"АукцЫон". Книга учета жизни
Шрифт:
На дебютных немецких гастролях «АукцЫону» выпал странный жребий. Советских музыкантов объединили в пары. «Звуки» выступали в одной программе с «Ва-Банком», а «Ы» досталась Катя Суржикова, вообще непонятно зачем включенная в подобную компанию. Обладательница третьей премии конкурса «Со-пот-85» была фигурой забавной. На упомянутом польском конкурсе она с «Песней куклы» умилила жюри несвойственными советским артистам гуттаперчевостью, эквилибристикой (Катя пела, стоя на голове, за много лет до того, как подобные трюки принялась проделывать Ферджи из Black Eyed Peas), облегающим нарядом и двусмысленным припевом: «По ниточке, по ниточке ходить я не желаю…» За такие выкрутасы цензоры еще не перестроившегося советского ТВ вырезали ее номер из финальной трансляции конкурса. Может, узнав об этом, немецкие промоутеры и зачислили Суржикову в ряды неформалов? Тем паче что в 1989-м
Спустя два месяца после немецкого турне «аукцыонщики» увидели Париж. Потребуйся им в то время звучный пресс-релиз для пиара на родине, они могли бы написать, что провели французские гастроли в поддержку своего CD «Как я стал предателем». Пересведенный, вычищенный и значительно опресненный тамошними саундпродюсерами Патриком Клерком, Жаном Такси и Жоржем Мойя знаковый альбом «Ы» издали во Франции на компактах и кассетах за несколько недель до приезда туда «АукцЫона». То есть самые дотошные из местных меломанов, в принципе, могли заранее узнать, что за русская группа собирается им петь. Добавим сюда и парочку клипов на песни «Сосет» и «Осколки», отснятых французами в России, перед тем как вытащить группу в страну коньяка, вина и мушкетеров по линии своего министерства культуры, а также фотосессию для знаменитого глянцевого журнала «Glamour», в которой поучаствовали Гаркундель, Леня, Миллер и Веселкин. Номер популярного издания с собственными портретами «аукцыонщики» увидели уже на второй день пребывания в Париже.
Помимо нескольких, вполне успешных, выступлений, которые «АукцЫон» дал в парижском предместье на международном фестивале «Весна в Бурже», затем непосредственно во французской столице, а после — в городе Лионе, у группы случился еще ряд приметных событий. Например, уже стабильно нетрезвый в этот период Гаркундель заочно послал на хуй Брайана Ино, с которым «аукцыонщики» познакомились в ресторане на Пляс Пигаль и который, к сожалению, не смог дождаться их второго в тот день концерта, начинавшегося в два часа ночи. За такую непочтительность к российской суперкоманде Олег и «проклял» гуру мировой электроники. Ну и ладно. В том же ресторане у «АукцЫона» произошла куда более судьбоносная встреча с русским авангардистом-эмигрантом Алексеем Хвостенко или попросту Хвостом. Первый исполнитель легендарной композиции «Город золотой», поэт, художник и душевный человек «аукцыонщиков» обаял сразу, и в ту же ночь они оказались в его гостеприимном сквоте.
— До этого момента о Хвосте я вообще ничего не знал и не слышал, — рассказывает Федоров. — Даже о том, что песню «Город золотой» сочинил его друг Анри Волохонский и что Хвост первым ее спел и совсем не так, как Гребенщиков в «Ассе», мне буквально перед поездкой во Францию рассказал Сергей Фирсов. И как только я с Хвостенко познакомился, сразу понял — это дивный человек, просто родная мне душа. Он показал свои стихи, и захотелось ему помочь, сделать так, чтобы их услышало в России как можно больше людей.
Добили советскую культуру, Начинаем строить порядок
Самой издевательской нашей программой, мрачнейшей, гнуснейшей по текстам и музыке получилась «Жопа». В ней же нет ничего, что может человека радовать. Жил-был веселый «АукцЫон», а стал вот такой…
Ни одного текста «АукцЫона» я наизусть не знаю. Они меня никогда не волновали. А то, что Дима сочиняет, до сих пор не понимаю. Ну, может, если выпьешь, что-то проясняется. Но если нравится человеку так писать — пусть пишет. Меня-то музыка волнует…
Ради одной лишь встречи с Хвостом «АукцЫону» стоило добраться до Парижа. Франция оказалась (возможно, непроизвольно) для «креативного центра» группы — Федорова и Озерского —
«Жопа» (он же «Дупло»), «Бодун», «Чайник вина» — и фактически подготовил плацдарм для материализации своего ключевого сюрреалистического шедевра, альбома «Птица», парадоксальным образом приведшего «Ы» в те самые народные хит-парады, где «АукцЫон» не значился даже в период своих успехов на рок-клубовских фестивалях.
