Ассасины
Шрифт:
Конечно, юноши изменили свою внешность, настолько это было возможно: приклеили бороды, проложили специальным темным клеем морщины на открытых участках тела, каждый надел по чалме, да так глубоко ее надвинул, что едва глаза были видны… И все равно крупное молодое ядрышко трудно спрятать в старую ореховую скорлупу. Будь стража более бдительной, этот номер у них вряд ли получился бы.
Но фидаины очень удачно выбрали время. Охрану как раз сменили (так было всегда; наверное, сахиб аль-кашф был заботливым начальником и не хотел держать своих подчиненных почти целый день голодными), на место прежних стражников пришли новые, которые перед этим сытно поели, а тут еще солнце припекало, и разомлевшим охранникам даже мух было лень отгонять, не то что присматриваться к хорошо знакомым водовозам. Видимо, их сбили с толку полосатые халаты и бляхи на груди.
Яма уже была почти наполнена водой; для этого водовозы трудились с раннего утра. Когда вода в ней достигала вмурованной в кладку полосы железа, следовало прекратить наполнение бассейна. Юноши быстро слили воду с бочек, а затем Авар разделся до шаровар и нырнул. На общем совете они решили, что приговор Шейха аль-Джабаля приведет в исполнение именно Авар, потому что он мог задерживать дыхание гораздо дольше, чем Хасан.
Короткая труба, которую они с Хасаном пробили в кладке, была узковатой, и Авар с трудом проник в бассейн; при этом он немного оцарапался. Но все это пустяки. Самым плохим было то, что Абд аль-Кадира в бассейне не было. Значит, придется ждать…
Авар несколько раз нырял и заползал обратно в свою подводную «нору», вспугнутый чьими-то шагами, но затем все успокаивалось; значит, это по коридору проходили служители хамама. Наконец раздался уверенный топот грузного тела, Авар снова нырнул, набрав в легкие побольше воздуха, и в воду плюхнулся человек, при ближайшем рассмотрении – юноша подплыл к нему почти вплотную – оказавшийся именно тем, кого он ждал. Авар был уверен, что это Абд аль-Кадир, ведь никто не имел права (разве что сам халиф) искупаться в бассейне прежде сахиба аль-кашфа. Кроме того, у Абд аль-Кадира была примета, которую фидаинам сообщили еще в лагере – шрам на боку от удара копьем.
Юноша резко дернул вельможу за ноги и увлек его под воду. Это было настолько неожиданно, что Абд аль-Кадир захлебнулся почти мгновенно. Он еще немного посопротивлялся, а затем покорно улегся на дно. Выждав какое-то время – для надежности, и пощупав пульс (он уже не бился), Авар забрался в «трубу» и вынырнул в яме совсем обессиленным. Похоже, в этот день он побил свой рекорд по задержке дыхания.
А в это время наверху разворачивались нешуточные события. Хасан места себе не находил в ожидании Авара. Он делал вид, что возится с колесом водовозной бочки, а на самом деле всего его внимание было приковано к яме. Это было непростительной ошибкой с его стороны. Хасана вдруг окликнули! Вернее, не его, а водовоза.
– Эй, Карим, что ты там копаешься?
Хасан, не оборачиваясь, отмахнулся, – мол, иди своей дорогой, мил человек, не мешай, видишь, я делом занят. Но не тут-то было. На беду фидаинов, во двор заглянул один из шпионов Абд аль-Кадира. Этот тип был гораздо внимательней стражников. Его удивило, что водовозы так долго задержались возле хамама. Это было необычно, и шпион решил проверить свои подозрения.
Он подошел вплотную, положил водовозу руку на плече и властно приказал:
– Ну-ка, встань, Карим!
Хасан ударил ножом как змея – молниеносно и именно туда, куда нужно. Шпион даже не захрипел, потому что фидаин зажал ему рот ладонью. В общем, когда Авар вынырнул, то застал интересную картину – Хасан пытался затолкать тело шпиона в пустую бочку.
– Что смотришь, помоги! – прошипел Хасан в его сторону. – Не лезет, шайтан, ни в какую…
Вдвоем они быстро справились с задачей.
– Получилось? – с надеждой спросил Хасан.
