Арвендейл. Император людей
Шрифт:
— Что, Эгмонтер, все идет не так, как ты себе напредставлял, когда затевал свое подлое предательство?
— Заткнись, Лагар, — раздраженно прорычал Эгмонтер…
Он наслаждался этим чувством всемогущества всего несколько мгновений, а затем прямо перед ним там, где на мраморном полу отпечатался силуэт истлевшего под потоками чудовищных энергий тела императора, возникло стремительно кружащееся марево. И Эгмонтер почувствовал, что это марево вытягивает из него силы. Причем с каждым мгновением все больше и больше, больше и больше! Этого… не могло быть! Эгмонтер зло зарычал. Он был совершенно уверен, что правильно провел ритуал. И теперь сила и мана должны были просто переполнять
— Кто-нибудь, доберитесь до короны!
Эгмонтер с трудом повел глазами, пытаясь разглядеть, кто это командует здесь столь властным голосом, и едва не заскрипел зубами. О темные боги, Элиат Пантиопет! Только его не хватало! И откуда он мог взяться? Эгмонтеру же совершенно точно доложили, что Верховный маг должен находиться на пути в Университет. Он перевел взгляд на воронку. Так вот, значит, чьих это рук дело… В этот момент слабость стала совершенно невыносимой, герцог почувствовал, что его ноги подгибаются, и он со стоном рухнул на пол императорской спальни. Неужели всё: усилия, страдания, многолетние поиски — окажется бесполезным?
— Да скорее же! Еще минута, и я не смогу его удержать!
Несмотря на свою полную беспомощность, Эгмонтер внезапно почувствовал слабую надежду. Так, значит, эта воронка, вытягивающая из него силы, вовсе не порождение Пантиопета!
Один из гвардейцев, ворвавшихся в спальню, опасливо поглядывая на воронку, двинулся вперед. Он сделал шаг, другой, опустился на колени и потянулся руками к короне, небрежно валяющейся в углу спальни на сваленных в кучу остатках балдахина. Краешек его рукава буквально на палец оказался за линией защитной пентаграммы. Из бешено вращающегося марева раздался чудовищный по силе торжествующий рев, и в следующее мгновение гвардейца с гулким звуком втянуло внутрь марева.
— А-а, саккараш! — прошипел Пантиопет и, вскинув руки, закричал. — Назад! Всем назад! Зайти мне за спину!
Но было уже поздно. Марево внезапно увеличило скорость вращения, превратившись в вихрь, а затем послышался треск, как будто кто-то разорвал огромный кусок ткани, и на его месте возникла огромная черная фигура. Пантиопет что-то закричал, но его уже никто не услышал. А Эгмонтер почувствовал, что в тот самый момент, когда послышался треск, из него вытянули последние остатки сил. Он судорожно вздохнул, дрыгнул ногами, и его глаза закатились. Он даже не почувствовал, что мышцы заднего сфинктера и мочевого пузыря сделали то, что обычно происходит в момент смерти человека…
— Ты! — зло продолжил бывший герцог. — Ты обречен и прекрасно знаешь об этом. Ибо никто, ты слышишь, Лагар, НИКТО не может противиться воле БОГА! Единственного бога в этом мире! И вместо того чтобы понять это, смириться и попытаться спасти свою жалкую душонку, склонившись перед новым ГОСПОДИНОМ этого мира, ты корчишь из себя невесть что. Ты думаешь, я поверю в эти ваши басни насчет дворянской чести? — Он саркастически расхохотался. — Ты что, забыл, что я тоже владетель домена? И что прекрасно знаю, как вы всю дорогу обделывали свои делишки в Палате пэров, вспоминая о дворянской чести только для того, чтобы пустить пыль в глаза простолюдинам! — Эгмонтер замолчал, потому что у него не хватило дыхания. А Лагар в ответ на его страстную тираду равнодушно отвернулся и прикрыл глаза.
