Атаман А.И. Дутов
Шрифт:
Таблица 4
Успеваемость штабс-капитана 5-го сапёрного батальона А.И. Дутова на дополнительном курсе академии (1907/08 учебный год) [216]
Оценки, полученные будущим атаманом по первой и третьей темам дополнительного курса, можно назвать провальными. Судя по всему, именно из-за этих результатов ворота Генерального штаба оказались для него закрытыми. Дутов явно не был в числе выдающихся слушателей академии, не способствовало этому наличие у него семьи и детей (по статистике, в начале ХХ в. лишь около 55% казачьих офицеров и около 52% обер-офицеров были женаты [217] ), разумеется отвлекавшее его от учёбы, однако можно предположить, что окончание академии дало ему достаточно широкий кругозор и, вероятно, способствовало тому, что впоследствии он оказался в числе ведущих политических деятелей России.
216
Составлено по: РГВИА. Ф. 544. Оп. 1. Д. 1342. Л. 203; Д. 1360. Л. 147, 162.
217
Волков С.В. Русский офицерский корпус. М., 1993. С. 349.
| Предмет/экзаменатор | Балл |
|---|---|
| Доклад первой темы. 10 октября 1907 г. Полковник Н.А. Данилов, полковник П.Д. Комаров | 8 |
| Доклад
| 10 |
| Доклад третьей темы (отделы: военно-статистический; военно-административный; стратегический; общий средний балл). 26 апреля 1908 г. Генерал-майор Г.Г. Христиани, генерал-майор Л.В. Де Витт, полковник Н.Н. Янушкевич | 8; 9; 9; 8,7 |
После неудачи
По окончании дополнительного курса академии выпускники распределялись по военным округам для прохождения штабного ценза, причём первые десять офицеров в выпуске имели право назначения на вакансии в Петербургском военном округе. За каждый год обучения полагалось прослужить полтора года в военном ведомстве. Для ознакомления со службой Генерального штаба штабс-капитан Дутов был направлен в Киевский военный округ, в штаб X армейского корпуса, расположенный в Харькове. После трёхмесячной практики Дутов осенью 1908 г. вернулся в свой 5-й сапёрный батальон, где не был с 1905 г.
Между тем в его отсутствие в батальоне имели место довольно драматические события — в ноябре 1906 г. произошёл бунт нижних чинов 3-й роты, впрочем достаточно быстро подавленный [218] .
Прослужив в батальоне лишь четыре месяца, Дутов в начале 1909 г. выехал во «временную командировку» в своё родное Оренбургское казачье войско и занял должность преподавателя Оренбургского казачьего юнкерского училища.
Почему он так поступил, чем руководствовался при стремлении попасть на такую, вроде бы незначительную для выпускника академии должность?! Документальных свидетельств об этом нет. Но возможных причин несколько: во-первых, Оренбург являлся родным городом Дутова, где жили его родители и многочисленная родня, во-вторых, Дутов мог перевестись в училище, чтобы получить спокойное, тихое место и комфортно жить, посвятив себя семье, наконец, ещё одна возможная причина — стремление Дутова реализовать свои навыки, полученные в академии и в инженерных войсках. Такой шаг характеризует Александра Ильича в этот период его жизни отнюдь не как карьериста.
218
Подробнее см.: Сазонов К. Бунт роты 5-го Сапёрного батальона в ноябре 1906 года в Киеве // Военная Быль (Париж). 1971. № 111. Июль. С. 30–31.
Крайне сложно судить о внутреннем мире и переживаниях другого человека, который к тому же жил в уже навсегда ушедшую от нас эпоху, однако всё же можно допустить, что в молодом и честолюбивом офицере после академической неудачи произошёл какой-то внутренний перелом, в результате которого он осел в провинциальном Оренбурге и удалился, можно сказать, в частную жизнь.
