Атомный перебежчик

Тамоников Александр

Шелестов смотрел на эти улицы, на редких пешеходов, спешивших по своим делам, и почему-то подумал, что никогда бы этот город не удалось сломить и уничтожить. Пик напряжения прошел, началось нарастание обратной реакции, сжималась пружина терпения, копились силы. Ничего им не сделать с Ленинградом. И со всей нашей страной ничего не сделать, не справиться им с нашим народом. Не знаю, сколько еще продлится война, но Германия, Гитлер и вся его клика обречены.

Немецкий гарнизон в местечке Кеутокеваре был невелик. Всего рота солдат, три бронетранспортера и несколько грузовиков. Но этот гарнизон намертво держал единственный перевал, по которому партизаны могли вырваться из

западни. Прорваться можно было только в лоб по узкой дороге, прямо на пулеметы хорошо оборудованных огневых точек и бронетранспортеров, которые подоспеют в течение пяти минут, как только завяжется бой.

Отряд партизан насчитывал всего тридцать человек. Это был костяк, основная боевая сила в этом районе. После неудачной попытки взрыва в порту Лае немцы начали прочесывать местность. В какой-то момент просто не было иного выхода, как уйти через перевал Кеутокеваре. В отряде только карабины и пистолеты, всего несколько автоматов. Почти треть его – женщины. Молодые сильные норвежки, но все же женщины. Дальше можно было уйти в леса к шведской границе, но снежный обвал спутал все планы. Отряд оказался заперт в узкой горной долине, как в бутылочном горле. Еще несколько часов, еще сутки, и нацисты поймут, куда делись партизаны, и тогда конец.

Седовласый командир Хевард Лунд сдвинул на затылок шерстяную вязаную шапочку и вытер ладонью испарину. Он подозвал к себе двух партизан, брата и сестру.

– Петтер, Мэрит! Вы хорошие лыжники, вы хорошие взрывники – вас готовили русские. Вы молоды и сильны. Я поручаю это дело вам двоим.

– Мы сделаем, – спокойно ответил плечистый флегматичный Петтер Хельсен. – Приказывай, Хевард.

– Посмотрите туда. – Командир протянул руку. – Над выходом из горловины навис скальный козырек. Десять килограммов тротила хватит, чтобы обрушить его вниз с тоннами снега и камней. Вы подниметесь по склону и на лыжах пройдете сверху до козырька. Заложите взрывчатку и дадите нам знак. Мы приготовимся для атаки, и, когда вы взорвете скалу, мы прорвемся из западни.

– Вам не пройти по долине там, где обрушится скала, – покачала головой Мэрит.

– Мы не пойдем по дну долины, девочка, – улыбнулся командир. – Правее по склону есть тропа. Там пологий склон, мы пройдем там. Пока у немцев стоят пулеметы, они нас не пропустят этим путем. Учтите, что вам нужно будет очень быстро спуститься, чтобы догнать нас. Немцы подоспеют и захлопнут мышеловку.

– Может быть, наверху есть проход? – спросил Петтер.

– Нет, там только скалы и снег. Мы с ранеными не сможем подняться туда, куда подниметесь вы вдвоем. У нас путь один – через горловину по южной пологой тропе. Немцам, если они и узнают, какой дорогой мы пошли, нужны будут сутки, чтобы обогнуть завал и попытаться нагнать нас. Но за сутки мы будем очень далеко и затеряемся в лесах.

Подниматься по склону с лыжами за спиной, со взрывчаткой в рюкзаке за плечами было тяжело. Петтер шел первым, казалось, он совсем не уставал от тяжелого подъема. Поднявшись метров на двадцать, он останавливался и начинал вытягивать веревку, на которой в связке с ним шла сестра. Мэрит было легче с помощью Петтера, но все равно дыхание сбилось, мокрая рубашка прилипла к телу под свитером. Волосы выбились из-под вязаной шапочки и прилипли к лицу.

– Совсем немного осталось, – прошептал брат, когда Мэрит в очередной раз поднялась к нему и ухватила его за руки. – Сегодня мы выберемся из этой западни и уйдем к границе. А там командир даст всем неделю отдыха, и мы с тобой отправимся куда?

