Аскольд и Дир
Шрифт:
– Вернулась! Приехала! Не верю своим глазам! Как я счастлив!
Потом заторопился:
– Сходи с телеги! Давай я тебе помогу! Мы немедленно идём к отцу!
– Но я не одета. Я же с дороги, - слабо возражала она…
– Какое это имеете значение! Я все уши прожужжал про тебя! Встретят как родную!
Жихарь повёл её во дворец, она шла, стараясь справиться с душевным волнением. У неё кружилась голова, ослабли ноги. Как во сне, взошла на крыльцо, поднялась на второй ярус и, наконец, оказалась в просторной комнате. Перед ней на троне сидел князь Одинец, очень
– Отец, - сказал Жихарь, - вот та женщина, без которой я не мыслю себе жизни! Благослови нас на счастливую совместную жизнь!
Одинец встал, подошёл к ним. Они встали перед ним на колени, он положил ладони им на головы, произнёс торжественно:
– Да продлится ваша любовь веки вечные! И пусть даст она плоды, чтоб не прерывался наш род и сама жизнь на земле!
Живану тотчас окружили нарядно одетые девушки, и они направились в горницу. Там они усадили её перед серебряным зеркалом и стали причёсывать. Они надели на неё платье, навесили украшения, а на голову возложили венец. Всё это время пелись задорные свадебные песни.
Когда Живана была одета, её повели в большую палату, где было устроено место для жениха и невесты, застланное соболями. Вошёл Жихарь, одетый в красную шёлковую рубаху, опоясанную синим поясом; на нём были широкие шаровары, заправленные в красные сафьяновые сапоги с загнутыми носками. Она мельком взглянула в его лицо, оно показалось ей удивительно красивым, от него как бы исходило сияние.
Их усадили на свадебное место, дали в руки по свече. Рядом с ним стали его родители, а около неё - посаженные отец и мать, люди средних лет, которых она ни разу не видела. Живана прикоснулась плечом к Жихарю и даже сквозь свадебное платье почувствовала его жаркое тело. Она подумала о том, как круто развернулась её судьба, точно властный вихрь подхватил и закружил её в стремительном вращении, и вдруг страх подступил к её сердцу на глаза навернулись слезы. Она наклонилась к столу, чтобы скрыть их. Жихарь заметил её состояние, спросил хрипловатым от волнения голосом:
– Что с тобой? Может, плохо?
Её тронула его забота. Она покачала головой, а слезы не проходили. Она чувствовала себя как бы парящей в каком-то дивном тумане. Она была благодарна окружившим её людям, которые заботились о ней, подсказывали, что делать и как поступить, и ей не надо было ни о чём думать, а только выполнять советы. Точно в дурмане прошла она до возка, уселась на пышное сиденье из мехов, и её повезли на капище. Жихарь скакал рядом на красивом белом коне, но потом стеганул коня и ускакал вперёд к месту бракосочетания.
Они остановились возле капища - насыпного холма, на вершине которого стояло изваяние богини брака и семьи Лады, а вокруг зажжено восемь жертвенных костров. По кускам цветной материи они прошли ровную площадку, устланную соболями. Там их ждал жрец. Он начал говорить какие-то молитвы, но она не понимала сказанного и только соглашалась во всем. Помнила, что Жихарь надел на её палец железное кольцо, а она ему - золотое, и он поцеловал её жаркими губами, а она ещё подумала, что
Потом жрец повёл их вокруг холмика. И они в каждый костёр бросили зерна ржи и овса. Наконец им вручили кубок с вином, они отпили из него по глоточку вина, остатки его жрец вылил в костёр и произнёс громко:
– Да будет вечен ваш союз!
При выходе из капища их стали осыпать семенами льна и конопли и желать счастья, а на дороге ждал разнаряженный возок. Они сели в него и покатили ко дворцу. Там в большой палате были уставлены длинные столы, за которые усаживались гости; началось пиршество. Молодые по обычаю не должны были ничего ни есть, ни пить, хотя перед ними стояли разнообразные кушанья, вино и медовуха.
Они устали от громкого разговора, шума, громких выкриков, бесчисленное число раз приходилось вставать и целоваться, когда кричали «горько!». К Живане пристал какой-то сухонький старичок, показывал на князя и княгиню и спрашивал:
– Как их зовут?
Она сначала отворачивалась от него, но потом кто-то ей подсказал:
– Это тебя приучают их звать отцом и матерью, так что надо отвечать.
Ей пришлось подчиниться.
Наконец дружка завернул в скатерть курицу и обратился к матери:
– Благословите вести молодых опочивать.
Они согласно ответили:
– Благослови, богиня Лада!
Тогда Жихарь и Живана встали и отправились в опочивальню. Жихарь подвёл её к столу. Она присела на скамейку. Он вытащил из широченных штанов кусок жареного мяса, разломил его надвое и подал ей; рассмеялся нервным смехом:
– Стащил! Это ж надо придумать такой глупый обычай - не давать молодым ни еды, ни питья, а кругом объедаются и опиваются! Давай хоть сейчас поедим, а то желудок сводит!
XXI
Если бы Живана повела себя с Диром так же, как и все женщины, он вскоре охладел и забыл бы её. Но строптивость и независимый характер купчихи только подогревали его любовь. Он не мог дождаться, когда она прибудет из Болгарии. Однако купцы возвратились, а её не было. Он вызвал к себе одного из них, Велизара.
– Где вы Живану потеряли?
– спросил он весело, думая, что последует ответ: задержалась в пути, скоро будет…
Но Велизар переступил с ноги на ногу, стал отвечать невразумительно:
– Да вот какое дело, Дир… Не знаю даже как сказать, такая заморочка вышла…
– Ну-ну!
– подбодрил его князь.
– Да осталась она у княжича уличского, вроде как замуж за него вышла!
– осмелел купец и, взглянув на Дира, пожалел о сказанном. Глаза Дира стали бешеными, он вскочил и, потрясая над собой руками, закричал:
– Как замуж вышла! Она моя жена! Как вы позволили!
Велизар задом, задом вышел из горницы князя и кубарем скатился на нижний ярус, а потом без оглядки кинулся бежать прочь от княжеского дворца.