Асфальт
Шрифт:
– Читал Ремарка. С таким удовольствием прочитал. Супер! А Диккенса начал и сразу устал. Он же написал, знаешь сколько?! Не может человек написать так много, и чтобы это было хорошо. Попробовал Пруста читать, сначала было прикольно, а потом запутался. Забыл, на какой странице остановился, и не смог найти место, где остановился, – отчитывался о прочитанном Сергей как-то раз. – И хотел тебя ещё спросить, Миша… Мне тут одного писателя посоветовали почитать. Посоветовала та же, что и Пруста. Говорила, что очень хороший, но я теперь сомневаюсь. Как его?… Я уже дал задание его купить… Чёрт, как же его?… Сейчас… – Сергей достал телефон и набрал кого-то. Погоди, Миша, сейчас у помощника спрошу… Алё! Яна, скажи-ка мне, как зовут писателя,
– Знаю, – улыбаясь, сказал Миша.
– Вот! Я знал, что ты должен знать, – обрадовался Сергей. – Ну как? Стоит прочитать?
– Не знаю, Серёга! Ничего не хочу тебе говорить. Сам, пожалуйста. А потом мне скажешь.
– Так мне купили всё, что было в магазине этого Маркеса. С какой хотя бы начать? Ну чего ты ломаешься? Ты же всё знаешь, Миша.
– Не-е! Ничего не скажу, – уже смеясь, сказал Миша. – Сам! Всё сам.
– Ладно, у кого-нибудь другого спрошу, – махнув рукой, сказал Сергей. – Тогда посоветуй… Мне очень нравится Набоков. Но я уже всё прочитал. А вот типа Набокова кто пишет? Ну… в таком же направлении?…
Из всех, с кем Сергей Мишу знакомил, Миша подружился только со Стёпой. А Стёпа познакомился и подружился с Сергеем потому, что в Стёпиной ветеринарной клинике лечили собаку Сергеевой мамы.
А Сергей, при всей активности и разухабистости своей жизни, жил вместе с мамой, очень её любил, всегда звонил ей, чтобы предупредить, что задержится или вовсе не придёт ночевать. Он устраивал маме интересные поездки, приводил домой для мамы интересных гостей, лечил её у самых лучших врачей. Мамину маленькую старую собачку он терпеть не мог и говорил, что эта «истеричная тварь» портит ему жизнь. Но и собачку тоже лечил и о ней заботился. Так он познакомился со Стёпой, а Стёпу познакомил с Мишей.
И когда Сергей был не в отъезде, он почти каждую неделю встречался со Стёпой и Мишей как минимум в спортивном зале. Именно Сергей пристрастил и приучил Стёпу и Мишу к походам в спортзал.
Со временем Мише стали практически необходимы встречи и хотя бы короткие разговоры с Сергеем в узком кругу. Миша слушал его рассказы о последних приключениях, историях и проделках. Он слушал и каждый раз убеждался, что ему ничего подобного не хочется, и жить, как живёт Сергей, он не желает. Это Мишу сильно успокаивало и придавало уверенности. А то, что Стёпу Серёгины истории, особенно связанные с женщинами, сильно восхищали и будоражили, Мишу успокаивало ещё больше. Так что Миша дорожил дружбой с обоими.
Миша постоянно старался организовать свою жизнь так, чтобы работе было отведено определённое рабочее время, ещё, чтобы было время домашне-семейное, и ещё было его собственное суверенное и сокровенное время. Он пытался, закончив работу, о работе не думать, не совершать деловых телефонных разговоров и не назначать рабочих встреч. Миша планировал неделю так, чтобы были регулярные спортивные занятия. Он старался читать книги, хотя бы через день, и даже посещал художественные выставки и концерты известных исполнителей. Общение с друзьями тоже как-то планировалось. Но неожиданно он обнаружил, что занят всем этим так же плотно, как раньше был занят работой. А домашне-семейного времени больше не стало. Семейное время всегда было резервом, из которого и черпались недостающие ресурсы. Миша фантазировал, что, когда он всё окончательно организует и упорядочит в жизни, тогда-то он и будет уделять больше времени детям прежде всего. Он даже стал подумывать о приобретении или постройке некоего загородного дома. Об этом он думал как о неопределённой перспективе. Ему думалось, что в своём отдельном доме жизнь всё же пойдёт размеренной чередой, появится семейный уклад и ему самому никуда не захочется из «своего» дома, а наоборот, всегда будет в него хотеться. Тогда-то он и займётся детьми, станет проводить с ними много времени и будет спокоен и счастлив в семейном кругу.
