… Но он тоже, тоже пропал.
Мальчик опустил глаза к земле и, вдруг крепко цепляясь за пояс Людвига, прижался к нему. При этом он по новой начал реветь в голос, и подошедшая ближе мисс Вера удивлённо захлопала ресницами.