Продлевая свою «временную командировку», Дутов в сентябре 1909 г. добился сначала перевода в училище помощником инспектора классов с переименованием в подъесаулы, а в марте 1910-го и зачисления в войско. К этому времени Дутов уже был есаулом. С 1909-го по 1912 г. он прослужил в училище на разных должностях, временно исполнял должность инспектора классов, был даже ктитором (т.е. старостой или заведующим хозяйством) училищной церкви.
Училище, основанное в декабре 1867 г., в этот период считалось образцовым. В официальном отчёте об осмотре училища летом 1909 г. сообщалось: «В Оренбургском казачьем юнкерском училище дело конного обучения поставлено правильно, и юнкера хорошо подготовлены в этом главном деле их будущей службы. Основной недостаток юнкеров — отсутствие выправки и известного щегольства в приёмах и движениях, которое должно отличать офицера от рядового казака (подчёркнуто карандашом в тексте. — А.Г.). Причины этому те же, что и в Новочеркасском казачьем юнкерском училище: малая культурность класса, поставляющего юнкеров в училище, широкая учебная программа, отнимающая много сил и времени; в училище проходится английский язык, и, по отзывам начальника училища, с большим успехом. Если юнкера выигрывают в сравнении с юнкерами Новочеркасского училища, то исключительно благодаря энергии начальника Оренбургского училища и отчасти недурному составу офицеров…» [219] . В 1910 г. училище было приравнено в правах к военному и стало называться Оренбургским казачьим училищем. По штату в этом учебном заведении должно было обучаться 120 юнкеров, причём только 36 из них представляли Оренбургское войско, остальные были выходцами из других казачьих войск, за исключением Донского, имевшего своё училище в Новочеркасске. Срок обучения составлял три года [220] .
219
РГВИА. Ф. 330. Оп. 53. Д. 542. Л. 8об.
220
Воробьева А.Ю. Указ. соч. С. 30–31.
Среди подопечных Дутова были портупей-юнкер Ф.И. Елисеев (окончил училище в 1913 г.), создавший позднее монументальный свод воспоминаний о кубанском казачестве периода Первой мировой и Гражданской войн, и юнкер Г.М. Семёнов (окончил училище в 1911 г.), впоследствии атаман Забайкальского казачьего войска. Уже находясь в эмиграции, последний с ностальгией писал об училищных годах: «Постановка военного воспитания и образования в военных училищах старой Императорской России была настолько хороша, что, по справедливости, она может служить образчиком и на будущее время, когда Россия освободится от оков коминтерна и станет прежней благоденствующей страной, под сенью которой находили приют и благополучие все народы её населяющие… Начальником Оренбургского казачьего училища в моё время был терский казак, Генерального штаба генерал-майор Слесарёв [221] . По своему образованию, знанию и любви к порученному ему делу это был выдающийся офицер, который пользовался большим уважением и любовью своих питомцев. Инспектором классов был учёный артиллерист, окончивший Михайловскую артиллерийскую академию, полковник Михайлов, а его помощником — войсковой старшина Дутов, впоследствии Войсковой атаман Оренбургского казачьего войска и известный деятель Белого движения. Грозой юнкеров был преподаватель математики, артиллерийский подполковник и академик Дмитрий Владимирович Нарбут — строгий педагог, исключительных знаний и дарований. Командовал сотней юнкеров Терец, Войсковой старшина Бочаров. Он также окончил Академию Генерального штаба, и потому, помимо руководства чисто строевой подготовкой юнкеров, он вёл также курс военной администрации. Тактику нам читал Генерального штаба подполковник [А.А.?] Веселаго, талантливый лектор и весёлый в компании человек. Помимо внедрения в наши головы чисто научных истин он, при случае, руководил нашим светским образованием. Воспоминания об училище уносят в даль былого величия и благополучия нашей родины и вселяют уверенность в неизбежность её возрождения» [222] .
