Ассимиляция
Шрифт:
Харрис еще раз огляделся на перекрестке и выбрал самый широкий и освещенный коридор. Он принял решение выбраться к ангарам челноков, а там, чем черт ни шутит, возможно, ему удастся увести челнок и связаться с "Необэ", который должен быть где-то поблизости. Харрис верил, что сможет убедить экипаж харвестера помочь ему.
Коридор перед ним был длинным и слегка изогнутым. Харрис прикинул по степени его кривизны и конструктивным особенностям корабля-госпиталя место, где он примерно может находиться. Беспокоило только то, что из коридора не вели двери в другие отсеки, и обмануть ловцов в этом коридоре не было ни единого шанса. Харрис решился и как спринтер, понесся по слегка изгибающейся беговой дорожке коридора к другому его концу. Уже преодолев по собственным прикидкам половину пути, он услышал впереди топот обутых в тяжелую обувь ног и отрывистые команды. Впереди его уже ждали. Ловцы еще не показались
Пол завибрировал под тяжелыми шагами, и коридор заполнили люди, одетые в легкие скафандры и держащие наготове мощные фонари и расчехленное оружие. Вот сейчас кто-нибудь из них повернет голову, заметит его и подаст сигнал остальным. И они накинутся на него всем скопом, скрутят, особо не церемонясь, так как он уже видел на их лицах сквозь прозрачный плексиглас шлемов искаженные, недовольные и раздраженные лица. Идущий впереди человек как в замедленной съемке поворачивал к замершему капитану голову, вот его глаза остановились на нем. В зрачках все еще не появлялось узнавание, и Харрис, чувствуя, что вот сейчас рука с оружием начнет подниматься, а губы охотника шевельнутся, решил драться до последнего. Капитан попытался вскинуть ногу, чтобы как следует врезать военному под коленку, затем отбросить его рукой в сторону на его же товарищей и прорваться дальше по коридору. Но вдруг Харрис с ужасом почувствовал, что не может двинуть ни рукой, ни ногой, ни даже повернуть голову. Оставалось только беспомощно следить, как взгляды уже нескольких военных скользят по нему, почему-то минуют, возвращаются вновь. Люди смотрят на него, как на пустое место...
Адреналин отхлынул, и Харриса пробил озноб. Отряд ловцов пронесся, грохоча, мимо и скрылся за изгибом коридора. Не понимая, в чем причина столь чудесного спасения, Харрис попробовал отойти от стены, послышался треск рвущейся материи, и комбинезон, составлявший его одеяние, повис на нем лохмотьями. Харрис крутился на месте, осматривая приобретшую странный цвет и рисунок одежду. Часть одежды так и осталась прилипшей к стене, но вся она повторяла своей расцветкой, фактурой и рисунком пластиковую декоративную панель, к которой еще секунды назад жался Харрис. Больше того, в тех местах, где из брючин и рукавов выглядывали руки и ноги Харриса, кожа фактически сливалась с одеждой и только на кончиках пальцев стала медленно приобретать нормальный телесный цвет. Харрис поднял ладони к лицу, ощупал нос, лоб, чувствуя под пальцами рубцы искусственного рисунка, который был впечатан в пластик стены позади него. Харрис все понял и вдруг громко засмеялся. Ну надо же! Он превратился в... хамелеона!
Он стал срывать с себя куски заскорузлой одежды, та сопротивлялась, слезая с его тела, как отмершая кожа со змеи. Куски потерявшей эластичность материи рвались, как бумага и осыпались у его ног серым холмиком. Когда Харрис сорвал с плеч последние остатки бывшего комбинезона, сирена внезапно стихла, и длившуюся в течение секунды тишину пронзил голос капитана Артадо:
– Харрис, капитан Рэй Харрис... Мы все равно выясним, где вы. Не сопротивляйтесь и не упорствуйте. Ваши фокусы с замками не помогут вам покинуть пределы корабля. Рано или поздно мы вас найдем. Вы должны понимать, что несете ответственность не только за себя, но и за безопасность Федеративных войск. Я не утверждаю, что вы представляете для нас непосредственную угрозу, но вы должны понимать, что мы не можем рисковать...
Артадо говорил что-то еще, но Харрис уже не слушал его. Почему-то слова о долге, Федерации и безопасности человечества не трогали его. Может быть, он уже борг? Бездушная машина, ждущая приказа извне превратить этот корабль в плацдарм? Впрочем, Харрис послал все эти мысли куда подальше и зло усмехнулся на слова Артадо.
– Лицемер...
– прошептал он про себя и побежал по освещенному коридору. Его обнаженную грудь овевал встречный ветерок и впервые за долгое время Харрис наслаждался своим сильным, здоровым телом.
