Асфальт
Шрифт:
– Да-а-а! И что нам остаётся из данного списка? – сам себе вслух сказал Миша. – А остаётся немного…
Он решил всё же ещё порасспросить Володю и постараться завтра, если, конечно, тот будет на похоронах, поговорить с неизвестным ему Борисом Львовичем с Юлиной работы.
– Но это всё не сегодня! Не сегодня… – снова вслух сказал Миша, опять смял листок, вернул его в корзину, встал и вышел из кабинета.
– Валентина, а почему ты не уходишь? – спросил Миша, застав Валентину на рабочем месте, – ты сегодня сделала такое, что даже феям не под силу. Бросай ты всё. Езжай домой. Я вот уже еду.
– Хорош руководитель, – улыбнулась Валентина, – убивает инициативу и не поощряет рабочее рвение
– За те деньги, за которые я его покупал, должно разглаживаться само, – усмехнулся Миша, посмотрел в пол и покивал головой, – и само должно на пуговицы застёгиваться. Ох, и устал я… Ох, и тошно мне, Валечка, поеду я домой. А то от встречи с психотерапевтом у меня никаких сил не осталось. Ох, и зря я к нему поехал… Ох, зря.
– Зря, не зря, а уже съездил. Езжай теперь домой. И Бога ради, не ищи виноватого и себя не вини. Никто не виноват. Теперь это уже не важно. Вот поверь мне, это не важно.
– Кто-то да виноват, – тихо сказал Миша, – но это уже действительно не важно… До завтра. Поеду домой. Спасибо, Валюша! Я тебе очень благодарен! – сказал он и вышел в коридор. – Как ты сказала? Это уже не важно? Это просто необходимо узнать, Валюша! Ты просто не всё на свете понимаешь, – говорил он сам себе, спускаясь по лестнице.
Ани дома ещё не было, старшая Катя сидела в своей комнате и вырезала что-то из цветной бумаги. На Мишин вопрос про школу и уроки она, не отвлекаясь от вырезания, сказала, что всё хорошо. Сказала, как отмахнулась, дескать, тебе, папа, незачем знать подробности. Младшая Соня сидела с няней. Няня ей что-то читала. То, что Ани не было дома в такой час, – это было нормально. В это время она домой возвращалась редко. Но Мише сама ситуация показалась непривычной и странной. Он всегда приходил, когда все уже были дома и либо ждали его, либо готовились ко сну, либо уже спали.
Он почувствовал себя дома без Ани и с детьми странно. Миша позвонил жене. Аня удивилась тому, что он уже дома, сказала, что закончила работу пять минут назад и выезжает. Она собиралась по дороге заехать в магазин. Но, узнав, что Миша дома, сказала, что магазин подождёт до следующего раза, и она будет дома скоро. Ехать ей предстояло минимум полчаса, но, скорее всего, дольше из-за пробок. А Миша ей сказал, что на удивление быстро доехал в этот раз.
Миша беспомощно послонялся по кухне. Понял, что ни пить, ни есть он не хочет, а значит, и на кухне делать нечего. Тогда он переоделся в домашние штаны и майку, повесил костюм в шкаф, а рубашку смял и понёс в ванную комнату, чтобы положить её в корзину для грязной одежды. Все эти действия были какими-то непривычными. Может быть, потому, что не было Ани, которая всегда сама убирала Мишины пиджаки и брюки, а несвежие рубашки, слегка ворча, находила там, где их Миша бросил, и уносила в стирку.
Миша зашёл в ванную, сунул рубашку в нужную корзину, подошёл в раковине, пустил воду и стал мыть лицо. Потом он поднял глаза и посмотрел в зеркало. Он увидел своё мокрое лицо, глаза, намокшие волосы, прилипшие ко лбу. Миша вдруг сильно не согласился с тем, что видит в зеркале. Он с удивлением понял, что ощущает себя совсем не так. Миша видел довольно спокойное и даже не усталое
«Неужели я научился так хорошо владеть лицом? – подумал Миша. – Вот это да! Даже с самим собой…» И он ощутил себя очень взрослым, таким взрослым, каким он себя никогда не ощущал. И это ощущение взрослости, так же, как все переживания уходящей среды, самой, наверное, длинной среды в его жизни, ему не понравилось. Хотя прежде чувствовать себя взрослым Мише нравилось. А иногда это чувство было связано даже с переживанием радости и счастья.
Миша в детстве, классе в пятом, вдруг вытянулся выше всех и долго был самым высоким в классе. Он выглядел старше своих одногодок, ему было дозволено общаться с более взрослыми ребятами, а потом и с девчонками. Он играл в баскетбол и волейбол со старшими. Он был счастлив этой своей особенностью и взрослостью. К окончанию школы многие сверстники догнали Мишу в росте и даже перегнали. Так что он из высокого мальчика превратился в парня ростом чуть выше среднего, да так и остался молодым человеком, а потом и мужчиной ростом чуть выше среднего.
В художественном училище он сразу опередил многих сокурсников даже не техникой или успехами, а своим интересом к взрослым темам и направлениям живописи. С ним охотно и отдельно занимались несколько педагогов. Остальные сокурсники потом догнали, и некоторые из них стали художниками.
Приблизительно так же было и с музыкой.
И с Москвой было так же и даже ещё лучше. Из всех его друзей и подруг юности только он один решился поехать в Москву. Все прочили ему крах и быстрое возвращение, а он не вернулся. Наоборот, он в глазах всех своих прежних друзей и подруг добился многого, сделал сам себя и без поддержки, стал успешным человеком и вообще молодцом. Родители хоть и не сразу, но тоже его признали и стали гордиться.
А Мише в Москве было легко. Поступить в институт, конечно, помог отец, а в остальном было совсем не трудно. Всё происходило как-то само собой. Миша только не ленился – и всё. Наедине с самим собой он ощущал себя очень удачливым и везучим. В Москве ему совсем не пришлось пробиваться, мыкаться, стоять перед тяжёлым выбором или принимать компромиссные и неприятные решения. В своей профессии он быстро стал одним из самых молодых и перспективных.
И когда дела Мише удавались особенно хорошо, когда у него были основания быть довольным собой, когда он мог гордиться хорошо проведённым разговором, быстрым и точно принятым решением, успешным и сделанным в срок результатом, когда он чувствовал радость и почти счастье от собственного труда, он часто ощущал себя взрослым человеком. Точнее, он удивлялся тому, что он такой взрослый и делает такие серьёзные и важные, федерального уровня, вещи, как организация условий безопасного дорожного движения.
Он периодически смотрел на себя со стороны и радостно не мог поверить в то, что он, Миша из Архангельска, парень, который немножко рисовал, немножко играл музыку, учился чему-то и недоучился, то есть он, Миша, чувствующий себя молодым и даже юным человеком, из Архангельска… И вот с ним работают серьёзные мужики-чиновники, большие дядьки с большими званиями и генеральскими погонами, которые контролируют государственную безопасность на дорогах… И все эти люди называют Мишу по имени-отчеству, жмут ему руку и сотрудничают с ним… Ну, или позволяют ему сотрудничать с ними…