Артуриана
Шрифт:
Закрыв глаза, я напряглась, в следующий миг погрузилась в мысли сестры, что позволило мне без труда восстановить картину случившегося. И картина эта не понравилась мне чрезвычайно!
— Ты что здесь делаешь? — сестра, наконец, опомнилась. — Ты почему не с мужем?
— Могу те же вопросы задать тебе, — мрачно произнесла я, приблизившись. — Почему ты выходишь из королевских покоев в таком виде, сестра?
Моргауза с досадой опустила глаза, а потом снова вскинула их на меня, и очередная ложь уже была готова сорваться с ее языка.
— Не трудись, — прервала я. — Мысли твои мне известны. Как и все, что случилось здесь этой ночью. Но зачем?! Как ты могла! Моргауза, Артур наш брат! Зачем он тебе? Ведь ты же на каждом углу твердишь, что любишь своего мужа!
— Так и есть, — она бесстыдно взглянула мне в глаза. — Мой муж тоже любит меня, а спроси, где он сейчас? Лот ведет весьма вольный образ жизни, моя дорогая. А что же делать мне? Артур молод и хорош собой. К тому же — он король. Милость короля нужна всем, тебе ли не знать?
— Но ведь он наш брат…
— Мало ли мы знаем братьев, что брали в жены сестер? — откликнулась Моргауза беспечно.
— Но как он мог… — в конец растерялась я. — Ты никогда не нравилась ему… У тебя трое сыновей, ты чужая жена, ты его сестра…
— Сдается мне, наш братец был слишком огорчен чьей-то свадьбой, вот и перебрал лишнего, — усмехнулась Моргауза.
— Мог бы найти какую-то служанку! — возмутилась я, — А не королеву соседней земли, дочь той же матери!
— Мне кажется, — на миг она стала серьезной, — Он сделал это нарочно. Вино лишь придало ему храбрости, но не определило намерений. Он любит тебя, Моргана, и хотел показать, что нет тех границ, которые ты придумала себе. Поэтому выбрал другую сестру, для того, чтобы уязвить тебя, и возможно, удержать. Чем ты его так приворожила?
Не ответив на вопрос, я покачала головой.
— А ты и рада воспользоваться! Как же можно было пойти на это… ведь лишь чудовище может родиться от такого союза!
— Брось, — беспечно расхохоталась сестра. — Будет тебе. У Артура к его годам нет ни одного младенца, он так же бесплоден, как и его отец. Вряд ли без помощи Мерлина он сможет обзавестись наследником! Вот потому мне и нужно быть ближе. Тогда однажды один из моих сыновей наследует трон Камелота. Если не станет ему соперником твой сын, Моргана… Но не советую тебе вставать на пути у нас с Лотом!
— Ты угрожаешь мне, сестра? — мои брови поползли вверх от изумления. — Неужели! Мне, жрице Морриган? Мне, могущественной колдунье? Ты смеешь угрожать Фее Моргане?!
Я почувствовала, как гнев поднимается в сердце и снова ощутила покалывание в ладонях. И в этот раз решила не сдерживать силу — вытянула руку, полыхнуло пламя — и вспыхнули факелы по краям коридора.
— Ты видела огонь, сестра? — мрачно спросила я. — Любой, кто посмеет угрожать мне, да обратится в пепел. А ты еще пожалеешь о том, что сделала, поверь!
С этими словами я повернулась и пошла прочь, в висках бешено стучала кровь, я никак не могла поверить в случившееся. Как мог Артур сделать это!
— Скоро я приму крещение! — крикнула мне вслед Моргауза. Застыв от изумления, я обернулась.
— Это еще зачем?
— Я приму крещение под именем Анны, — продолжила сестра. — Говорят, в этот миг прощаются былые прегрешения. Так что, даже если наш с Артуром сын родится, — он будет чист от греха и сможет занять Камелот, когда придет его время.
— Ты произносишь ложь за ложью и сама в это веришь. Ничто не поможет тебе смыть грехи. Молись, чтобы чудовище не появилось на свет!
