Арсен Люпен против Херлока Шолмса
Шрифт:
— Ну а что мы могли сделать? — обиделся Ганимар. — Хорошо вам смеяться.
— Ладно, ладно, не сердитесь. Еще отомстим. А пока нам нужна подмога.
— Фоленфан ждет меня в конце авеню Нейи.
— Заберите его и возвращайтесь обратно.
Ганимар ушел, а Шолмс отправился по следу велосипедов. Отпечатки колес были хорошо видны на пыльной дороге. Он вскоре заметил, что рифленые отпечатки вели к берегу Сены, значит, все трое завернули к реке в том же месте, где прошел вчера Брессон. Шолмс дошел до ограды, за которой прятался вчера вместе с Ганимаром, и чуть дальше увидел, что следы велосипедных колес пересекаются. Значит, в этом месте сделали остановку. Прямо напротив виднелся язычок земли, вдающийся в реку, на краю которого была привязана старая лодка.
Именно в этом месте Брессон бросил, а вернее, уронил в воду свой сверток. Шолмс спустился по камням к воде и увидел, что берег здесь был очень пологим. А поскольку место было неглубокое, он понял, что легко найдет сверток… если только те трое его не опередили.
«Нет, нет, — подумал он, — они бы не успели… ведь прошло всего лишь минут пятнадцать… а все-таки, почему они пришли именно сюда?»
В лодке сидел какой-то рыбак. Шолмс подошел к нему:
— Вы не видели здесь троих на велосипедах?
Тот отрицательно покачал головой.
Англичанин не унимался:
— Ну вспомните… трое мужчин… Они остановились в двух шагах от вас…
Рыболов взял удочку под мышку, вытащил из кармана блокнот, что-то написал и, вырвав страничку, протянул Шолмсу.
Англичанин весь задрожал. Неожиданно на листке, оказавшемся у него в руке, он увидел буквы, вырезанные из букваря:
АВЕЙКОТЧЭОТ — 237
Над рекой висело тяжелое солнце. Рыбак вернулся к своему занятию, укрыв голову под широким колоколом соломенной шляпы. Сложив рядом куртку и жилет, он внимательно глядел на неподвижно торчавший из воды поплавок.
Прошла минута, целая минута торжественной, жуткой тишины.
«Он ли это?» — мысленно вопрошал Шолмс, охваченный какой-то болезненной тревогой.
И словно вспышкой, озарил его правдивый ответ:
«Он! Он! Только ему под силу продолжать сидеть, даже и не вздрогнув от беспокойства, ничуть не страшась того, что произойдет… Да и кому еще может быть известна история с букварем? А ему все рассказал посланец Алисы».
Англичанин вдруг почувствовал, что его рука, его собственная рука взялась за рукоятку пистолета, глаза вонзились в спину незнакомца, чуть ниже затылка. Достаточно лишь одного движения, и наступит развязка, самым жалким образом прервется жизнь этого необыкновенного искателя приключений.
Рыбак все не двигался.
Шолмс нервно сжимал пистолет, охваченный жгучим желанием выстрелить и покончить с этим, в то же время понимая весь ужас подобного противоестественного поступка. Смерть будет верной. Все будет кончено.
«О, — подумал он, — хоть бы встал, начал защищаться… А так, тем хуже для него… еще секунда… и стреляю…»
Внезапно раздавшиеся шаги заставили его обернуться. В сопровождении двух инспекторов к ним подходил Ганимар.
Тогда, переменив решение, он, разбежавшись, прыгнул в лодку, якорь которой переломился от подобной встряски, насел на противника и бросился в рукопашную. Оба скатились на дно лодки.
— Подумаешь! — хрипел Люпен, отбиваясь. — Что вы собираетесь этим доказать? Ну поколотит один из нас другого, чего мы этим добьемся? Вы не знаете, что делать дальше со мной, а я — с вами. Так и останемся, как два дурака…
Весла скользнули на воду. Лодку отнесло в сторону. С берега слышались крики. А Люпен не унимался:
— Ну что же это такое? Вы что, совсем ополоумели? Такие глупости в вашем возрасте! А ведь большой уже мальчик! Фу, как некрасиво!
Ему удалось вырваться.
Отчаявшись, решившись на крайнюю меру, Шолмс сунул руку в карман. Но тут же не удержался от проклятия: Люпен отобрал револьвер.
Встав на колени, он попытался добраться до весла, чтобы причалить к берегу, но Люпен налег на второе весло с явным намерением отплыть подальше.
— Выйдет… Не выйдет, — продолжал шутить Люпен. — Кстати, это не имеет ровно никакого значения… У вас весло, но я попробую помешать вам им воспользоваться… И вы точно так же… Так и в жизни, силишься что-то предпринять… но это бессмысленно, ведь в конечном счете все решает судьба… Ну вот… видите… судьба решила в пользу старины Люпена… Победа! Течение тоже за меня!
Действительно, лодка начала отплывать.
— Поберегитесь! — крикнул Люпен.
Кто-то с берега целился из револьвера. Он пригнулся, прозвучал выстрел, позади них взлетели брызги. Люпен расхохотался.
— Да простит меня Господь, это мой дружок Ганимар! Нехорошо поступаете, Ганимар! Вы не имеете права стрелять, кроме как в случае необходимой обороны. Значит, бедный Арсен так разозлил вас, что вы и о долге позабыли? Ну надо же, снова начинает! Несчастный, вы же попадете в моего дорогого мэтра!
Встав в лодке во весь рост, загораживая собой Шолмса, он повернулся лицом к Ганимару.
— Вот так! Теперь я спокоен! Цельтесь сюда, Ганимар, в самое сердце!.. Выше… Левее… Не попал… Вот растяпа… Еще раз? Да вы же дрожите, Ганимар! Давайте по команде… хладнокровно… Один, два, три, огонь! Мимо! Вот черт, что вам, вместо пистолетов выдают детские игрушки?
Вытащив длинный, тяжелый и плоский револьвер, он, не целясь, выстрелил.
Инспектор схватился за шляпу: пуля в ней пробила дырку.
— Что скажете, Ганимар? Ага! Вот это сделали на совесть! Снимите шляпы, господа, это оружие моего благородного друга, мэтра Херлока Шолмса!
И одним движением выбросил револьвер к самым ногам Ганимара.
Шолмс не мог не улыбнуться и не восхититься им. Жизнь в нем била ключом. Какая юная, непосредственная жизнерадостность! Он так забавлялся! Можно было подумать, что ощущение опасности доставляло ему поистине физическое удовольствие. Для этого человека в жизни не было другой цели, чем непрестанный поиск приключений, из которых он вечно старался выйти победителем.