Атлантический океан
Шрифт:
– Под ногами у нас корабль, который дал течь, помпы уже не помогают. Единственный выход – выброситься на песчаный пляж. Я отыскал на карте маленькую бухту с пляжем. Маяка там никакого нет, значит, это надо сделать в дневное время. Завтра утром. Согласны вы на такой риск?
Все единодушно ответили: «Да, капитан», а некоторые еще добавили: «Делайте все, что надо». То, что сделал капитан Лаланд, стремясь войти в бухту Рой-Ков с западной стороны Фолклендских островов, можно назвать маленьким навигационным шедевром, учитывая состояние его корабля и погоду. В десять часов утра офицеры сумели разглядеть в бинокль сквозь сплошную метель несколько мысов. Берег был сильно изрезанный и пустынный. Кругом одни только скалы.
– Если я не ошибаюсь, наша
Боцман подавал команду, матросы бегали по палубе, подтягивали брасы правого борта. Судно производило разворот. С попутным ветром оно вошло в продолговатую бухту при скорости более тринадцати узлов. Лаланд выругался, потому что в этот момент снова поднялась метель и, взвившись белой пылью, заволокла все вокруг. Матросы смутно видели неподвижную фигуру капитана, стоявшего рядом с рулевым. Лаланд знал, что в узкой горловине бухты, ведущей к пляжу, слева и справа тянутся опасные рифы. Он старался оценить расстояние, какое прошел его корабль в снежном вихре. Наконец эта сплошная белая завеса расступилась, открывая землю, и там, за полосой крутых серо-зеленых волн, люди увидели песчаный пляж.
– К брасам левого борта.
Удивительным рывком, резко кверху, славный корабль выбросился на берег, и прочертив в песке глубокую борозду, остановился на месте без малейшего крена. Матросы словно онемели, пораженные тишиной и покоем земли. 26-летний капитан принял мудрое решение, спасая свою команду, корабль и груз. Вскоре «Герцог Омаль» был снят с мели. Погибнуть ему было суждено в январе 1917 года. Он был потоплен немецкой подводной лодкой У-43.
Трехмачтовик «Леон Бюро», названный так по имени одного капитана, президента общества Нантских судовладельцев, вышел в конце июня 1906 года из Суонси, направляясь в Сан-Франциско с грузом угля. В случае сильного шторма этот груз всегда представляет опасность. При большой качке без достаточного доступа воздуха уголь разогревается.
10 октября, когда парусник миновал остров Эстадос, из трюма стал пробиваться газ. Воспламенился уголь. Корабль был тогда примерно в 200 милях к югу от мыса Горн. Дул сильный, шквальный юго-западный ветер. Посовещавшись с офицерами, капитан решил идти в порт Стэнли на Фолклендских островах, которые французские моряки еще продолжали называть между собой Мальвинскими. Вот отрывок из его отчета о последующих событиях:
«Дует штормовой ветер, никакой надежды погасить огонь. Люди, побывавшие в трюме, вышли отравленные углекислым газом и работать не могут. В помещениях, наполненных дымом, оставаться нельзя. Весь корпус разогрелся, разошлись пазы на палубе, лопаются иллюминаторы, деревянная обшивка постепенно обугливается.
При низкой температуре, в мокрых от дождя и брызг плащах люди работают на раскаленной печи, которая в любой момент может расступиться у них под ногами. Без отдыха и почти без пищи, они должны бороться с огнем и в то же время выжимать все возможное из парусов, чтобы добраться до стоянки. Из-за шквалистого ветра паруса рвутся в клочья. В нескольких местах повреждены снасти.
Наконец 13 октября показался остров Бошен. И пора. В трюме пылает уголь. Пресная вода на исходе. Огромные волны захлестывают палубу. Каждую минуту можно ждать, что корабль взлетит на воздух. В полночь мы наконец подошли к маяку Пенброка и сразу бросили якорь на глубине 30 м. На следующий день корабль посадили на мель, чтобы сделать пробоину. 18 октября огонь был потушен, боролись с ним пять дней».