221
Слесарёв Константин Максимович (1870—03.1921) — Генерального штаба генерал-майор. Начальник Оренбургского казачьего училища (вплоть до 1920 г.). — А.Г.
222
Семёнов
Ф.И. Елисеев также в годы эмиграции вспоминал о своём пребывании в училище и деятельности в нём Дутова:
«В течение моего трёхлетнего пребывания в Оренбургском военном училище — он был помощником инспектора классов и преподавателем тактики, топографии и конно-сапёрного дела.
Среднего роста, со спокойным, слегка одутловатым лицом, как будто с примесью татаро-монгольской крови, с плавными движениями, чуть склонный к полноте, есаул самого обыкновенного внешнего вида, он совершенно не производил впечатления — ни «выдающегося», ни даже «строевого» казачьего офицера.
Молчалив, спокоен, скуп на слова — он был скромен, а как лектор краток и точен, словно математик.
При входе его в класс отчётливая юнкерская команда «Встать! Смирно!» будто смущала его. Мягко улыбнувшись и скромно поздоровавшись: «Здравствуйте, господа!», он немедленно приступал к своей лекции.
Он не любил многословия в ответах и всегда молча слушал юнкера.
Всегда одинаково ровный и неторопливый и с юнкерами, и с офицерами, и со своими начальниками, он подкупал нас этим, выявляя себя офицером авторитетным, независимым.
Он был бессменным ктитором училищной церкви, заботливым об этой святыне и таким скромным при отправлении этих своих обязанностей, что мы — церковный хор юнкеров, подчинённый ему, — мало чувствовали в нём своего начальника, а скорее — старшего товарища.
Традиционные училищные вечера-балы, происходившие неизменно под его руководством, шли так же дружно и сердечно, без всякого применения воинской дисциплины, но словно «по-семейному», как это бывает у отца со своими взрослыми сыновьями.
И никогда и ни в чём у него не было ни повышенного тона, ни «цукания». А если что надо было серьёзное — он терпеливо расскажет, покажет, переспросит непонимающего и повторит вновь.
Всякое его распоряжение — было свято для юнкеров.
В юнкерских лагерях он проходил с нами практический курс конно-сапёрного дела. Рвали пироксилиновыми шашками всё то, что потребовалось бы на войне. И как мы восхищались, когда в реке, после взрыва фугасов, на поверхности воды появилась в большом количестве оглушённая рыба, плававшая на боку, и когда он с нами на лодке быстро бросался вперёд и круто свесившись через борт, с неподдельным юношеским задором и веселием, хватал её руками, весь заплескиваясь водой. Он тогда был среди нас самым обыкновенным человеком.
Летом, в трёхнедельном походе по станицам Оренбургских казаков, его часто можно было встретить на улице запросто разговаривающим со стариками и казачками. И тогда «юнкерское отчётливое козыряние», видимо, стесняло его.
«Атаман Дутов умел хорошо говорить с казаками», — обмолвился о нём в своей книге «Оренбургское Казачье Войско в борьбе с большевиками» генерал Акулинин [223] .
Всегда запросто одетый в обыкновенный офицерский китель и бриджи с голубыми войсковыми лампасами, он не производил впечатления «учёного офицера» и меньше всего будущего Казачьего вождя — Атамана! Такова натура всех скромных и благородных людей» [224] .
223
«Атаман Дутов, который хорошо умел говорить с казаками…» — Акулинин И.Г. Оренбургское казачье войско. С. 56. — А.Г.
224
Елисеев Ф.И. А.И. Дутов в Оренбургском казачьем училище // Елисеев Ф.И. Первые шаги молодого хорунжего / Под ред. П.Н. Стрелянова (Калабухова). М., 2005. С. 156–158.
Свидетельство Елисеева ещё раз демонстрирует отсутствие в Дутове задатков будущего вождя и простоту его образа жизни в период службы в училище.