Он придерживался, как ему казалось, верного направления. И даже тогда, когда ловцы заставляли его делать крюк, или особенности палубы выводили его совсем не туда, куда было нужно, он все равно находил возможность вернуться на правильный путь. Белые коридоры медицинских горизонтов сменились жилыми палубами, затем, постепенно, от коридора к коридору декоративные панели как будто слезли со стен, обнажив серый металл и оправленные в кожухи энерголинии. Если бы он воспользовался внутренней транспортной сетью, то моментально оказался бы в причальных отсеках, куда он так упорно стремился, но он преодолел соблазн, боясь попасть в ловушку, из которой уже не будет выхода. Нет, он пробирался через лабиринты технических лазов, окольных коридоров, транспортных конвейеров, тянущихся за стенами. Уже без особого удивления Харрис подметил, что может прекрасно видеть в кромешной тьме, стоит ему только побыть в ней несколько секунд. Его чувства обострились, и ощущать гудящие в стенах энерголинии, тонкую паутинку контрольной аппаратуры и следящие датчики ему уже удавалось, не прикасаясь непосредственно к стенам. Отчасти этим объяснялось то, что его все еще не смогли схватить. Артадо еще несколько раз обращался к нему по громкой связи, и каждый раз, когда Харрис останавливался не то чтобы послушать его, а перевести дух, вскоре уже слышал звуки погони и срывался с места, проклиная морализаторство капитана корабля-госпиталя.
Интерьеры вновь сменились, и Харрис теперь не мог определить ни по надписям, ни по условным знакам на стенах, какого рода отсеки на тех палубах, где он сейчас находился. Коридоры стали тесными, створки дверей выглядели грубо и неприступно. Замки уже не так легко поддавались, как раньше. Приходилось прилагать усилие, чтобы преодолеть очередное препятствие. А однажды Харрис просто не смог открыть массивные створки, перегородившие коридор, и тут же его неудачу ехидно прокомментировал по громкой связи Артадо, взирая на растерянного Харриса через зрачок висящей над дверью видеокамеры:
– Ха, не можешь открыть, Харрис? Неудивительно. Здесь нет электроники. Старый добрый механический замок. Мы все ждали, когда же ты окажешься здесь. Вот ты и пришел. Единственное место на корабле, где не все доверено современной электронике... Ты думал, мой корабль - это обычное медицинское судно поддержки? Ты ошибся. Что же, ты сам явился туда, куда попал бы рано или поздно. До встречи...
– и голос смолк, оставив Харриса гадать, что имел в виду Артадо.
Харрис поспешил назад, минуя уже пройденный путь. В какую бы дверь он не ткнулся, он не мог ее открыть. Он перестал чувствовать потоки энергии. Внезапно свет потух. Все погрузилось в темноту. Слышимые на границе слуха звуки аппаратуры тоже стихли. Наступила полная тишина. Харрис шагнул наугад, не дожидаясь, пока сможет видеть в темноте, и услышал шлепанье своих голых ног по металлу. Звук почему-то испугал его, живо вызвав в сознании картину холодного сырого каземата.
Где-то в глубине корабля вдруг послышался зловещий лязг, затем что-то тяжелое опустилось. Холодивший ступни ног ток воздуха у самого пола как будто перекрыли. Натянутый, как струна, Харрис заслышал далекие шаги и понял - преследователи обложили его со всех сторон и теперь, не торопясь, вооруженные всевозможными сканерами и прожекторами, планомерно сужают круг. Он был уверен, что уж теперь-то они не поддадутся на его уловки, и будут ориентироваться исключительно на показания приборов. Какое-то время он сможет избегать их, прячась в темноте, но лишь оттягивая закономерный финал.
По мере того, как осторожные шаги приближались, Харрис стал медленно отступать к той самой двери, которая впервые его остановила. Он не сорвался на панический бег даже тогда, когда из-за угла мигнул зрачок инфракрасного фонаря и в его тусклом свете не показался причудливый шлем, оснащенный инфракрасной оптикой и тепловыми сканерами. Побеги Харрис, и звуки его шагов тут же уловят преследователи, кинутся за ним по пятам, как стая рассерженных долгой погоней озлобленных гончих.
Капитан какое-то время пятился спиной, боясь пропустить момент, когда, наконец, преследователи выйдут на его след. Видимо, по этой причине он свернул не туда. Почувствовав лопатками холод металла, он сдвинулся в строну, ожидая поворота коридора, но прохода не было. Харрис шагнул в сторону, вытянув в темноту руку, и вновь наткнулся пальцами на металл. Он оказался в тупике. Возвращаться к подлой развилке было уже поздно. Там посверкивали, отражаясь в гладких поверхностях стен, красные огоньки инфрафонарей. Харрис что есть силы вжался в металл стены, понимая, что никакая маскировка теперь ему не поможет. Металл неприятно вытягивал тепло из обнаженного тела, и Харрис вдруг ощутил, что хладное онемение распространяется все дальше и дальше, охватывает неприятными пальцами спину, пробирается под мышками на грудь, превращает ребра под кожей в ледяные пальцы, которые сжимают легкие и сердце морозной хваткой.