А пока он приходил домой не рано и так и не смог определить в своей жизненной организации то обязательное и незыблемое время ежедневного прихода домой. Миша являлся домой в неопределённое время, но всегда не рано. Дома он в семейном процессе участвовал не очень активно. Только изредка мог почитать со старшей что-нибудь или помочь ей с уроками или, к полному восторгу дочери, Миша ей рисовал то, что она просила. Лошадку, принцессу или зайчика он рисовал быстро и был очень счастлив произведённому впечатлению. Младшую дочь он мог коротко и с удовольствием потискать, быстро и бурно с ней побеситься, строго сказать ей, что она должна всё съесть или немедленно ложиться спать – и всё. На выходные Миша обычно принадлежал семье и чувствовал, что устаёт от таких выходных. Чаще всего, находясь дома, он либо уединялся и читал, либо сидел у компьютера, либо смотрел телевизор, ругая себя за просмотр всяких глупостей, чувствовал, что тупеет от телевизора, но при этом также чувствовал, что ничего другого делать не хочет и не может. Любые обращения к нему в таком состоянии он либо рассеянно пропускал мимо ушей, делая вид, что слушает внимательно, либо раздражался и просил его не дёргать.
– Ты вообще слышал, что я тебе сказала? – говорила Аня, видя, что Миша наверняка не понял её, сделав вид, что оторвался от просмотра по телевизору очередного выпуска новостей или какой-то другой программы.
– А что ты такого важного сказала? – приходя в чувство, отвечал Миша.
– А какая теперь разница! – возмущённо говорила Аня. – Тебе что, что-то более важное тут сообщили, что ли? – и она указывала рукой на телевизор.
– А что случилось-то? Из-за чего ты так сердишься?
– Ничего не случилось! Просто ты не слышишь то, что я тебе говорю и всё! А я говорила, что у Сонечки, кажется, температура. А так ничего не случилось.
– Ну, милая, я просто задумался. Мне этот телевизор… Я просто устал и задумался о своём. Ты же знаешь, что я так отдыхаю. Нечего обижаться из-за ерунды. А когда у неё поднялась температура? Почему опять?…
– Я тебе уже всё подробно рассказала. А ты, значит, так меня слушал. Значит, так тебе это важно… – Аня разворачивалась и шла в детскую комнату.
– Милая! Почему ты так всегда?… – и Миша сердито шёл за ней.
Подобные разговоры случались частенько. Когда же Миша читал или писал кому-то малозначительные письма на компьютере, к нему вообще лучше было не обращаться. Бытовые заботы его раздражали, житейские подробности тоже. Иногда, в минуты сильного раздражения, он мог даже намекнуть Ане, что если она хочет, чтобы дома был порядок и дети были окружены большим вниманием, то Ане нужно бросить работу и заниматься всем этим. Аня на такие намёки сильно обижалась и переживала. Миша потом извинялся, но в глубине всё же думал, что прав.
Летний совместный отдых случался редко. Летом у Миши была самая горячая пора на работе. Поэтому Аня с Катей, а потом и с Соней ездили летом к морю самостоятельно. Миша мог к ним вырваться на два-три дня и возвращался в летнюю Москву. Миша не любил пляжный отдых. А детям тёплое море было необходимо. Миша предпочитал брать отдых поздней осенью или в начале зимы. Дел было поменьше, и усталость накапливалась. Но в это время Аня работала, Катя училась – и вообще, Миша привык отдыхать и путешествовать один. Он не считал, что это правильно. Наоборот, он был уверен, что семейный человек так поступать не должен. Но делал он всё именно так. Миша думал иногда, что, когда у него будет достаточно сил и средств, он купит или построит загородный дом – и сразу всё само собой наладится и пойдёт по-другому.