Athanasy: История болезни

Мавликаев Михаил

В глаза ударило белое пламя. Словно двумя раскалёнными прутами оно прожгло череп насквозь через глазницы и оставило после себя только боль. Полынь с криком рухнула на пол и попыталась прикрыться руками, но ничего не увидела. Сияние забрало глаза, а взамен оставило только себя.

Медленно, очень медленно перед глазами начали появляться цветные круги. Они плясали и кружились, сливаясь в обширные пятна. Вскоре эти пятна вытеснили сияние и заполнили собой всё вокруг.

Полынь уставилась в бездонную синеву.

От

гигантской синей бездны её отделяла только составленная из треугольников решётка. Полынь протянула руку, но пальцы схватили только пустоту – решётка оказалась очень, очень далеко.

– Небо!.. – послышался голос Джоза. – Это Яркое Солнце и Чистое Небо! Небо цвета твоих глаз, смотри!

Он схватил Полынь за руку. Она отчаянно заморгала и прищурилась. Мир неторопливо покачнулся и перевернулся – исчерченная решёткой синяя бездна уплыла вверх, а внизу показался привычный серый пол. Огромный зал простирался во все стороны; далёкие стены не приносили облегчения от огромной пустоты – они оказались прозрачными, словно собранными из застывшей воды. Тонны и тонны стекла, такого прозрачного, как будто его и нет вовсе.

Хотелось лечь и свернуться клубком, собрав себе привычные близкие стены из собственных ладоней, хотелось закрыть болящие глаза, чтобы сбежать во тьму от жадной сияющей пропасти. Но Полынь упрямо заскрипела зубами.

– Это и есть снаружи? – спросила она. – Мы вышли, мы свободны?

– Нет-нет, – ответила Сара с лёгким смешком. – Это всего лишь фойе. Вам не повезло, сегодня довольно солнечный день. Следуйте за мной, наш транспорт прибыл.

– Это же монорельс для чиновников! – воскликнул Джоз.

Полынь оглянулась. Длинный и просторный зал обрывался ровным вертикальным отрезом; у него лежала на боку большая цистерна с множеством стеклянных окон.

«Поезд, – подсказала память. – Так вот как выглядит поезд на самом деле».

– Кажется, это будет моя первая поездка на монорельсе, – продолжил Джоз, – наверху… То есть, внизу я предпочитал ходить пешком.

– Главное, чтобы эта поездка осталась последней, – ответила Старший Инженер. Она раздвинула двери вагона и со скрежетом протиснулась внутрь.

Лёгкое дрожание пола под ногами только усиливало волнение, словно вибрация раздражала сердце, заставляя его биться чаще. Полынь крепко ухватилась за край кресла и со страхом уставилась в окно.

За большими и прозрачными окнами пламенело всё то же вездесущее сияние бездны. Казалось, стоит только ослабить хватку, утерять бдительность, и бездонное небо вырвет тебя прямо сквозь стекло и утащит туда, вверх, где нет ни стен, ни пола – только вечное движение в никуда.

– Старайся смотреть на то, что внизу, – сказала Сара; она сидела прямо на полу в проходе между креслами, аккуратно сложив руки на коленях. –

Внизу более понятные тебе вещи. Лучше привыкать к реальному миру постепенно.

Полынь с трудом оторвалась от удивительной синевы и перевела взгляд на пейзаж под монорельсом.

Огромные шестиугольные бассейны выстилали поле до самого горизонта. То, что издалека показалось простыми тонкими чёрточками-переборками, вблизи превратилось в невероятно толстые стены – по верху некоторых из них были выложены настоящие дороги.

– Это обратная сторона неба Города… – прошептал рядом Джоз. – Смотри, в них зелёная вода! Как в парке, помнишь?

– Значит, здесь живут водоросли?

– Да! Мы вознеслись на само небо. Но здесь нет ангелов, нет праведников… Где сам Франк-Спаситель? Почему нас не встречают?

– Очередная ложь, – буркнула Полынь.

Старший Инженер неожиданно протянула руку и ткнула пальцем в сторону:

– Ну почему же ложь? Вот ваши ангелы.

Вдали показались маленькие тёмные фигурки, сутулые и странно искажённые. Они бродили в бассейнах на неестественно длинных конечностях, как на ходулях, бороздя ими спутанную кашу водорослей.

Джоз упёрся лбом в стекло, пытаясь разглядеть их поближе:

– Кто это?

– Мои коллеги, – тихо ответила Сара. – Другие Старшие Инженеры. К счастью, они не стали нас встречать. У меня с ними небольшие расхождения во взглядах.

– Взглядах на что?

– На будущее Города. И всего мира, если уж на то пошло. Мне претит их наивный оптимизм. Но теперь, когда Петер на моей стороне…

Она сбилась на неразборчивое бормотание, но вскоре встала со своего места и сказала вслух:

– Приехали!

Вагон медленно остановился у огромной стены.

Серая и шероховатая плоскость вздымалась из пола и вертикально уходила к небесам, расплываясь в сизую дымку. Стена простиралась в обе стороны, сливаясь с полоской горизонта; она едва заметно закруглялась и обнимала краями поле шестиугольников.

Выйдя из вагона, Сара подошла к огромной, выпирающей из стены двери. Некоторое время она возилась с замком, после чего схватилась за край и с усилием потащила его на себя. С ужасающим скрежетом из стены выполз целый пласт металла – толщина двери почти превращала её в куб.

За дверью открылся чёрный провал коридора. В лицо Полыни ударил сухой и прохладный ветер, полный незнакомых запахов.

Старший Инженер развернулась и отряхнула руки:

– Наверное, я должна выдать вам результаты исследований, собранные образцы, документы и заключения… Но у вас даже нет карманов. В конце концов, результаты и образцы – это вы. Занудам из Гарварда хватит и этого.

– Это и есть оно? – с волнением спросила Полынь; пересохшее горло превратило слова в хриплый кашель. – Это выход на свободу?