Арсенал-Коллекция 2015 № 06 (36)
Шрифт:
Стальная гофрированная трубка КА, имевшая длину 27,3 м, насаживалась на верхнюю часть минрепа. При захвате резаком трала трубка, не перерезаясь им, силой трения смещалась кверху, вследствие чего замыкался контакт, соединенный с запальным стаканом, и мина взрывалась электрическим током, поступавшим от специальной батареи. Трубка КА могла срабатывать также и при встрече с параванным охранителем. В этом случае смещение трубки кверху происходило либо при пересучивании ее поперек тралящей части охранителя, либо при попадании ее в резак паравана. Как выяснилось вскоре после начала войны, взрыв мины, захваченной параваном, мог произойти на различном расстоянии от борта корабля: от самого малого до расстояния в 15-20 м. Иногда трубка КА срабатывала с некоторой затяжкой или же застревала в резаке паравана и вовсе не срабатывала, вследствие чего мина подтягивалась близко к борту корабля. Взрыв мины в параванном охранителе в зависимости от расстояния от центра взрыва до борта причинял кораблю более или менее существенные повреждения. Опыт войны показал, что это расстояние даже
Мина готовится к постановке
Мина сброшена!
Постановка паравана типа К-1
Результаты постановок не заставили себя долго ждать. Среди большого количества событий первого дня войны мы вычленим только те, что повлияли на оценку обстановки командованием КБФ в отношении минной опасности.
С рассветом находившийся в дозоре тральщик Т-216 приступил к выполнению полученного ранее приказа об осмотре района между мысом Тахкуна и плавучим маяком Хиумадал. При этом на нем не получили отправленного в 05:30 приказа начштаба КБФ вернуться в Таллин. В 08:00 с борта корабля было отправлено донесение «В точке Ш- 59,3, Д-22,3 неизвестным поставлена мина», в 08:50 второе - «Ш-59,2, Д-22,5 свежая шведская мина. Предполагаю сегодня ночью поставлено минное заграждение». Все обнаруженные мины были типа ЕМС и относились к заграждению «Апольда», южной части участка И-14 (отечественное обозначение) и северной части И-15. Ошибка с определением типа мин объяснялась тем, что составленное в Научно-исследовательском минно-торпедном институте описание мины ЕМС на корабли не поступило, а наличие у мины пяти гальваноударных колпаков, соответствовало давно имевшемуся на тральщиках КБФ описанию шведской мины «Мотала», которые вполне успешно тралились в ходе Зимней войны. На основании этих докладов на тральщик в 10:30 был отправлен приказ провести контрольное траление подозрительного района. Еще раньше в 09:40 с тральщика «по флоту» было отправлено новое донесение, где назывались уже четыре точки обнаружения мин. Однако невозможность оказать поддержку Т-216 в случае нападения надводных кораблей на него и острый дефицит тральщиков для выполнения других задач заставил начштаба КБФ около 16 часов окончательно отозвать корабль в Таллин.
Координаты обнаруженной Т-216 минной банки не были отрепетованы «по флоту», а в письменной директиве Военного Совета КБФ, посланной днем 22 июня командующему эскадрой с указаниями на постановку первого заграждения центральной минно-артиллерийской позиции (ЦМАП), по оплошности исполнителя документа указывалось, что обнаружена минная банка противника «в районе банки Глотова», т.е. восточнее того места, где мины обнаруживались фактически. Эта ошибка не играла существенной роли, поскольку постановщикам ЦМАП предстояло ставить мины в районе, находившемся значительно восточнее «Апольды». Такие же неопределенные сведения были сообщены по радио в Ригу командиру отряда легких сил (ОЛС), которому предстояло прикрыть отряд постановки с запада. К тому времени командир отряда вице-адмирал Дрозд уже знал место обнаруженной минной банки из радиограмм Т-216, принятых на крейсере «Киров». По-видимому, эти сведения были известны и командиру отряда прикрытия постановщиков ЦМАП начальнику штаба Отряда легких сил капитану 1 ранга И.Г. Святову, державшему флаг на крейсере «Максим Горький», хотя в письменном приказе на прикрытие постановки о наличие мин не упоминалось вообще. Справедливости ради нужно сказать, что район маневрирования группы прикрытия приходился на северную часть «засорения» «Апольды», но был расположен гораздо севернее банки Глотова и северо-западнее места обнаружения мин тральщиком Т-216. Но существовала еще одна причина того, почему в штабе ОЛС не стали бить тревогу. «Что касается предполагаемой минной угрозы, которую противник, возможно, создал в западной части Финского залива в ночь на 22 июня, - отмечал известный советский исследователь капитан 1 ранга И.А. Киреев, - то командование КБФ не считало ее непреоборимой, поскольку корабли-постановщики должны были проводиться за тралами и идти с поставленными параванными охранителями К-1, а на кораблях отряда прикрытия также имелись параванные охранители К-1. Уверенность в надежности действия параванного охранителя К-1 была настолько велика, что разработанный днем 22 июня исполнительный план первых минных постановок не был пересмотрен и после того, как от дозорного БТЩ-216 поступили донесения об обнаружении им минного заграждения в районе маяка Тахкуна».