– Обижаешь…
Оба дружно рассмеялись и выехали за ворота. Вскоре, избавившись от бочек и приняв свой прежний вид молодых оборванцев, Авар и Хасан пришли вместе с толпой к воротам Баб ал-Куф, откуда их и выпустили благополучно за пределы Багдада, потому как товаров у них не было, за исключением хурджинов со старым барахлом и для сборщика пошлин юноши были неинтересны. Видимо, пока никто не знал об убийстве сахиба аль-кашфа, потому что Багдад жил своей обычной жизнью – где-то размеренной, где-то суетливой, но вполне мирной. В противном случае уже закрыли бы городские ворота и по улицам, сметая все на пути, носились бы в поисках убийц шпионы халифа и стража, доказывая начальству свою полезность и рвение в служебных делах.
Далеко за городом, в густой, тенистой роще, их ожидали два быстрых коня, новая одежда, оружие и увесистый кошелек с таньга. Это приготовил им тот купец, к которому они подходили на базаре. После этого они встретились в условленном месте, и купец передал фидаинам кинжалы, клинки которых были смазаны быстродействующим ядом, от которого нет спасения. Но оружие не пригодилось. Юноши справились с заданием своими средствами…
Отдых закончился быстро – спустя две недели. Авар даже начал надеяться, что шейх аль-Джабаль перенял опыт Хасана ибн Саббаха и отправит их порезвиться с прекрасными гуриями в райском саду, как рассказывал клиент чайханщика Абдураззака. Но кроме великолепного вида на горы из окна комнаты, куда переселили юношей, других развлечений им не предоставили.
Даи аль-кирбаль Хусейн позвал их после молитвы «магриб» [98] . Когда юноши зашли в его комнату, то их удивлению не было границ. Там был накрыт великолепный стол с такими яствами, которые вкушают только халифы или сам султан.
– Ешьте, – то ли пригласил их к столу, то ли приказал Хусейн.
Он не отличался приветливостью и мягкостью нрава, и юноши сразу поняли, что богатое угощение им подано по приказу самого шейха аль-Джабаля, поэтому отнекиваться не стали и жадно набросились на еду. Вскоре это предположение подтвердилось. К тому времени всегда полуголодные юноши, молодой организм которых требовал постоянной подпитки, прошлись по столу как самум по пустыне. Что касается самого Хусейна, то он лишь отщипывал крохи от деликатесов и пережевывал пищу с таким видом, будто во рту у него был насвай – медленно, размеренно и долго.
98
«Магриб» – закатная молитва в исламе, совершаемая после захода солнца. Четвертая по счету из пяти обязательных ежедневных молитв, совершаемых мусульманами.
– Вас привечает шейх аль-Джабаль, – сказал Хусейн. – Это великая честь. Но и задание, которое вам предстоит выполнить, очень сложное. Наш повелитель верит в ваши возможности. Он выбрал вас благодаря своему дару божественного предвидения.
Юноши поднялись и низко поклонились.
– Мы исполним все, что нам прикажут, – ответил за двоих Хасан. – Наши жизни принадлежат Великому.
– Иного ответа от вас я и не ждал. Но должен сказать, что в случае успеха вы станете даи. Так наказал шейх.
Сердца юношей затрепетали. Даи! Этого звания в иерархии хашишинов удостаивались самые лучшие, притом спустя долгие годы службы шейху. А это было очень непросто. Хотя бы потому, что жизнь фидаина не стоила даже медной монетки. Что же это за задание такое?
Хасан не стал долго томить новоиспеченных рафиков.
Он рассказал им все, без утайки, что еще раз подтвердило подозрение юношей – дело не просто опасное, оно безнадежное. Для них.
– В свое время, – начал даи аль-кирбаль, – мы заключили договор с султаном Египта Салах ад-Дином о том, что не будем покушаться на его жизнь и жизни приближенных повелителя правоверных. Со своей стороны, он пообещал не трогать наши крепости и не вмешиваться в наши дела. Но недавно трое убийц из Магриба попытались убить султана. Это не были фидаины Масйафа. Покушение вышло неудачным, всех магрибинцев убили, а Салах ад-Дин решил, что мы нарушили договор. Теперь его войска разрушают наши твердыни и убивают наших людей. Это нужно прекратить. Но для этого кто-то должен предстать перед султаном и передать ему послание шейха аль-Джабаля. Он выбрал вас.