Асмодей
Шрифт:
– Ты действительно умна! Не многим довелось разгадать этот секрет. Но никогда не забывай, что не многие из тех, кто его узнал, остался в живых.
В его голосе не звучало завуалированной угрозы, но и пустыми словами их назвать было нельзя. Скорее это было предостережение, непрозрачный намек на то, что о ее посвященности в сей секрет не должен знать даже Асмодей.
– Но как такое возможно?
– Очевидно пути Дьявола столь же неисповедимы, сколь пути Господа. Ради себя самой не пытайся узнать больше, а еще лучше – забудь и это, – спокойно произнес он, усаживаясь на угол кровати.
– Он… – начала Аврора, но так и не смогла найти в себе сил закончить эту мысль.
– Жив, как ты могла заметить, – закончив ее мысль, произнес мужчина. – Рыцаря Ада не так просто убить. И судя по всему, наш друг перестал вытягивать из тебя энергию, раз ты пришла в себя. Значит, и он скоро очнется.
– Я думала, что питать свои силы они могут только душами с пустоши, что иная пища не пойдет впрок.
– Это опасно, и поверь, Асмодей знает об этой опасности лучше других, но не всегда есть выбор. Пустошь представляет собой нечто вроде мясорубки: перемалывает и ослабляет, делает податливыми. Точно так же, как человек подавится целой коровьей тушей, демон подавится непокорной душой. Но это еще не все… она может начать терзать его изнутри, может даже убить, направив свою энергию в правильное русло. Конечно, к каждой ситуации свой подход, а к рыцарям и подавно…
– Именно поэтому Вы остались живы… Вы сопротивлялись, и он отступил, – задумчиво проговорила она.
Сделав глубокий вздох, мужчина поднял на нее разочарованный взгляд. Все-таки женщины глупые создания. Предупреждай – не предупреждай, а они все равно гнут свою линию, и главное, если правды не скажешь, они оную сами придумают. А ведь несколько минут назад он недвусмысленно указал ей на то, что не стоит касаться этой темы. Воистину, любому мужскому доводу представительницы прекрасного пола могут противопоставить равное по силе упрямство.
– Ты успела его изучить, – с долей иронии заметил Нуриэль, – уж если Асмодей вбил что-то себе в голову, то пойдет до конца. Умрет, но не признает своего поражения.
– Тогда Вы пришли к выгодному соглашению…
– Именно.
– Но почему тогда он забирал энергию у меня? Почему она питала его, а не уничтожала?
– Зачем тратить силы на то, чтобы выследить добычу в полях, если в своем загоне стоит животина на заклание. Очевидно, ты не очень сильно сопротивлялась, а он воспользовался этим, – растянувшись в ехидной улыбке, от которой у Авроры по лицу разлился багровый румянец, произнес плененный ангел.
– Ему надо помочь… перевязать раны, – взволнованно начала она, проигнорировав его последние слова.
– Это пустое, девочка. Его лекарство сокрыто в нем, только он этого не чувствует, и болезнь – его вина, но он отказывается в этом признаться. Бич Господа способно излечить лишь время или покаяние, но на последнее Асмодей не пойдет, а первое требует терпения. Любое вмешательство, как показала практика, только затянет этот процесс. Сколько бы ты не накладывала повязок – раны будут кровоточить, а швы расходиться. Такова кара Всевышнего! Дай срок… Его бессонная агония закончилась два дня назад. Скоро он восстановит силы.
– Что произошло… с ним? –
– История старая как мир: судьба – величайший игрок. Веками она его предостерегала, давала намеки и знаки, но ее все равно искушали, и терпение закончилось. Он накликал на себя гнев Люцифера.
Когда Абаддон ворвался в пещеру и перебил всю стражу, мы посчитали, что и ты, и книги учета попали в руки к врагу. Как ты понимаешь, снести такую пощечину Асмодей не мог. В Аду каждому бесу известно, сколь горяч может быть он в своей обиде, но когда обида затуманивает осторожность и здравый смысл – жди беды.
– Выходит, это все из-за меня… – с горечью прошептала она, едва слышно, скорее самой себе, но отголоски этой мысли все же дошли до ангельского слуха.
– Не переоценивай своей значимости, – презрительно фыркнул Нуриэль. – Это все из-за его самолюбия, жертвами которого когда-нибудь падем мы все… Это неизбежность, как показала практика, оно не щадит никого: ни ангела, ни демона, ни человека.
Не то, чтобы потеря третьей ипостаси Асмодея расстроила его товарища. От природы к порождениям Ада он не питал большой симпатии, а его взаимоотношения с владыкой Похоти были вымученные и по необходимости. Но то, как хозяин опочивальни расправился с демоном, пробудило в Нуриэле весьма тревожные мысли.
– Поразительно, – усмехнулась Аврора. По каким-то неясным ей самой причинам этот незнакомец не внушал ей страх или отвращение. От него не исходило такой угрозы, как от Абаддон и остальных рыцарей, но при всем его внешнем спокойствии и надменности в нем ощущалась глубокая надломленность и духовная опустошенность. Оно и понятно: великая судьба – великое рабство. Нуриэль был частью величайших свершений Асмодея, но имел не больше прав, чем самый обыкновенный невольник. Века… тысячелетия… скорбная участь.
– Что тебя так позабавило? – не понимая внезапной радости, отразившейся на лице девушки, поинтересовался он.
– По мере сил Вы заботитесь о нем, пытаетесь оберегать от самого себя. Не думала, что демоны могут проявлять заботу друг о друге. Вы не такой, как Асмодей или Абаддон.
– Наверное, потому, что я не демон.
– А кто же тогда?
– Бери выше… – благоговейно подняв очи туда, где должны были находиться небеса, произнес Нуриэль. Проследив за его взглядом, Аврора не сумев унять дрожь, пробежавшуюся по телу, опустилась на кровать.
– Нет… – покачала головой она, – Вы не можете быть ангелом. Это невозможно! Я не хочу в это верить!
И она не верила. Не желала терять последние крупицы оставшейся надежды на спасение души. Столько лет она терпеливо несла свое бремя, мечтая о том, что когда-нибудь Господь помилует ее душу, что он услышит ее тихие мольбы, но теперь знание занесло клинок над верой. Ведь если Всевышний позволил своему небесному воину тысячелетия прозябать в адской пустыне, что уж говорить о ней. Не знать ей прощения. Раньше бы Аврора устыдилась этой крамольной мысли, но сейчас место стыда заняло чувство иное…порочное! И Нуриэль увидел это в ее глазах, ибо на мгновение в них отразилась губительная тьма пустоши.