И я оставила сестру наедине с ее мыслями, а сама направилась в сад. Теперь мне хотелось, как можно скорее, покинуть замок и уехать с мужем. Поступок Артура казался мне предательством и его любви ко мне, и памяти нашей матери, и древних законов предков.
Очевидно, он и сам думал так же наутро, когда хмель оставил его и король осознал случившееся, он горько раскаивался в своем поступке, а при прощании со мной был сдержан, молчалив и старался не смотреть в глаза. И однако в выражении его лица, во всех жестах отчетливо сквозила досада — ему было стыдно, а еще жаль расставаться со мной, жаль, что я стала женой Уриена и совсем скоро отбуду в Регед. Надо заметить, что хотя я никогда не поощряла сердечную привязанность Артура, никогда не пыталась намеренно привлечь его внимания и уж тем более соблазнить короля, но едва замечала, что он чуть реже смотрит на меня, проводит со мной чуть меньше времени, начинала испытывать странное беспокойство, как если бы недоставало чего-то важного, необходимого для самого существования, и я тут же делала все, чтобы вновь вернуть расположение брата и привязать его к себе покрепче теми незримыми путами, которые дают одному человеку власть над сердцем другого. Зачем мне это нужно — не знала и сама, но стоило Артуру отдалиться — теряла покой и сон и жаждала скорее обрести потерянное поклонение, как можно было охарактеризовать его отношение ко мне.
Оказавшись в Регеде, я была сперва смущена обстановкой дворца, которая показалась мне суровой и даже бедной, в сравнении с роскошью Камелота, но быстро привыкла, в конце концов, выросшая в хижине Нинианы, я приспособилась к простоте, лишь холод, бродивший в полутемных каменных залах и коридорах замка смущал меня. Или это был холод моего замерзающего сердца?
Сейчас особенно отчетливо осознавала я свое одиночество. Родители оставили меня совсем крохой, отчим никогда не любил, как не любила и наставница Ниниана. Как и мужчина, которому подарила я свои чувства. Брат, клявшийся в вечной любви, предал, изменив с нашей же сестрой, да к тому же подарил меня очередному королю-союзнику, как если бы я была вещью, не имеющей своей воли. Что касается супруга: он был весьма внимателен, проявлял заботу и доброту, и однако довольно быстро осознала я, что различия между нами безбрежны, словно море.
Уриен не интересовался магией и волшебством, не верил в них и отказывался обсуждать. Его подлинной страстью было градостроительство и укрепление границ, а потому основным смыслом его жизни стала борьба против племен англов и саксов, что шли к Альбиону с материка. Уриен говорил только об этом, о битвах против саксов, в которых Артур обязан к нему присоединиться, о величии бриттов, о красоте северных земель. Мой муж был истинным патриотом, воином и можно даже сказать, героем, ничуть не хуже Артура, и однако меня все это мало интересовало. Сначала, хотела сказать ему: если сюда сунутся саксы, я одна могу сжечь все их войско, — но потом вдруг почувствовала странную апатию. Не хотелось спорить, говорить, объяснять. Не ответив ни слова, я удалилась в свои покои, которые старалась не покидать без необходимости — потому что стоило их покинуть, как на меня толпой набрасывались мои новые дети — сыновья Уриена, и мне приходилось играть с ними, рассказывать сказки, следить, чтобы они были здоровы, а в играх не поубивали друг друга. Все это было крайне утомительно и совершенно бессмысленно.
Прошло время, и я ощутила вдруг сильнейшее недомогание, как если бы всю силу забрали из меня и теперь невыносимо было даже подняться на ноги, едва я покидала ложе, как меня шатало, ноги не слушались, и я была вынуждена возвращаться в кровать. Первой мыслью было, что меня отравили многочисленные фаворитки Уриена, которых он забыл теперь, когда появилась законная супруга. Я пыталась принимать противоядия, но ничто не помогало — тело не умирало, но и не жило. И лишь много позже поняла, что такой сделало меня ожидание первенца, скоро мне предстояло подарить королю Уриену очередного наследника.