В 1936 году после долгой и трудной службы «Леон Бюро» был отдан на слом. Эпопея парусников, ходивших вокруг мыса Горн, к тому времени уже закончилась. С самого начала века Англия, уверенная в том, что будущее за пароходами, перестала строить большие парусные суда. Эксплуатация их была еще очень рентабельной, но все более многочисленные заказчики хотели, чтобы доставка – в особенности угля – производилась
Франция и Германия продолжали еще некоторое время спускать на воду парусные суда – и очень крупные, даже пятимачтовые, – потому что благодаря даровому ветру этот транспорт приносил ощутимые прибыли. Во время войны 1914-1918 годов французские, немецкие, а также и английские парусники снова вернулись в строй и стали ходить вокруг мыса Горн за чилийской селитрой, которую тогда использовали в производстве взрывчатых веществ. Корабли союзных держав становились жертвой немецких подводных лодок. Среди потопленных ими судов пятьдесят четыре плавало под французским флагом. После войны, с увеличением заработной платы и налогов, а также с появлением нового специального законодательства, эксплуатация парусников стала менее выгодной, и объединения судовладельцев стали сдавать на слом свою гордость и славу, быстроходные парусные суда дальнего плавания. Закон прибыли, который послал эти корабли в океаны, с той же неизбежностью вернул их обратно.
На протяжении столетия их матросы и капитаны, стремившиеся лишь к тому, чтобы честно выполнять свои обязанности, неизменно проявляли смелость, а часто и героизм. Обратить взгляд в их сторону было бы очень полезно в наши дни.
СКОРОСТЬ КОРАБЛЕЙ. ОТ «МЕЙФЛАУЕР» ДО ПРИЗЕРОВ ГОЛУБОЙ ЛЕНТЫ
За всю историю «Мейфлауер» был, пожалуй, самым знаменитым пассажирским судном. Название его известно каждому школьнику Англии и Соединенных Штатов. Означает оно «Майский цветок», так называют в Англии боярышник. А меж тем это трехмачтовое судно рыболовного типа было зловонное, пузатое и неуклюжее. Но не морской доблестью завоевало оно себе славу, а своими пассажирами.
В начале XVII века Англию раздирали религиозные и политические распри. Члены суровой пресвитерианской секты пуритан, строго державшейся буквы Священного писания, подвергались беспрестанным гонениям Стюартов, и вот некоторые из них решили перебраться в Америку, а именно в Виргинию, где уже обосновалось сорок три колониста.
Стараясь действовать осмотрительно, желающие уехать попросили у Виргинской компании концессию для себя. Морское сообщение между Старым и Новым Светом было тогда нерегулярным и не очень частым. Виргинская компания ответила, что она согласна принять переселенцев при условии, что каждый, кто был трудоспособен, отработает у нее семь лет. По истечении этого срока он становится владельцем земельного участка и хозяином своей судьбы. Колонисты Виргинии выращивали главным образом табак.
Утром 6 сентября 1620 года битком набитый пассажирами «Мейфлауер» вышел из Плимута. Сто два переселенца находились на его борту: сорок один взрослый мужчина, девятнадцать женщин и дети. Мужчины могли быть и холостыми и женатыми, но молодым девушкам разрешалось ехать только с родителями. Исключение было сделано лишь для горничной миссис Катрин Карвер, жены духовного главы общины.
Размеры «Мейфлауера», водоизмещением всего в 180 тонн, не позволяли ста двум пассажирам разместиться с удобством. Все они теснились на полубаке и в трюме. Долгое плавание по бурному морю, морская болезнь, скверное питание в основном картофелем, отсутствие всякой гигиены при страшной скученности на такой плавучей тюрьме, все это могло бы сильно сократить число пассажиров. Но ничего подобного не произошло, так велико было воодушевление переселенцев, их надежда и вера. За всю дорогу умерло только двое молодых людей – слуга единственного на судне врача и одна новобрачная. Овдовевший Уильям Бредфорд превозмог свое горе. Потом, по прибытии на место, он станет главой колонии. Эту потерю возместили родившиеся в дороге двое детей. Новорожденной девочке дали имя Перегрина (Странница), мальчику – Океанус.