Атомные Ринки
Шрифт:
Дни в госпитале тянулись долго. Наконец, врачи пришли к однозначному выводу, что Тони у них делать нечего. К тому же, пришло время собирать свои немногочисленные вещи и ехать домой.
– Вы уверены, капитан, что хотите нас покинуть? – допытывался у него генерал Годуэлл.
– Да, сэр, абсолютно. Служба мне нравится, но я – человек семейный, пять лет в армии для меня многовато. Хочу осесть, обзавестись домом, детьми.
– Что ж, я это так себе и представлял. Не буду говорить, насколько нам нужны вертолетчики экстра-класса, как Вы, Тони, и желаю удачи на гражданке. А если надумаете – знаете, как с нами связаться.
Транспортный самолет ВВС Сэнгамона, перевозивший джипы в Мэджик Сити, взял Черповодски на борт, и через час полета Тони в парадной летной форме сошел на бетонку аэродрома своего города. Поймав такси, он поехал домой.
Следующие три дня запомнились ему на всю жизнь, столько тепла и любви было отдано ему его зеленоглазой волшебницей Шейлой. Тони с непривычки вскакивал в шесть утра, ночью ему снились вертолеты, трудные задания, которые были ему не по плечу, во сне он почему-то терял контроль над собой, паниковал, ему казалось, что обязательно должно произойти что-то страшное, неотвратимое. Он летел куда-то на боевом вертолете, перед ним вдруг вырастала гладкая графитового цвета стена, он изо всех сил давил на гашетку, ракеты с визгом неслись вперед, врезались в преграду и… не оставляли на ней даже щербин.
Из кошмара его извлекали ласковые прикосновения губ Шейлы. Она, молоденькая банковская служащая, вчерашняя студентка, как никто понимала своего бедового муженька и еще – обожала его. За пять лет, что он служил, она ни разу не высказала недовольства, обиды или претензии, ведь ее Тони обеспечивал им будущее, а раз так – она готова была подождать.
Вскоре Тони, наконец, почувствовал себя дома. Они с Шейлой обошли всех друзей, съездили в Маргарита-Сити к матери Тони, купили машину – предел мечтаний, вишневый "Ягуар", вещь, о которой до армии не стоило и думать. Теперешний счет в банке позволял Черповодски не заботиться о хлебе насущном – на него было заработано. К тому же через полмесяца после возвращения Тони из армии Шейла почувствовала недомогание. Доктор подтвердил ее догадку – это была беременность.
Тони, счастливый и шальной, носился на "Ягуаре" по Мэджик-Сити, покупая кроватку, стульчик, пеленки, распашонки, чепчики, сандалики и прочую амуницию для своего наследника. Шейле же было строго-настрого заказано выходить из дома по любому делу, кроме прогулок. Чтобы ей не скучать, к Тони переехала на время его мама, веселая неунывающая Вера. Вдвоем с Шейлой они частенько уходили на смотровую площадку над бухтой Мэджик и подолгу сидели там в шезлонгах, наслаждаясь прохладным океанским бризом. На ворчание Тони по поводу того, что она заставляет Шейлу много ходить, Вера приводила ему контраргумент, что, будучи беременной Тони, она вовсю гоняла на велосипеде и вообще себя мало ограничивала:
– Шевелиться ей надо, мой дорогой, а то, как рожать придет время – совсем обленится!
Так, в счастливых хлопотах, летели дни. Шейлин живот стал заметно округляться, шел пятый месяц. Она уже ходила в костюме для беременных. Взгляд ее зеленых глаз стал глубок, устремлен в себя. Она похорошела, бледность, столь обычная в прошлом, уступила место здоровому румянцу. Все было бы слишком хорошо, если бы однажды она не разбудила Тони, пожаловавшись на плохое самочувствие.
Боли начались неожиданно. Это было не шевеление плода и не схватки преждевременных
Тщательно осмотрев Шейлу, доктор пригласил Тони в кабинет. Было видно, что он взволнован.
– Мистер Черповодски, я не сторонник лжи во спасение.
– Ребенок умер?!
– Выслушайте. По результатам исследования могу сказать, что плод развивается аномально.
– Что это значит? – спросили хором Тони и Шейла.
– Все, что угодно. Возможны физические дефекты. Сердцебиение очень сильное, я бы сказал, что у вас будет двойня, но если сердца два, то бьются они в унисон. Возможно, это сиамские близнецы.
– Что нам делать? – спросил Тони.
– Извините меня, но я бы настаивал на том, чтобы вы отказались от ребенка, как это ни жестоко. Миссис Черповодски всего двадцать три, у вас еще будут дети. А донашивание этого плода может привести и к его гибели, и к смерти матери. Поймите, лучше сейчас пожертвовать этой неначавшейся жизнью, чем поставить под удар Ваше будущее.
– Если это сиамские близнецы, док, отчего это могло произойти?
– Тут может быть масса причин. Насколько я знаю, сиамские близнецы могут появляться в местах, где не все благополучно с радиацией.
– Черт побери! – воскликнул Тони – Об этом я не знал…
– А что, Вы облучились, мистер Черповодски?
– Да, угораздило.
– Давно?
– Н-нет, недавно… сравнительно. Но доктора сказали мне, что никаких последствий не будет.
– Для ВАС – возможно. О влиянии радиации на организм человека вообще известно не так много. Но для Ваших сперматозоидов это облучение могло дать весьма плачевный результат.
После долгого молчания Тони посмотрел на Шейлу:
– Решай, милая, что мы будем делать.
Не раздумывая, она ответила, подписывая себе приговор:
– Я буду рожать.
***
–Мистер Черповодски, я принес Вам плохую новость.– лицо пожилого профессора-акушера было бесстрастно – Мы не смогли спасти ее.
Тони покачнулся и схватился за косяк роддомовской двери. Пол ожил, пытаясь уйти у него из-под ног. "Нет!.."– шепотом вскрикнул он.
–Сожалею и соболезную Вам, сэр. Она потеряла слишком много крови. Наша бригада сделала все возможное. Еще вчера стало ясно, что придется делать кесарево сечение, иначе ребенок просто не смог бы выйти на свет. А потом началось заражение и… все.
–А где… ребенок?..
–Она родила анацефала в четыре с половиной килограмма. При ее узком тазе остаться здоровой она могла лишь если бы мы извлекли плод по частям.
–Так почему же вы этого не сделали, черт побери?!
–Мы до последнего момента надеялись, что ребенок нормальный.
–Я хочу видеть ребенка.
–Вы уверены, мистер Черповодски?
–Да… Я уверен…
Профессор молча кивнул, и они в сопровождении санитара спустились на лифте в цокольный этаж, где располагался больничный морг. В полутемном коридоре тянуло холодом и смертью. Санитар отворил массивную дверь холодильной камеры, зажег мощные лампы дневного света и посторонился, давая профессору и Тони пройти.