Аромат волшебства. Книга вторая
Шрифт:
Растерянные крестьяне недоумённо глядели ему вослед. Они ожидали другого. Все знали, что означает появление крылатого гада. Таким паскудам следовало либо из хат всё ценное выносить, либо отдавать по очереди одну девицу за другой. А тут… чего он ушёл? Что значит «не подходит»?
– Эм-м, простите, что потревожили, – сделав галантный поклон, сбивчиво обратился Николас Брейтон к старосте и после, совсем не аристократично перепрыгивая через грязь, поспешил к экипажу. Кучер, только-только напоивший коней из протекающей рядом речушки, недовольно крякнул. Ему хотелось более долгой передышки.
– Куда дальше-то? –
– Пока прямо, – ответил архимаг. Ему на самом деле было всё равно куда, лишь бы подальше отсюда. Проклинающие его взгляды кожей чувствовались.
А вот владыке драконов всё было хоть бы хны. Когда Николас Брейтон сел внутрь экипажа, то увидел, что Архшаг не просто принял человеческий облик. Нет, тот уже сидел, вольготно откинувшись на спинку сидения, и, беззаботно напевая себе под нос, листал бумаги, в которые были вписаны данные не так давно проведённого ритуала.
– Где там ваша карта? Что-то я её не нашёл, – отвлекаясь от своего занятия, требовательно произнёс дракон.
Архимаг не стал пререкаться. Вместо этого он вытащил из своей сумки тубус и после расстелил на откидном столике карту. То, что спорить с драконом бесполезно, было ему уже прекрасно известно.
– Угу, – сверяясь с бумагами, начал рассуждать Архшаг. – Так. Здесь пустырь, сюда мы не поедем. А вот этот городок ничего. Прикажите-ка направляться к нему.
– Вы можете отдать приказ сами.
– Ну что вы? Тут ведь земли людей, я всего лишь ваш гость. Здесь вы главный.
Наглость дракона поражала. Нет, никто не говорил, что последний из Семи не мог позволить себе держаться высокомерно… Но не настолько же?! Такому даже за спасение мира спасибо говорить не хочется. Поэтому Николас Брейтон, прежде чем отдать распоряжение, всё же не сдержался.
– Нет, ну неужели вас нисколько не смущает, что эта девушка вам не подошла? – эмоционально спросил он.
– Поясните вашу мысль. Вы, люди, на мой взгляд рассуждаете очень странно.
– Я никак не ожидал, что определённая ритуалом девушка найдётся. Вот так вот, в самом первом селе отыскалась та, что родилась в нужный день и час! Но отчего-то она вам совсем не подошла.
– Да, меня это тоже смутило. Возможно, Ковену ещё не раз придётся дорабатывать ритуал, чтобы уменьшить погрешность. Пока разброс, как мне кажется, слишком большой, и я рад, что вы сами обратили на это внимание… Кстати, чтобы не тратить впустую время, можете подумать, как это исправить.
Владыка драконов, продолжив напевать под нос, снова уткнулся в бумаги. Составление маршрута полностью увлекло его. Он даже не смотрел на кипящего от гнева Николаса Брейтона.
О, если бы архимаг мог позволить срыв соглашения, то он бы уже высказал всё наглому зверю прямо в лицо! Но на кону стояло слишком многое.
Драконы были нужны людям, без них Ключ непременно утратил бы свою силу. Артефакт перестал бы настраивать сущности Двенадцати так, чтобы они удерживали барьер, а без барьера… Нет, без барьера остаться не хотелось. Слишком жуткими были истории о том, как человечество чуть не исчезло с лица земли! А, значит, следовало сделать всё возможное и невозможное, чтобы столь разные народы смогли жить в вечном мире. Не должны небеса вновь охватить непроглядная мгла и бушующее пламя!
Да, владыка драконов должен получить своё.
А люди своё.
Соглашение должно быть достигнуто и не из-за Николаса Брейтона годы переговоров уйдут коту под хвост!
– Хм, а как вы поймёте, что некая девушка вам подходит? – попытался занять свою голову научным вопросом архимаг. Так он хотел унять кипящее внутри него раздражение.
– Она мне понравится не как еда.
Боги, ну зачем он о чём-то спрашивал-то!
– И да, неплохо бы нам перекусить. Вы ведь исправили свою ошибку, озаботились, чтобы у нас всегда было сырое мясо?
Свои слова дракон произнёс так выразительно, глядя на Николаса Брейтона, что этот самый Николас Брейтон вмиг понял – на крайний случай в качестве блюда сойдёт он сам. Человеческий облик сидящего напротив него существа был очень обманчив. Ничего человеческого в этом мерзком звере не было.
***
Да, для кого-то убивать так же легко, как откусить от бутерброда. А вот для кого-то нет. Создание вампиров серьёзно сказалось на самочувствии Людвига. Он ощущал себя тяжело больным. Его постоянно мутило, его мучал жар, а нутро наполнила апатия. Но дело было не в специфике ритуала. Будучи предрасположенным к тёмной магии, Людвиг Пламенный кармического ответа не получил и даже сил на обряд не перерасходовал. Могущества у него хватало в избытке.
Но его тошнило от самого себя. Его изводило то, что он смог сделать. Совесть мужчины не могло успокоить даже понимание, что он сотворил вампиров ради безопасности близких ему людей.
«Я убил их. Я убил чьих-то детей. И не просто убил, а превратил в вечных рабов, каждый миг существования которых наполнен болью! – пульсировало в нём изводящее его осознание. – Я, граф Даглицкий, беспощадный и хладнокровный убийца, вот я кто!».
И пусть вторая часть укоризны по мнению автора, а возможно и тебя, мой дорогой читатель, правдой никак не являлась, но каждый из нас испытывал муки самобичевания. Нет хуже наказания, что мы назначаем себе сами. Поэтому Людвиг был измотан, разбит, подавлен. Он не мог находиться в собственном доме, так как там на него давили пустые комнаты. Он не смог войти в столь людный особняк отца, так как в каждом взгляде ему чудилось осуждение. Из-за этого для него оказалось невозможно общество Шарлотты. Даже его лучший друг, Сириус ван Отто, не удостоился более десяти минут беседы. Людвиг просто-напросто позорно сбежал от всех! Ему было невыносимо слышать рациональные доводы, вот он и стоял нынче на коленях в Первом храме Двенадцати, а именно возле тела Людвига Верфайера Старшего. Ему казалось, что здесь его никто не побеспокоит, и до обеда это было действительно так.
– Людвиг, – подошла к нему Шарлотта. Её заплаканное лицо прикрывала плотная чёрная вуаль. – Я тоже скорблю Людвиг, но нельзя же так убиваться. Пойдём со мной, тебе нужно хотя бы поесть.
– Я не голоден.
– Мне сказали, что после смерти жены ты тоже замкнулся. Что ты закрылся в своём кабинете и никого не хотел видеть… Но ты не один, Людвиг, у тебя есть я.
Женщина присела возле брата и мягко положила затянутую в перчатку руку поверх его ладони. После чего попыталась улыбнуться. Ей не хотелось улыбаться, но она постаралась. И всё же эти старания ни к чему не привели. Во всяком случае не привели они к тому, на что надеялась Шарлотта.