Атолл
Шрифт:
– Мне к мистеру Буллу...
– пробормотал Джон и почему-то спрятал папку за спину, вместо того, чтобы её предъявить.
– Я это поняла, потому и спрашиваю: вам назначено? Как ваше имя?
Посетитель взял себя в руки, выпрямил спину и произнес:
– Кейн, Джон.
Выглядело это так, будто он представился: Бонд, Джеймс.
–
– Кейн - моя фамилия, а имя - Джон.
– Ох, простите, не расслышала...
Секретарша почувствовала свою вину, и этим стоило воспользоваться.
– Я принес рукопись и хочу, чтобы... чтобы мистер Булл прочел её...
– Ну зачем же утруждать такими пустяками самого мистера Булла... Ах, простите... ваша рукопись, конечно, не пустяк, но для этого у нас есть отдел рукописей. По коридору направо, потом налево, чуть прямо и резко влево. Охрана вам покажет...
"Рукопись отдай лично в руки редактору, желательно, главному, самому, - наставлял Кейна лауреат "золотого пера", когда начинающий писатель, по уже приобретенной дурной привычке, решил проконсультироваться с метром журналистики, встретившись с ним на крыльце их общего дома.
– Если сдашь в отдел рукописей, там она и сгинет. Писульки твои отдадут на рецензию одному из бездарностей, несостоявшемуся писателешке, который подвизается у них на службе. Он, злобно потирая ручонки, капая горчицей с хот-дога, одним глазом пробежит по твоим, кровью написанным страницам. Потом вырвет из середины клок листов и оботрет ими свои сальные руки. Через три месяца или полгода тебе сообщат, что "Ваше замечательное произведение не заинтересовало наше говенное издательство, желаем успехов". Хорошо, если вернут рукопись, а нет, - будешь снова машинку долбить, перепечатывая свой роман".
Журналист был жизнелюбивым оптимистом, лауреат конкурсов, а значит, удачник, и это придало былую уверенность соискателю писательского счастья.
Совсем другой настрой, все ту же пресловутую ложку дегтя выдал Кейну другой полузнакомый, которого Джон звал Стоппером - эрудит, непризнанный литературный гений, - с которым они уже давно пили "Гиннес" в Гринвич-Виллиджском баре "Монпарнас":
"По-моему, ты лезешь в запретную зону, - сказал Стоппер с кислой миной на небритой физиономии.
– Пойми, чувак, все это бесполезно. (Слово "бесполезно" было самым часто употребляемым в его словаре). Тут все места схвачены и чужака они не пустят".
– "Но ведь меня напечатали в журнале, а я никому не был известен", - пытался нейтрализовать кислоту Джон Кейн и показал псевдогению заветные печатные страницы. Физиономия псевдогения стала еще кислее. Он посмотрел иллюстрации к рассказу, пролистнул и даже удивился (о, да у тебя длинный рассказ) и вернул журнал Джону. "Ну, - он частично согласился, но гнул свою линию, - одно дело журнал, там под общим прикрытием любая дрянь прокатит (сам ты дрянь, подумал Джон, но смолчал) - и совсем другое дело - книга. Тут уж нужно иметь имя. Никто не станет вкладывать деньги в темную лошадку. Замкнутый круг получается. Чтобы заиметь имя, нужно написать не какую-нибудь дрянь, а, по меньшей мере, бестселлер. Но чтобы его напечатать, нужно
"Да иди ты...
– разозлился Джон.
– Сам ты дрянь".
– "Не обижайся, чувак. Ну, разве что случится чудо..."
Джон как раз и надеялся на чудо. Все молодые надеются на чудо и очертя голову лезут туда, куда человек бывалый не рискнул бы соваться. Настойчивость Джона Кейна объяснялась тем, что он, получивший хороший щелчок, был еще все же до изумления наивен.
– Я вас очень прошу...
– Джон впервые в своей карьере пустил в ход мужские флюиды.
Но на даму это не подействовало.
– Простите, но мистер Булл не занимается самотеком. Только заказанными рукописями. Вам ведь не заказывали?
– с надеждой спросила секретарь.
– И все же я хотел бы отдать рукопись лично в руки главному редактору, - Джон Кейн был сама непреклонность. У него, как у осьминога в минуту опасности, происходила резкая смена, только не окраски, а настроения - то он робок, то агрессивен. Он словно бы прощупывал противника на уязвимость, пока какая-нибудь эмоция того не проймет. Но секретарша была в бронежилете из инструкций.
– Да вы понимаете, куда вы рветесь?! Легче верблюду протиснуться сквозь игольное ушко, чем попасть к мистеру Буллу на прием без записи!
– Ну, в виде исключения! Один раз в жизни!
– заломил руки юный соискатель счастья.
– Боюсь, что тогда мы создадим дурной прецедент и тогда...
– снова начала секретарь свою песню верности долгу за оградой из терновника.
Тут священная дверь вдруг отворилась, и из кабинета босса вышел сам босс. Он был так огромен, что сразу потеснил всё - мебель, секретаршу и самого Джона с его жалкой папочкой. Все трое разом подали звуки: Джон кашлянул, секретарша обратилась: "Мистер Булл...", Босс сказал: "Мисс Линн, где у нас договор с мистером Брокманом?"
Мисс Линн засуетилась, приговаривая, что сейчас отыщет, сей момент... но по лицу её было видно, что она лихорадочно вспоминает, кто такой этот мистер Брокман?
"Она, оказывается, еще и мисс", - мысленно усмехнулся Кейн и по контрасту с подчиненной секретаршей испытал некоторую радость, даже на секунду расслабился, сознавая себя никому не подчиненным, свободным человеком.
– Не торопитесь, Джоан, - великодушно отпустил вожжи мистер Булл, - подадите мне его вечером.
Джон Кейн мгновенно представил, как мисс Джоан Линн, неимоверно напрягаясь, ставит на стол шефа блюдо с поджаренной на медленном огне тушей неизвестного мистера Брокмана, лежащего на выпотрошенном брюхе, раздвинув лапки, а во рту у него торчит зеленая веточка петрушки.
– Мистер Булл, - сказала секретарь, - звонил мистер Элиас Джойнтер, сообщил, что весьма сожалеет, но встретиться с вами в ресторане "Граф Монтекристо" не сможет, потому что вчера при игре в гольф повредил лодыжку.