Миллер и Веселкин, постепенно консолидировавшиеся в самостоятельный творческий тандем, до «Птицы» в «Ы» не дотянули. «Жопой» и «Бодуном» их история в группе фактически завершилась. Впрочем, обо всем этом чуть позже, ибо на первом французском выезде о подобном раскладе еще никто не помышлял. Более того, Кира и Вова стали особыми героями тех исторических, дебютных гастролей…
4 апреля 1989-го, за день до первого концерта «АукцЫона» на форуме в Бурже, Миллеру стукнуло 30. По случаю круглой даты самого взрослого члена группы организаторы поездки на халяву вознесли «аукцыонщиков» (единственную команду из всей российской делегации) на пик Эйфелевой башни и угостили там шампанским.
— Все происходило спонтанно, — вспоминает Миллер, — и было для меня очень важно. Мы подъехали к башне на автобусе, вдруг остановились, и нам, только нам, сопровождавшие французы предложили подняться на нее, чтобы выпить за мое здоровье! Я давно мечтал именно так отметить свой день рождения, но никаких специальных усилий для этого не прикладывал. А тут все свершилось само собой. Значит — судьба.
Люди принесли огромную бутылку шампанского, наполнили наши бокалы, мне ребята хором прокричали: «Поздравляем!» — и потом я несколько минут стоял, пил шампанское, смотрел вниз и осознавал, что подо мной Париж. Достаточно этапный момент в моей жизни.
У Вовы в те дни вышел иной памятный сюжет, связанный не с поздравлениями, а с извинениями (ну, или типа того), которых он, благодаря собственной неуемности, добился от газеты «Советская культура»! Последняя отреагировала на французские гастроли «Ы» резонерской, негативной заметкой (словно и не разгар перестройки на дворе) и «снимком голой задницы Веселкина» (как констатировал Гаркундель), сделанным во время его танца в песне «Нэпман». Вставила свои пять копеек в обличение аморальных «аукцыонщиков» и «Комсомольская правда». Французская подруга группы и ее тамошний концертный менеджер Натали, по словам Вовы, с ликованием восприняла данные публикации: «О! У вас такой успех, такой скандал. Вас начинают преследовать. Сейчас мы раздуем из этого политическую шумиху». Однако «аукцыонщики», впервые вдохнувшие свободный воздух Запада, были от такой перспективы не в восторге. Если в перестроечном «совке» еще возможны подобные материалы, то почему бы не последовать и известным санкциям: например, сделают скандальных музыкантов «невыездными», и дело с концом. Решительный Веселкин вместо провокационного пиара настроился на корректный отпор официозу и по приезде на родину, буквально за пару недель, обратившись за поддержкой к уважаемым деятелям культуры, заглянув в приемную ЦК КПСС и пообщавшись тет-а-тет с руководителями «наехавшей» на «Ы» редакции, добился от «Советской культуры» сатисфакции в виде согласия на публикацию «Открытого письма группы „АукцЫон"». Текст его выглядел так:
«08.04.89 г. в вашей газете был напечатан комментарий к снимку, изображающему группу „АукцЫон". Из-за крайне плохого качества снимка бандаж (балетная мини-форма), используемый танцовщиком при пародировании стриптиза в костюме кабаретного стиля, не виден.
Основываясь только на этом снимке и на коротком сообщении ТАСС о гастролях группы во Франции, журналистка вашей газеты, не найдя нужным познакомиться с творчеством „АукцЫона", вместо этого обратилась последовательно в Госконцерт, в Московскую рок-лабораторию, Министерство культуры и, наконец, в Главное управление культурно-массовой работы, библиотечного и музейного дела с привычным вопросом: „С чьей помощью выехал на гастроли «АукцЫон»?". Затем она крайне эмоционально описала свои впечатления от снимка и детективного расследования на тему: „Кто разрешил?", — отредактировав произвольным купированием фраз даже смысл заявления директора Международных программ фестиваля Жака Эрвана.