В 17:15 22 июня 2-я тактическая группа ОЛС в составе «Максима Горького» и 1-го дивизиона эсминцев («Гневный», «Гордый», «Стерегущий») вышла с внешнего рейда Усть-Двинска. Вечером корабли прошли Ирбенский пролив через проход, оставшийся в заграждении «Айзенах», обогнули с запада Моонзундские острова и в 03:20, находясь в 25 милях севернее маяка Кыпу, приступили к выполнению задачи. Как писалось выше, мины в районе «засорения» ставились со значительными интервалами, но то обстоятельство, что корабли патрулировали курсами север-юг и, с поставленными параванами, пересекали минные линии под углом 20 градусов значительно увеличивало шансы встречи с миной. Последующие события многократно описывались в литературе советского и постсоветского периодов.
В 03:40 мина ЕМС взорвалась в параване у борта эсминца «Гневный», оторвав ему носовую часть. В последующие 2,5 часа корабли отряда прикрытия имели шесть встреч с минами.
Только одна из них была подсечена, а остальные пять взорвались у бортов или в непосредственной близости от кораблей. В результате двух взрывов два корабля получили тяжелые повреждения, вследствие чего крейсер «Максим Горький» надолго вышел из строя, а эскадренный миноносец «Гневный» пришлось покинуть. Оставленный экипажем он затонул лишь спустя несколько часов, что явно указывало на возможность спасения эсминца. Остальные три подрыва мин в параванах, к счастью, не привели к фатальным последствиям. «Гордый», попадавший на мины дважды, получил повреждения, потребовавшие трехдневного ремонта в доке, а «Стерегущий» отделался легкими повреждениями. Лишь один из перечисленных случаев произошел на самом поле «Апольда», а все остальные на участке «засорения», только из-за того, что наши корабли, не представлявшие начертания минных линий, форсировали поле под острым углом.
«Максим Горький» на ремонте в Кронштадте
Пренебрежение минной угрозой, несомненно имевшееся у начальника штаба ОЛС, теперь сменилось прямо противоположными чувствами. Именно поэтому он приказал вести поврежденный крейсер не в Таллин, а в северную часть пролива Моонзунд, где в 08:30 23 июня корабль приткнулся поврежденной носовой частью к отмели у острова Вормси. Интересно отметить, что «Горький», как и большое число кораблей, прибывших для его эскорта (три эсминца, три катера МО, четыре БТЩ, по одному спасательному и гидрографическому судну), счастливо разминулись с минами заграждения «Гота», стоявшими перед входом в Моонзунд.
Проводка началась утром 24-го. Крейсер шел в охранении эсминцев, а впереди строем уступа построились четыре тральщика с выставленными контактными тралами. В реалиях сложившейся обстановки такой ордер никак не защищал «Горького», а лишь увеличивал шансы подрыва на донных минах, стоявших, по-видимому, несколько в стороне от основного фарватера. В 11:57 в районе носовой части БТЩ Т-208 «Шкив» раздался взрыв, вызвавший детонацию в носовом артиллерийском погребе. Корабль надломился, средняя часть корпуса осела, полубак и корма приподнялись, внутренняя часть полубака и ходовой мостик были вырваны и вылетели за борт. Из личного состава погибли 29 человек, в том числе находившиеся на мостике командир ОВР главной базы КБФ капитан 2 ранга Милешкин, командир дивизиона тральщиков, командир корабля и штурман. Были утрачены все документы, разработанные штабом ОВРа на переход. Проводка была немедленно прервана, и крейсер вернулся на прежнее место. Не известно, чем бы все закончилось, если бы командир отряда не принял решения не дожидаясь окончания траления (оно снова велось контактными тралами!) провести «Максим Горький» в Таллин по обходному пути по малым глубинам, где в мирное время крупные корабли не рисковали плавать из-за навигационных опасностей. В этот раз все прошло гладко, и в 01:30 25 июня крейсер вошел в главную базу.
Вся эта эпопея вызвала большой резонанс в штабных структурах КБФ. Утром 24-го - по-видимому, сразу вслед за докладом о гибели «Шкива» - командующий КБФ вице- адмирал В.Ф. Трибуц шифрограммой докладывал наркому ВМФ: «Самая трудная и тяжелая опасность для флота в связи с недостаточным количеством тральных сил является минная опасность. В течение суток противник почти парализовал деятельность флота в Финском заливе, забросав минами с воздуха Таллин, Палдиски, устье Финского залива, на которых подорвалось три корабля. На сегодня ни одного корабля нельзя выводить без риска». Процитированные строки свидетельствуют, что расчет немцев вызвать шок внезапной массовой постановкой мин в значительной степени оправдался. В последующие два месяца войны вплоть до ухода КБФ из Таллина штаб флота ни разу не спланировал выходов крупных надводных кораблей за пределы Финского и Рижского заливов, то есть того, чего больше всего боялись немцы на этапе планирования морской части операции «Барбаросса».
«Максим Горький» на ремонте в Кроншталте
Таблица 3
Советские корабли и суда, погибшие на минах, выставленных противником в ходе минозаградительной операции 22.06.1941
название
дата
район
советское обозначение
обозначение противника
постановщики