Аскольд и Дир
Шрифт:
– Прежде всего хочу выразить мою скорбь по поводу смерти твоего мужа, - проговорил он сочувственно.
– Всё позади, - ответила она, холодно взглянув на него.
– Хватит об этом.
Он поперхнулся. Надо же было такое сморозить! При первой встрече забыл высказать слова соболезнования, а сейчас, после окончания срока траура, вдруг вылепил…
Живана понимала, что со стороны могла показаться жестокой и бессердечной, но ей было безразлично, что подумает о ней Дир. К тому же годы болезни мужа иссушили
– Угощайся, князь. Чем богаты, тем и рады, как говорят в народе.
– Выпьешь со мной?
– Выпью, князь.
После чарки вина её лицо расслабилось, она поглядела на него подобревшим взглядом, и ему стало приятно, он даже обрадовался.
– С кем ты живёшь из родственников?
– У меня трое детей. Старшую дочь выдала за боярина. Сын пошёл по моим стопам, занялся купеческими делами. Всё время в разъездах. Младшему десять лет, мы живём с ним в тереме вдвоём. Родители умерли, но часто посещает родня, я ей рада.
– Понятно. А моя родня осталась далеко за морем.
– Но у тебя есть семья! Жены, дети…
– Да, да, - ответил он поспешно и перевёл разговор на другие предметы.
Беседа у них протекала натянуто, и вскоре он ушёл. Явился к ней примерно через месяц. Встретила она его теплее, видно, родня и друзья перестали навещать и ей было скучно. Вечер провели весело и непринуждённо. После этого он зачастил к ней. Живане он нравился и раньше, а теперь, когда осталась одна, её чувству ничего не мешало, и она полностью отдалась ему.
Однажды он пришёл к ней с вином многолетней выдержки, подаренным византийским купцом. Оно ей очень понравилось.
– Буду в Царьграде, обязательно постараюсь приобрести, - сказала она.
– Едва ли подобное станут продавать на рынке, - возразил он.
– Такие кувшины хранятся в подвалах богачей десятилетиями, а может, и столетиями и к столу подаются в особо торжественных случаях.
– Выходит, если бы я не встретила тебя, то никогда бы не узнала вкуса такого напитка?
– Выходит, так.
– В этом преимущество положения князей.
– Не только в этом.
– А ещё в чём?
Он задумался. Потом ответил:
– Ещё во многом. Но слишком тяжело бремя ответственности.
– Не думай о нём сегодня. Давай примем ещё по чарке этого божественного напитка.
Они выпили, она заметно захмелела.
– А ты умелый обольститель, - сказала она, с улыбкой рассматривая его красивое лицо.
– Я наслышана, сколько у тебя было наложниц.
– Люди многое болтают попусту, лишь бы опорочить человека, тем
– Не скажи! Многих из девушек, соблазнённых тобой, я знала лично.
– Ты стрекочешь об этом с удовольствием, - хмуро проговорил он.
– Не понимаю, чем привлекает тебя подобный разговор.
– Ах, тебе не нравится! А я назло тебе не замолчу!
– Она помахала пальчиком перед носом.
– Ты пришёл и меня соблазнить, не так ли?
– Ты пьяна, - ответил он, отодвигаясь от неё.
– Тебе больше нельзя пить.
– А я назло тебе выпью ещё чарку твоего изумительного вина!
Она выпила, насмешливо посмотрела на него.
– Как видишь, не все женщины послушны тебе!
Он осторожно отодвинул кувшин с вином в сторонку, но она заметила, спросила:
– Ты такой заботливый, потому что я осталась одна и обо мне некому позаботиться?
– Нет, ты сильная женщина. В состоянии позаботиться о себе.
– Вот и все так думают, - вздохнула она.
Он бросил на неё быстрый взгляд.
– Они правы или ошибаются?
Она пожала плечами, ничего не ответила. Внимательно посмотрела на него, проронила как бы про себя:
– Однако ты довольно покладистый мужчина. Не ожидала.
– Вот как? Наверно, тебе обо мне наговорили много нехорошего. Но имей в виду, что внутри меня покладистость и сочувствие к женщине спрятаны глубоко в сердце, как у любого викинга.
– Обещай мне, - вдруг обратилась она к нему, тронув его за рукав, - что бы ни сказала, не обращать против меня. Я нынче не в своей тарелке.
Он пристально посмотрел ей в глаза:
– А что особенного можешь сказать?
– Все, что угодно, - равнодушно ответила она.
Она искоса взглянула на него. У него был вид настоящего мужчины, которые всегда нравились ей: твёрдый взгляд, властное лицо и в то же время умение быть нежным и чутким, что всегда покоряет женщину.
– Тебе надо уходить, - сказал она решительно.
– Пойдём, я провожу тебя.
Они вышли на крыльцо. Стояла ночь, подувал прохладный ветерок. Она вдруг покачнулась, Дир поддержал её.
– Вот тебе и сильная женщина, - с усмешкой проговорила она, повисая на его руках.
– Что-то мне нехорошо.
Дир испытал удовольствие, увидев её такой беспомощной. Теперь это была уже другая Живана, безвольная и покорная. Не раздумывая ни мгновенья, он наклонился к её губам и стал целовать их - грубо и страстно…
Утром он сказал ей:
– Я дам распоряжение чашнику готовить нашу свадьбу.
– И которой по счёту я буду твоей женой?
У русов было многожёнство, она была приучена к этому с детства, поэтому её вопрос был естественным и не содержал никакой обиды. Она принимала это как должное. Спросил а же из простого женского любопытства.