– К бабушке, на озеро, – устало улыбнулась девушка. – Она нас не видела уже целый год. Мы наловим и наморозим ей две бочки рыбы.

– И привезем мешок муки, – добавил Петтер.

Оба замолчали, вспоминая, как приятно пахло у бабушки в доме, когда она пекла хлеб или тонкие лепешки туннброд к празднику. Мэрит с благодарностью посмотрела на брата. Он затеял этот разговор, чтобы поддержать ее, поднять ослабший дух. Да, они поднимутся и взорвут эту чертову скалу. Отряд выберется, и все будет хорошо.

Минут через тридцать Мэрит с братом были уже наверху. Они полежали несколько минут, давая возможность отдохнуть уставшему телу, потом принялись надевать лыжи. Здесь наверху, с подветренной стороны, слой снега был довольно приличный. Примерно по колено. Без лыж они бы преодолели этот путь часа за три.

Петтер пошел первым, чтобы торить лыжню. Мэрит двигалась по его следу размашисто, стараясь не сбивать дыхание. Она бежала так, как ее учили еще в детстве отец и старший брат. Сегодня солнца не было, и его лучи не слепили глаза. Несколько раз Петтер останавливался и поднимал руку с зажатой в ней лыжной палкой. Девушка тоже прислушивалась, стараясь дышать тише, чтобы стук в ушах не мешал слышать. Сердце колотилось так, что готово было выскочить из груди. Мешали скрип снега и свист ветра. Вряд ли здесь кто-то мог быть, кроме их двоих. Хевард знал эти места, он полагал, что наверх подняться можно только из долины.

– Все, вот здесь. – Остановившись, Петтер показал лыжной палкой заметную тропу на противоположном склоне узкого горла долины. – Мы прошли от начала тропы сто метров. Сейчас под нами карниз и пулеметные точки нацистов. Здесь самое узкое место.

Мэрит и Петтер сняли рюкзаки, потом сбросили лыжи и двинулись к краю обрыва. В плотном слежавшемся снеге удалось сделать глубокую яму. Потом лопатка заскрежетала по камням. Петтер начал руками выковыривать и отбрасывать камни, стараясь углубиться еще больше. Чем глубже удастся заложить заряд, тем эффективнее будет взрыв. Мэрит легла рядом на живот, чтобы помогать, но брать отослал ее:

– Не надо, я сам все сделаю. Отойди вон туда повыше по склону. Может, Хевард действительно эти места знает, но лучше быть осторожными. А если немцы сами захотят к нам в тыл пробраться? Вдруг они нашли тропу, о которой не знает наш командир?

Девушка послушно отошла выше по склону, снимая с ремня «шмайсер». Она легла на снег и стала смотреть по сторонам. Только камни, только снег и чахлые замерзшие кустики. Сзади – тропа, по которой можно спуститься в долину, справа – обрыв, впереди и слева, насколько хватало глаз, – только скалы. А может быть, и правда вот там, левее, есть проход и тропа, спускающаяся вниз с этих скал. Может быть, там пологий склон, такой же, по какому недавно она поднималась с братом.

«Надо посмотреть», – решила Мэрит и поднялась.

Петтер работал сосредоточенно, укладывая взрывчатку из двух рюкзаков, разматывая бикфордов шнур. Он делал все быстро и точно, как его учили советские специалисты. И не сразу понял, что сестра ушла. То, что случилась беда, Петтер понял только тогда, когда прозвучала первая автоматная очередь.

Резкий женский крик, короткая сухая автоматная очередь, потом еще одна, длинная. Петтер обернулся. Мэрит лежала, вжавшись спиной в каменную стену, и стреляла короткими очередями, стиснув зубы. А гитлеровцы обходили ее с трех сторон. Они действовали умело. Стреляли, перебегали, тут же падали в снег и отползали в сторону. Петтер прикусил от злости губу. Убитых было, кажется, всего двое и, может быть, еще двое раненых. Но живых немцев было гораздо больше. Человек пятнадцать. А может быть, снизу, откуда их не ждали, идут еще.