В этот, наверное, самый спокойный в жизни Дутова период у него родились ещё две дочери: Надежда (12 сентября 1909 г.) и Мария (22 мая 1912 г.). Восприемниками Надежды стали подъесаул лейб-гвардии Сводно-казачьего полка Григорий Степанович Бунтов и жена есаула Оренбургского казачьего войска Лидия Павловна Доможирова (урождённая Дутова, кузина Александра Ильича [225] ), Марии — состоящий на льготе подъесаул Оренбургского казачьего войска Пётр Николаевич Кручинин и жена состоящего на льготе есаула Оренбургского казачьего войска Александра Алексеевна Мельникова. Младшая дочь Елизавета также родилась в Оренбурге (восприемники — Генерального штаба капитан Николай Тимофеевич Сукин и жена войскового старшины Оренбургского казачьего войска Лидия Павловна Доможирова), но уже во время Первой мировой войны — 31 августа 1914 г. [226] У Дутова был и сын Олег, однако документы о его рождении мне неизвестны, можно лишь однозначно утверждать, что родился он в 1917–1918 гг. [227] Дутову, очевидно, нравилась именно такая спокойная, размеренная и предсказуемая жизнь провинциального офицера. Годовой доход будущего атамана на 10 января 1913 г. составлял: жалованье — 800 руб., столовые — 800 руб., квартирные — 320 руб. 25 коп. Всего — 1920 руб. 25 коп. (в среднем — 160 руб. в месяц) [228] . При стоимости пуда пшеничной муки в 2,5 руб., мешка картофеля в 1 руб., фунта мяса в 10–12 коп., бутылки водки в 30 коп., бутылки коньяка в 1,5 руб., пары ботинок в 5–8 руб., пары яловых сапог в 7 руб. подобный оклад позволял существовать достаточно свободно. Для сравнения: зарплата квалифицированного рабочего составляла в среднем 90 руб., служащего — 85,5 руб.
225
РГВА. Ф. 40215. Оп. 2. Д. 216. Л. 54.
226
РГИА. Ф. 1343. Оп. 35. Д. 8097. Л. 13, 14, 15.
227
РГВИА. Ф. 409. Оп. 3. Д. 2624. Л. 1; Александр Ильич Дутов. С. 21.
228
РГВИА. Ф. 409. Оп. 1. Д. 46271. Послужной список № 1813 (1913 г.). Л. 1об.
Своей деятельностью в училище Дутов заслужил любовь и уважение со стороны юнкеров, для которых он сделал очень много. Помимо образцового выполнения своих должностных обязанностей, Дутов организовывал для юнкеров спектакли, концерты и вечера. По свидетельству официальной биографии Дутова, «его лекции и сообщения всегда были интересны, а справедливое, всегда ровное отношение снискало большую любовь юнкеров. И ныне многие его ученики вспоминают с благодарностью наставления и советы А.И. В момент поступления А.И. в училище последнее принял К.М. Слесарёв. Училище было запущено, особенно инвентарь, описи были в хаотическом беспорядке, учебное имущество и библиотека содержались отвратительно. Огромную помощь в учебном деле начальнику училища оказал А.И. Дутов. Бывшие юнкера рассказывали, что в первые годы принятия должности А.И., засучив рукава и одев фартук, сам перетирал, мыл, исправлял и подклеивал учебное имущество, до глубокой ночи засиживаясь в училище и приводя всё в порядок. Любовь к порядку и аккуратности особенно сказалась на службе в училище. В первый же год имущество всё было строго проверено, систематизировано, были составлены каталоги и описи. Работа А.И. в училище многократно оценивалась и отмечалась в приказах. За всю службу, по свидетельству сослуживцев, А.И. ни разу не опоздал на службу и ни разу не ушёл со службы ранее назначенного срока… А.И. всегда был устроителем всех спектаклей, концертов, вечеров, украшал и декорировал залы и комнаты, выказывая огромную изобретательность и тонкий вкус» [229] .
229
Александр Ильич Дутов. С. 3–4.