— А-а-а, я знаю, — заговорил вновь Эгмонтер, — ты просто завидуешь мне! Я получил то, о чем вы, мелкие людишки, считавшие себя благородными господами и могучими магами, даже не могли и мечтать. Я — бессмертен! Я — могуч, могуч настолько, насколько никогда не был могуч ни один император! Я покорю весь этот мир и брошу его к ногам моего повелителя! А вы… вы сгинете. И скоро. — Он злобно рассмеялся. — О-о, если бы ты знал, что готовит мой повелитель тем, кто будет упорствовать в своем упрямстве, ты на коленях молил бы меня умертвить тебя раньше… — Он собирался сказать еще многое, но тут со стороны пыточного щита послышался тихий усталый голос:
— Ползи прочь, червяк, надоел…
Эгмонтер выскочил из камеры с перекошенным от ненависти лицом. Ну что за день сегодня! Все, все против него. Он стремительно проскользил по коридору, раздраженно швырнул на полку лампу, отчего та ударилась о стену и скатилась на пол, звеня разбитыми стеклами, и начал подниматься вверх по лестнице. В этот момент сверху послышался скрип входной двери и грубый орочий голос произнес:
— Э, Ыхга, иди! Господин!..
Бывший герцог притормозил и заскрипел зубами. Ну вот, еще и это… Нет, надо успокоиться. Являться к повелителю с таким настроением — себе дороже.
— Э, Ыхга! Ты где?
Эгмонтер зарычал. Не-ет, здесь ему не успокоиться…
Когда Эгмонтер очнулся, в спальне никого не было… Вернее, не было никого из людей. Потому что внутри защитной пентаграммы мрачно возвышалась чудовищная фигура, лишь отдаленно напоминавшая кого-то вроде человека или скорее орка. Она была в высоту не меньше двух человеческих ростов, руки и ноги обвивали могучие мышцы, а свирепая морда, отдаленно напоминавшая то ли кабанью, то ли медвежью, являла собой воплощенную брутальность. Несколько мгновений Эгмонтер лежал неподвижно, стараясь сообразить, как бы незаметно покинуть спальню бывшего императора. Теперь ему стало абсолютно понятно, что ритуал прошел совершенно не так, как планировалось. И вместо того чтобы собрать силу императора и, обратив ее темной стороной, что многократно бы усилило ее, впитать в себя, мгновенно став не равным, а самым сильным магом этого мира, более могущественным, чем даже Светлая владычица, он призвал в этот мир… кого? Эгмонтер невольно зажмурился, моля всех богов, какие только могли его услышать, чтобы это был не Ыхлаг, могущественнейший из темных богов, Отец боли, Властитель ужаса и прочая, прочая, прочая…
— Ты кто, червяк? — пророкотал под сводами спальни громкий голос.
Эгмонтер дернулся и, испуганно вытаращившись, уставился на обратившееся к нему божество.
— Й-а… герцог Эгмонтер, о повелитель. Я склоняюсь перед вашей мощью.
— Ну так склонись.
Эгмонтер резко дернулся, пытаясь как можно быстрее вскочить на ноги, но ноги пока слушались плохо. К тому же оказалось, что к столь ревностному исполнению повелений этого явно очень могущественного существа имеется еще пара препятствий, одно из них сейчас заполняло его штаны, а в луже второго он крайне неудачно поскользнулся и… опрокинулся уже на живот, замочив и измарав переднюю, до сего момента относительно чистую часть камзола. Впрочем, как оказалось, упал он, наоборот, очень удачно. Во всяком случае, это могущественное существо достаточно благосклонно отнеслось к тому, что он распростерся перед ним ниц.
— Хорошо, Ыхлаг доволен. Как ты здесь оказался?
— Я… был тем, кто помог тебе вернуться в наш мир, о великий Ыхлаг!
— Ты?! Червяк?
Бог недовольно заворчал, отчего хрустальные подвески в люстре мелко задрожали.
— Так это ты запер меня в этой пентаграмме, червяк?
— Но… — Эгмонтер почувствовал, как его до самых кончиков ногтей пробирает дрожь. О темные боги, это все-таки Ыхлаг. И он недоволен им!
— Я не знал! Я не хотел! Я… меня научили шаманы троллей! Они сказали, что… — Его язык молотил сам по себе, а он лихорадочно пытался понять, как выпутаться из этой ситуации. Как отвести от себя гнев бога…