Ассирийское наследство
Шрифт:
В трубке установилась относительная тишина, очевидно, ее просто положили, не отключая. Вдалеке слышался неясный говор, хлопнула дверь.
«Это за Лолой кто-то пошел, — сообразил Маркиз, — значит, они держат ее где-то рядом, чтобы под рукой была в случае чего...»
Маркиз прислушался и уловил вдруг какие-то посторонние звуки. Как будто колокол начал бить гулко и громко.
«Да ведь это же часы! — догадался Маркиз. Где-то неподалеку от того места бьют башенные часы».
Он машинально поглядел на свои наручные часы
Через некоторое время в трубке послышался голос Лолы.
— Ленечка... — Она всхлипнула. — Спаси меня.
— Доигралась, — не выдержал он, — доигралась в своем театре!
— Ну, знаешь! — Маркиз просто увидел, как высохли слезы у нее на щеках. — Я, конечно, виновата, но ты тоже вел себя как собака на сене!
— Хватит! — В трубке послышалась возня. — После будете отношения выяснять! Если доживете, конечно...
— Леня, спаси меня! — истошно крикнула Лола. — Они меня убьют! Я стану трупом, как бедный Йорик!
— Ах ты, сука! — заорали в трубке. — Еще кусается!
Послышался звук удара, и телефон отключился.
«Совсем от страха ума лишилась, — Маркиз пожал плечами, — какую-то чушь театральную несет...»
Он тяжело вздохнул и убрал в тайник вещи. Придется вступать в контакт с бандитами. Девчонка, конечно, идиотка и сама во всем виновата, но втравил-то ее в это дело он, Маркиз! Если бы в свое время он не вытащил ее из «Синего попугая», кем бы она была? Мелкой мошенницей, обирающей таких же, как она, жуликов. Зарабатывала бы понемножку на хлеб с маслом и на тряпки, играла бы в своем театре. Ну когда-нибудь поймали бы на месте, отлупили как следует, но не убили. А он взял ее в напарницы, втравил в серьезные операции.
Теперь Лоле грозит ужасная смерть.
Маркиз, в общем, был противником насилия, оттого и выбрал такую бескровную профессию. Он прекрасно знал, что проявляет сейчас недопустимую слабость, но решил поглядеть, как будут дальше развиваться события. А там, глядишь, придет в голову какая-нибудь мысль, как спасти Лолу.
На станции метро «Невский проспект»
Маркиз уселся внизу на скамейке, и тотчас же к нему подошел мужчина делового вида, очень прилично одетый — модный плащ, галстук, очки в позолоченной оправе.
— Мне поручено вести с вами переговоры, — приветливо произнес он.
Он достал из кожаного кейса буклет, такой же Маркиз уже видел у Кузьмича.
— Выставку привезут через два дня. Вот номер рейса компании «Люфтганза». Отвечать за безопасность экспонатов будет некий Макс Белофф, русский эмигрант, давно живущий в Германии. Статуэтка львиноголовой Ламашту — небольшая, длиной двадцать пять сантиметров. Она будет находиться в самом маленьком ящике. У вас уже есть план операции?
— План операции я всегда разрабатываю сам и никого в него не посвящаю, — твердо ответил Маркиз.
— Допустим, — протянул молодой человек. — Надеюсь, вы знаете, чем вам грозит малейшая
— Еще один важный вопрос, — не моргнув глазом, продолжал Маркиз, — а после займемся выяснением деталей. Вопрос же касается оплаты.
— Вот как? — Молодой человек поднял брови. — А разве спасение вашей девушки не является достаточной платой?
— Ну-ну, вы слишком хорошо обо мне думаете, — вздохнул Маркиз, — я с большим удивлением открыл в себе некоторый альтруизм, но не до такой же степени... Статуэтка львиноголовой Ламашту — очень ценная вещь! Так, навскидку, я определил бы цену в десятки миллионов долларов.
— Ну уж это вы загнули, — усмехнулся молодой человек, — здесь, в России, можно говорить только о реальной цене...
— Итак? — настойчиво спросил Маркиз.
— Назовите сами реальную цену, — быстро проговорил его собеседник.
— Двести тысяч долларов плюс возмещение всех расходов на операцию, — четко выговорил Маркиз.
— Думаю, что мы договоримся, — немного помедлив, ответил его собеседник.
Они еще некоторое время уточняли мелкие детали, после чего Маркиз кивнул молодому человеку в очках и скрылся в вагоне поезда. Его собеседник закрыл кейс и направился в сторону эскалатора. Поднявшись, он сказал в мобильный телефон несколько слов. Услышав ответ, убрал мобильник и устремился к поставленной перед ним только что цели.
Кузьмич посмотрел в глазок. На площадке перед дверью стоял аккуратный молодой человек очень делового вида. Плащ, галстук, очки золоченые, чемоданчик кожаный в руке. Посмотрел на часы: ценит, паскуда, каждую минуту. Пришел ровно в десять, хоть часы по нему проверяй.
Кузьмич загремел замками, отворил свою бронебойную дверь. Делец вошел, вежливо поздоровался. Старик отвернулся, побрел к себе в кабинет, шаркая стоптанными тапками, косясь на гостя. Тот осторожно шел следом, перешагивая через завалы хлама, которыми квартира скупщика была знаменита, поглядывая брезгливо на ободранные обои, морщась от кошачьего запаха. Тут и сам кот выскочил из-за угла, с диким мявом бросился гостю под ноги. Гость вздрогнул, отбросил кота ногой.
Кузьмич оглянулся, недовольно проворчал:
— Не обижай животное. Оно за себя постоять не может.
Молодой человек скривился, но промолчал.
Вошли в кабинет, Кузьмич сел за стол, потер руки. Старый, невзрачный, вязаная старушечья кофта поверх тельняшки, цепкий осторожный взгляд. Выдвинул ящик стола, достал мешочек из черной замши, развязал и выложил на стол живое сверкание, пригоршню света — бриллиантовое колье.
— Вот, — промолвил с грустью скрипучим стариковским голосом, — передайте Анатолию Ивановичу с моим крайним уважением. Поздравляю — хорошая вещь.