Арысь-поле
Шрифт:
— Слав, — Катя поправила рукой непослушные волосы, — а если б я не дала тебе, ты б высадил меня и уехал?
— Охренела?.. — Славино лицо стало таким обескураженным, что Катя засмеялась.
— У меня такое уже случалось, и пришлось тачку ловить, реально, в лесу. Слава богу, мужик нормальный попался.
— Блин, у меня и в мыслях такого не было!
— Так уж и не было, а «резинки» с собой прихватил, — она подмигнула, словно поймала его на мелкой хитрости.
— Ну… это входит в комплектацию автомобиля. Иначе
— Слав, — Катя села поудобнее, повернувшись к нему лицом, — почему ты думаешь, что я маленькая девочка? Мне, например, нравится ваше поколение — не старики, а зрелые мужики, вроде тебя. С вами интереснее, чем с ровесниками, только вы почему-то не воспринимаете нас всерьез. Мы же не только «подстилки», мы еще хотим чего-то…
— …а я не считаю тебя «подстилкой». Я даже рад, что мы…
— Кстати, это реально случай, — перебила Катя, — вообще, я в той кафешке не бываю. Обычно я в «Бегемоте» зависаю…
— Насколько я помню, это довольно дорогое заведение.
— А я что, плачу? Я там работаю. Всякие программы — от показа мод до боди-арта; я везде.
— И платят?
— Так, — она махнула рукой, — просто кайфово. Иногда, правда, пригласят за столик. Накормят-напоят, а нет, так и нет…
— Веселая у тебя жизнь.
— Ты что?!.. Это ж конкретный отрыв!.. А, думаешь, я совсем дура? У меня нормальная мать; я учусь на втором курсе «универа» — на романо-германском. Ты что, Славик, — она легонько толкнула его в плечо, — думаешь, я с панели? Ни фига — я за «бабки» не работаю. Я себя не на помойке нашла.
— А Анжелка?
— Она только за «бабки». Но ей крутиться надо. Она тоже в «универ» поступала, но не прошла. Мы с ней на вступительных и познакомились. Домой возвращаться не хочет — она из какой-то деревни, типа, Говнилово. А здесь жить на что-то надо, за квартиру платить. Они на двоих с подругой снимают…
— А откуда в деревне такое имя взялось? В честь Анжелы Дэвис, что ли?
— Кто такая Анжела Дэвис?
— Ты не знаешь? А нам в свое время ею всю голову пробили! Анжела Дэвис — это американская борец за мир.
— Да?.. Ну, Анька — точно, не борец за мир… чего ты так смотришь? Анька она, и фамилия у нее — Закурдаева.
Посмеявшись над смешной Аниной фамилией, они замолчали. К этому времени стало совсем темно, и Слава включил фары. Яркий луч выхватил серую полосу дороги и могучие деревья, подступавшие к самой обочине.
— Слушай, а где Дремайловка-то? Тебе не кажется, что мы очень долго едем?
— По-моему, мы просто очень долго стояли, — Катя попыталась прижаться к Славе, отчего машина вильнула влево, выскочив на встречную полосу.
— Катюх, не хулигань, — предупредил Слава беззлобно.
Деревня возникла совершенно неожиданно, потому что фонарей здесь не существовало изначально, а ни одно окно почему-то не светилось — просто кончились деревья, и вместо них появились неказистые заборы. Может, это была вовсе и не Дремайловка, но такая мысль не пришла никому в голову.
— Ну, наконец-то, — Слава облегченно вздохнул, — теперь смотрим поворот, — он сбросил скорость, и тяжелый джип покатился тихо и плавно.
— Вон, — Катя показала вперед, — видишь?
Они свернули с асфальта; в свете фар замелькали сосны, возникая ниоткуда, и пропадая, выскользнув из яркого луча, будто перебегали дорогу.
— Как клево!.. Люблю ездить ночью… Давай музон включим? — Катя взяла с заднего сиденья пакет, наклонилась, рассматривая пестрые коробочки, но вдруг машина затормозила так резко, что она чуть не влетела лбом в тускло светившиеся приборы, — твою мать!.. — подняла голову и увидела столб, вкопанный прямо посреди дороги, а чуть дальше, покосившейся забор и дом с пустыми глазницами окон, — где это мы?..
— Я догадываюсь где, но не пойму, как мы сюда попали, — Слава заглушил двигатель, и вокруг стало тихо — ни ночных птиц, ни цикад… ничего, только издалека доносился плеск воды.
— Слышишь? — Катя подняла палец, — река.
— Короче, мы метрах в ста от лагеря, но как туда проехать? — Слава почесал затылок, — и какой идиот врыл здесь столб?..
«Фотосессия» показалась Вадиму веселым занятием — в нем проснулся азарт, то ли фотохудожника, то ли папарацци, и пока Аня белой тенью кружилась на фоне темной реки, он с удовольствием щелкал камерой, комментируя ее позы. Забава могла б продолжаться еще долго, но, несмотря на дневную жару, от воды тянуло холодом.
— Чего-то я замерзла, — после очередного «кадра на траве» Аня поежилась, — да, если честно, мне уже и надоело. Есть хочется, — она принялась одеваться, — я, между прочим, за день выпила две бутылки пива и съела помидор.
— Я тоже, только без помидора, — убрав камеру, Вадим подбросил дров в костер.
— А эти сейчас приедут сытые и пьяные…
— А мы не будем их ждать — пошли они!.. — Вадим уселся к огню, нанизывая мясо. Он уже, действительно, злился на Славу — за двадцать лет знакомства таких подстав он не мог припомнить. Если только, правда, что-то случилось с машиной…
— Ну что, так и будем сидеть? — напомнила о себе Катя.
— Не будем. Я вспоминаю дорогу и не могу понять, где мы съехали не туда. Ладно, — Слава достал сигарету, — пойду, гляну.
— А я? Мне тут страшно.
— Чего страшного? Хутор заброшенный — мы видели его, когда ходили искать Игоря.
— Мне все равно страшно. Здесь как-то жутко.
— Закрой окно, — Слава нашел в бардачке фонарик и вылез из машины, — не бойся.
Тонкий луч заметался по лесу, по дому, мелькнул в черном небе. Катя видела, как он удаляется, и нервно закурила.