«Атлантида» вышла в океан
Шрифт:
Незаметно подкрался рассвет, разогнал темноту, погасил огни. Озеров сбегал в каюту за фотоаппаратом и снова занял наблюдательный пост.
Теперь «Атлантида» была окружена множеством различных мелких судов, облепивших ее гигантский корпус. Вот баржи с пресной водой, перебросившие в чрево корабля толстые шланги; полицейские катера; множество зеленых, коричневых, черных лодчонок с торговцами. Гортанно крича, они протягивали вверх вышитые подушки, сиденья в форме верблюдов, ночные туфли с загнутыми носами, коврики, кожаные пуфы, чемоданы, сумки... Торговцы с удивительной ловкостью забрасывали на борт веревки, по которым, после длительного торга на пальцах, им спускали деньги, а они поднимали товары.
Приезжало все новое начальство. На борт поднялись полицейские, карантинный врач, обмерщики — им надлежало обмерить судно, чтобы установить плату за проход канала.
Теперь, уже при свете дня, стало видно, что берег слева совсем не берег, а облака, и огоньки — не береговые фонари, а фонарики на мачтах бесчисленной армады возвращающихся в порт рыболовных баркасов. Треща моторами, они бесконечной вереницей проходили мимо корабля. На мачтах сушились коричневые сети, обнаженные по пояс рыбаки суетились, готовясь к причалу, слышались крики, заунывная песня.
Шесть часов утра. Многие пассажиры вышли на палубу. Стюарды разносят в бумажных стаканчиках кофе и бутерброды. Приладив телевик, Озеров начал фотографировать. Вдали был хорошо виден Порт-Саид: пальмы на набережной, высокие белые дома, а у самого берега — деревянные бараки, склады. Сотни рыбачьих лодок уже пристали к берегу, и возле них собралась толпа покупателей свежей рыбы.
Солнце медленно всходило из-за горизонта.
Рядом с «Атлантидой» стали на банку другие корабли. Длинные черно-белые танкеры, пассажирские лайнеры, высокие лесовозы. Набирался очередной караван для прохода канала.
Наконец, суда тронулись в путь. Теперь уже почти все пассажиры, вооруженные фото-, киноаппаратами и биноклями, высыпали на палубу.
Мимо борта медленно проплыл Порт-Саид с похожими на корабли многоэтажными белыми домами. «Атлантида» вошла в канал.
Вдоль канала протянулись железная дорога и шоссе, вереницы пальм, кустарник, за которыми, рассеченная длинными полосами воды, уходила за горизонт пустыня.
Другой берег был дикой пустыней. И только где-то вдали навстречу кораблю прошагал караван верблюдов.
В четыре часа дня «Атлантида» остановилась. Здесь в течение пяти-шести часов предстояло ждать встречного каравана. Швартовщиков спустили на берег, они подтянули к себе корабль и, улегшись, мирно закурили в терпеливом ожидании. Пассажиры ушли обедать.
Вечер опустился стремительно и неожиданно. Сгустилась темнота, и в этой плотной темноте навстречу «Атлантиде» медленно, величественно, словно светящиеся горы, начали проплывать суда встречного каравана. Они шли, не спеша, с интервалом в шестьсот-семьсот метров; шли час, два, три...
Наконец, караван прошел, и наступила очередь «Атлантиды».
На носу корабля подвесили огромный металлический цилиндр, с размещенным в нем дуговым прожектором и прожектористом.
Берега были темны, лишь изредка мрак прорезали фары машины, мчавшейся по шоссе.
Осталась позади Исмаилия, слабо освещенные коттеджи, сады. Остались позади озера. Кое-где на них светились огоньки рыбачьих лодок...
Озеров сбегал на корму, откуда видны были громады идущих сзади других кораблей их каравана, с длинными голубоватыми световыми мечами прожекторов на носу. Наскоро поужинав, он опять вышел на палубу. Красота зрелища захватила его. Не имея возможности фотографировать ночью, Озеров торопливо записывал в блокнот свои впечатления.
В пять часов утра канал кончился у Суеца, небольшого красивого городка. Двухтонный цилиндр с прожектором спустили в воду, как бочку. Он будет болтаться на волнах, пока его не подберет встречный пароход. Разумеется, и «Атлантида», и любой океанский корабль имели на борту прожекторы куда мощнее. Но правила канала требовали брать на борт местный прожектор. Такова была традиция, а кроме того, за это следовало платить.
Теперь лайнер шел Красным морем. На горных пустынных берегах порой возникали селения, нефтяные вышки. Кругом был желтый берег, желтые горы. Но когда самум навевал красный песок, все исчезало в его облаках.
«Оттого-то и море называется Красным»,— вспомнил Озеров. Он изнемогал от жары. Термометр показывал 45о в тени, а вода в бассейнах была ненамного прохладней, хотя специальные установки охлаждали ее.
Навстречу часто попадались суда: серые длинные американские эсминцы с гигантскими номерами на бортах, танкеры, грузовики. Эти шли под английскими, немецкими, финскими, французскими флагами...
Озеров знал, что впереди много дней пути открытым океаном, и торопился запечатлеть в памяти или на пленке последние встречи с землей.
«Атлантида» покинула, наконец, Красное море. Она миновала Баб-эль-Мандебский пролив, что значит «Ворота слез», и вошла в Аденский залив. Некоторое время сзади еще был виден одинокий островок Абу-Али — три скалы с маяком и метеорологической станцией на самой верхушке. На следующий день корабль прошел мыс Гвардафуй — последнюю точку африканского материка — похожий на огромного, дремлющего с открытым ртом желтого кита. Только вместо фонтанчика на голове у него высился маяк.
«Атлантида» вышла в океан.
В этот день, проводив землю, Озеров завалился спать и проспал почти до вечера. Разбудил его стук в дверь. На пороге стояла Мари.
— Куда вы пропали? — проговорила она хрипло.— Я вас так давно не видела.— И рассмеялась.
Озеров внимательно посмотрел на женщину — уж не пьяна ли?
— Сейчас я оденусь, и мы пройдемся,— торопливо предложил он, собираясь закрыть дверь.
Но Мари спокойно вошла в каюту и, подойдя к иллюминатору, сказала:
— Одевайтесь, я не смотрю.