Атлантида

Воронин Дмитрий

— Ну, где тут у тебя малец прячется? Давай его сюда!

— Не прячется у меня никакой малец, — растерянно пробормотал дед. — Внук только со мной…

— Вот он-то нам и нужен! — неожиданно весело гоготнул ратник.

Из тряпок, наваленных в темном углу хаты, вынырнула белая детская голова. Широко распахнутые, будто бы и не спавшие глаза уставились на ратника.

Тот, увидев мальчонку, одним прыжком оказался рядом с кучей тряпья и выдернул из нее Вотшу. Подняв ребенка на вытянутых руках, ратник довольно ухмыльнулся:

— Тот самый.

— Зачем

вы его забираете? — забормотал за его спиной старый Ерохта. — Он же ничего не сделал, многоликий сам с ним заговорил.

Дружинник прижал мальчика к груди и повернулся к деду.

— Мальчишка ничего не сделал, — подтвердил он слова деда и, шагнув к выходу из хаты, добавил: — Но вожак хочет его видеть, а зачем… кто ж его знает?!

Когда дружинник с ребенком на руках вышел во двор, у плетня уже кучковалось десятка два слобожан. Тихо переговариваясь между собой, они с осторожным интересом косились на стоявшего у калитки воина. Увидев Вотшу на руках дружинника, все замолчали. Ратник, стоявший у плетня, быстро вскочил в седло и развернул коня таким образом, чтоб оказаться между своим товарищем и собравшейся толпой. Второй ратник спокойно усадил мальчишку на своего коня, поднялся в седло и, придерживая ребенка одной рукой, направился в сторону княжеского замка. Слобожане молча смотрели им вслед, пока оба дружинника не скрылись за поворотом дороги. Потом все они повернулись в сторону хаты. На пороге стоял старый Ерохта и с тоской смотрел вслед увезенному внуку.

Несколько минут над улицей висела мертвая тишина, а затем раздался хрипловатый мужской голос:

— Ерохта, зачем это многоликие Вотшу забрали? Он что, набедокурил сильно?

Этот голос словно бы вывел старика из оцепенения. Вздрогнув, он посмотрел на столпившихся у плетня соседей, потер лоб дрожащей рукой и нарочито громко ответил:

— Ничего он не набедокурил. Ратник сказал, что его князь видеть хочет.

Снова над улицей повисло молчание — все обдумывали слова старика.

— Ну, может быть, князь посмотрит да и отпустит мальчонку-то, — раздался наконец женский голос, которому явно не хватало уверенности.

— Как же, отпустит, — немедленно отозвался кто-то из мужчин. — Когда это было, чтобы многоликие просто так отпускали нашего брата?!

— Но это же ребенок, — робко возразил все тот же женский голос.

— А им все одно, что ребенок, что взрослый! — раздраженно ответил мужчина. — Мы для них не люди — изверги!

После этого, ставящего заключительную точку, слова все стоявшие у плетня люди как-то засуетились и стали быстро расходиться по своим домам. Скоро дед Ерохта остался в одиночестве.

Всадники, увозившие Вотшу, едва только толпа слобожан скрылась за поворотом дороги, пустили своих коней ходкой рысью, и скоро мальчишка увидел каменные городские дома и вырастающие за ними высокие серые стены княжеского замка. Спустя несколько минут копыта лошадей гулко процокали по деревянному настилу подъемного моста, и всадники въехали на огромный

застеленный камнем замковый двор. Здесь, рядом с высокими резными дверями очень красивого трехэтажного здания, они спешились, но Вотша остался сидеть на конской спине перед седлом всадника.

Дружинник, стороживший у плетня, быстрым шагом направился внутрь здания, а второй встал рядом с лошадью и, чуть придерживая мальчишку за пояс порточков, негромко сказал:

— Ты, малец, сильно не пугайся. Если князь что спросит, отвечай не торопясь, спокойно. Да не придумывай ничего — князь страсть врунов не любит.

— Я никогда не вру! — тихо буркнул насупившийся мальчик.

Ратник улыбнулся в густые усы и построжавшим голосом проговорил:

— И не перечь князю, не дерзи! А то и оглянуться не успеешь, как на конюшне окажешься!

— А чего я там, на вашей конюшне, не видал? — еще тише пробурчал мальчишка.

— Вот и я говорю — нечего тебе там делать! — неожиданно согласился ратник и снова улыбнулся.

Но в то же мгновение улыбка слетела с его лица. За закрытыми резными дверями раздался слабый шум, затем одна из дверей приоткрылась, и в образовавшуюся щель на крыльцо проскользнул второй дружинник.

— Идет князь! — чуть запыхавшись, проговорил он. — Снимай мальчонку!

Сильные руки сдернули Вотшу с лошади, опустили на камень площади, и ратник, щекотнув его ухо усами, прошептал:

— Помни, что я тебе говорил!

Мальчик только кивнул белой взлохмаченной головой и уставился огромными голубыми глазами на высокие двери дворца.

Прошло минут пять, и двери медленно, торжественно распахнулись, открывая мальчишечьему взгляду темную, прохладную прихожую, из глубины которой выходил высокий, стройный мужчина в белой, расшитой красным крестиком рубашке, темно-серых портах и высоких сапогах. Рядом с ним шла полная высокая женщина в светлой рубашке и долгополом летнем сарафане.

«Вот он какой — князь! — восторженно подумал Вотша, вглядываясь в лицо мужчины. — Вожак… Всеслав!»

Выйдя на крыльцо, князь и княгиня внимательно оглядели маленького Вотшу, а затем Всеслав, усмехнувшись, проговорил:

— Он действительно похож на…

Быстро сбежав с невысокого крыльца, он остановился в двух шагах от мальчика и спросил:

— Как тебя зовут, маленький изверг?

— Вотша, господин.

Голос у мальчонки хоть и дрогнул, но прозвучал достаточно громко и ясно.

— А знаешь ли ты изверга по имени Ват?

— Это мой прадед, господин, — гораздо увереннее ответил Вотша и после секундной паузы добавил: — Только он не был извергом, господин, он был многоликим!

Всеслав метнул мгновенный взгляд за свое плечо, и Рогда в ответ едва заметно кивнула.

— С кем живет малец? — обратился князь к стоявшему позади Вотши ратнику.

— С дедом, вожак, с совсем старым дедом…

Всеслав снова посмотрел на мальчика:

— Если твой прадед был многоликим, то почему твой дед — изверг?