Артания
Шрифт:
Он обошел все помещение, встревожился, наконец заметил еще одну дверь. Черную, под цвет стены, без всяких украшений. Перед ней слой пыли был толстым, как тцарское одеяло. Сердце Придона заколотилось, как у пойманного зайца.
Сцепил зубы, нажал плечом. Дверь не подалась, нажал еще, запоров не видно, и тут взгляд упал на небольшой металлический штырь в полу рядом с дверью. Грубо дернул, ничего не изменилось, но, когда снова толкнул дверь, она без скрипа приоткрылась.
Из щели пахнуло плесенью. Придон задержал дыхание, приоткрыл еще, протиснулся вовнутрь и тут же с усилием придвинул створку на место. Но,
Помещение оказалось длинным, дальняя стена теряется в темноте. Светильники горят только с одной стороны, так что другую стену не увидеть, будто ее нет, словно там другой мир, жуткий мир смерти, а сами светильники бросают свет на лица… мертвецов.
В Артании тцаров тоже хоронят в склепах, но там все умершие упокоены в каменных гробах, а здесь…
Он присмотрелся, с шумом выдохнул. То, что он принял за лица, на самом деле каменные изображения умерших. Чтобы издали видеть, что где лежит. Но какое нечеловеческое умение так изобразить их куявские хари! Да не только хари, вон фигура выступает из камня, оставаясь погруженной в него разве что на треть…
Пальцам стало больно, он опустил взгляд, костяшки побелели на рукояти топора. Заставил себя перевести дыхание, с трудом разжал пальцы, а потом и вовсе убрал руку. Не зная, куда ее деть, зацепил большим пальцем за пояс, огляделся, стараясь держать лицо надменным, а нижнюю челюсть вперед.
С трепещущим сердцем, он все-таки заставил себя стронуться с места. Каменные ящики поплыли мимо, запорошенные толстым слоем пыли, в мертвой паутине, с засохшими трупиками пауков. Разные по форме, размерам, то из мрамора, то из черного гранита, то вовсе из неведомых пород, три гроба вовсе из черной бронзы, что не поддается ржавчине, один гроб словно бы из дерева, но Придон не знал такого дерева, чтобы не рассыпалось в этом влажном сыром воздухе…
Чем дальше от двери уходил, тем меньше пыли на каменных гробах, но, когда оглянулся, сердце остановилось в страхе. Вместо стены с дверью такая же чернота, как и впереди, а в обе стороны уходят бесконечные огоньки странных светильников, что горят, не сгорая, и масло в них никогда не кончается.
Он стиснул зубы, есть там выход, есть, вот сейчас он вернется и отыщет тут самую дверь, в которую вошел…
Сырой воздух колыхнулся. Ему показалось, что сами стены сдвинулись, как при землетрясении. Затрепетали огоньки светильников. А затем раздался голос, который Придон сперва не расслышал, настолько бестелесный, похожий больше на дуновение ветра, на легкий посвист в трубе очага.
Придон насторожился, повертелся из стороны в сторону. Голос повторился, Придон опустил для уверенности пальцы на рукоять топора, медленно двинулся вдоль ряда гробов дальше, в сторону тьмы. Откуда, словно из небытия, вываливались новые глыбы, все черные, из камня или металла.
– Артанин, – прошелестело в воздухе. – Артанин…
Голос был слаб, но отчетлив. Придон остановился возле каменной глыбы, лицо выступает могучее, с горбатым носом и выдвинутым надменно подбородком. Полузакрытые глаза смотрят с такой интенсивностью, что по спине снова пробежал холодок и протиснулся под кожу.
– Были тцары, – прошелестел голос, – которые дружили с Артанией… Я же всегда воевал…
Придона колотил страх, ноги ослабели. Чтобы как-то скрыть ужас, он сам выпятил нижнюю челюсть и спросил почти враждебно:
– Так почему говоришь ты?
– Не все… – прошелестел голос, – не все… Немногие могут взирать на этот мир… остальные не покидают мира мертвых… но из взирающих только самые сильные могут…
Он произнес несколько слов, но голос истончился, пропал. Придон кое-как совладал с собой, сказал хрипло:
– Хочешь, чтобы тебя услышали, говори громче. Снова посвистывание ветра, потом голос возник снова, словно мертвый собирался с силами.
– Только самые сильные… и только в полнолуние… И вот я, враг и воитель Артании, ужас их детей… Придон прервал уязвленно:
– Не преувеличивай. Не родилось еще куява, который мог напугать хотя бы артанских зайцев. Говори, зачем просил явиться.
Голос произнес после паузы:
– Я знаю, ты ищешь рукоять меча…
– Да, – ответил Придон с вызовом. – Это где-то в твоей Куявии. Но я найду, нравится тебе это или нет.
– Найдешь, – согласился тцар. – Все когда-то находится. Не найдешь ты, найдет другой. Не сейчас, так через сто лет. Или через тысячу…
Мороз пробежал по коже, мертвец о таких сроках говорит с такой мертвящей легкостью, что у Придона вырвалось злое:
– Я найду этим летом!
– Однако старый бог не подскажет, – донесся тихий вздох.
– Почему?
– Просто не знает.
– А ты знаешь? – спросил Придон с вызовом. К его удивлению, мертвец ответил тем же ровным голосом:
– Да.
– Ты? – не поверил Придон. – Откуда?
– Потому что я последний из смертных, – ответил мертвый тцар, – который держал его в руках. И только я знаю, где рукоять этого меча.
Сердце Придона забилось учащенно.
– Где?
– Я скажу тебе…
Внезапно волна подозрения окатила Придона, как холодная морская волна.
– А почему ты решил помочь мне? Артанину? Голос ответил без паузы, сильный, но усталость звучала в нем:
– Я тебя не обманываю. Увидишь. Получилось так, что ты сейчас помогаешь Куявии больше, чем любой из куявских героев. Даже самые близкие к тцару люди сейчас ему вредят… Раньше я хотел его уничтожить, ведь он стер с лица земли последних моих потомков, что правили Куявией триста лет!.. но потом остыл, ведь мои потомки, моя кровь уже стала бледнее воды. К тому же Куявии мои ослабевшие потомки приносили больше вреда, чем пользы…
Придон прервал, страшась потерять мелькнувшую мысль:
– Ты можешь смотреть в грядущее? Голос прозвучал невесело:
– Я – нет. Зато могу говорить с тобой. А те, кто выбирает дар смотреть в грядущее, теряют дар речи… Вообще им нельзя общаться ни с живыми, ни с… даже такими, как я.
– Понимаю, – ответил Придон с разочарованием. – Это разумно. Хоть и жаль. Где меч?
– Весь?
– Хотя бы часть, – поправился Придон.
– Рукоять в горах Куявии. Здесь, на равнине, ее бы нашли. Чародей спрятал в Запретных Землях, где издавна живут бессмертные дивы. Вернее, он отдал дивам рукоять, велел стеречь… Сам он дивам не по зубам, они это знали. Если бы захотел, он бы разрушил их замки… Говорят, раньше даже рушил. Непонятно, почему вдруг пощадил, ведь он все же человек… наверное.