Аусвельмские охотники
Шрифт:
– Тут что-то странное, – Кайс растерянно глядел на всех по очереди. – Ты не знаешь, отчего айзё может разучиться менять форму?
– Совсем разучиться? – в голосе сирайэна впервые прозвучали озадаченные нотки. – Обычно так не бывает. Но с другой стороны, в этом мире часто именно так и происходит. Айзё, которые сюда приходят, принимают форму, а потом у них не хватает толку ее изменить.
– Но у меня-то всегда хватало толку, – обиженно всхлипнул Паер.
– А если речь о тебе, то я могу сказать только одно: не понимаю.
– Погодите! – снова влезла в разговор Эрна. – Тут ерунда какая-то.
– Ну, в нем довольно много было от сирайэна, – Тособойн заговорил с оттенком задумчивости. – Толковый парень, не из низших существ.
– Так запах дает представление о личности айзё?
– Никто, кроме тебя, до сих пор по запаху не ориентировался, – напомнил Тособойн. – Думаю, только ты и можешь определить, что именно говорит тебе этот запах.
Эрна снова умолкла, глубоко задумавшись, и в дело вступил Кайс.
– А у сирайэнов бывает что-то подобное? Чтобы форма вдруг не слушалась, или еще как?
– Никогда о таком не слышал. Сомневаюсь, честно говоря. Мы не подвержены болезням, если ты об этом.
– Да, об этом я как раз говорил перед тем, как ты пришел. Но что тогда могло произойти? Айзё от вас все-таки отличаются, и может быть у них…
– В этом я сомневаюсь еще больше.
Айдеранэн, все это время молча подпиравший дверной косяк, подал голос:
– А он у вас в человека превратиться не мог?
Кайс и Паер уставились на него с одинаковым изумлением. Но ответить ничего не успели, поскольку заговорила Эрна.
– Но этот запах, он ведь совсем не запах. Если вспомнить… Он ведет себя не как запах. Вон, тогда, у Кайса дома, он же просто возник везде сразу. Запахи так никогда не распространяются. Они проникают, постепенно расползаются. Или в тот раз, когда вся деревня полностью провоняла. Так тоже не могло быть, потому что источник вонял бы нестерпимо. Но ведь ничего такого не было. Нет, точно, это не запах. Просто я привыкла обращаться внимание именно на запахи, у меня же обоняние слишком острое, от деда досталось. Поэтому и я воспринимала, как запах, но на самом деле тут что-то другое. Я что-то чувствую, что-то знаю про айзё, но назвать не умею.
– Не могу возразить, – флегматично отозвался Тособойн. – В тебе кровь чужака, и кто знает, как может проявлять себя твоя интуиция. Ведь чутьем, сходным с нашим, обладают порой и люди.
– Так что теперь? – Кайс вспомнил, с чего начался этот разговор. – Ты сказала, что больше не чувствуешь запаха Паера, так, кажется?
– Не чувствую. Он теперь… – Эрна принюхалась. – Да, пожалуй, он теперь пахнет, как человек.
– Случай беспрецедентный, – прокомментировал Тособойн.
– А вот проверим! – В глазах Кайса уже снова блестел азарт. Он вытащил ТУС, и Паер, все это время сидевший, скорчившись, на лежанке, мигом отскочил к самой стене.
– Эй! Не вздумай! – Он испуганно заслонялся рукой.
– Не собираюсь я тебя бить. Иди сюда. Сам проверь.
Кайс протянул перед собой оружие, и по его набалдашнику заплясали мелкие красные искорки. Паер вжимался в стену и косился на них с ужасом. Судя по всему, он очень хотел сквозь эту стену просочиться.
– Иди, не бойся, – подбадривал его Кайс. – Такой разряд не убьет даже самого слабенького айзё. В крайнем случае, будет немного неприятно. Просто потрогай пальцем, и все.
– Со мной точно ничего не случится? Обещаешь?
– Ничего, ничего. Я очень осторожно.
Паер все же решился. Он спустил ноги на пол, придвинулся поближе к охотнику, но вставать не стал, не иначе, боялся упасть. Медленно и осторожно он вытягивал вперед руку, стиснул кулак, а потом, еще помешкав, выставил указательный палец. Этим пальцем он ткнул искорку и тут же его отдернул, будто ему предлагали коснуться раскаленного металла. Лицо его стало очень задумчивым. Помедлив, он снова дотронулся до ТУСа, но теперь с таким видом, будто металл, обязанный быть раскаленным, внезапно оказался холодным. Потом он, словно не веря своим ощущениям, осторожно похлопал по набалдашнику открытой ладонью, а потом и вовсе взялся за него.
– Что чувствуешь? – нетерпеливо спросил Кайс.
– Щекотно немного, – медленно проговорил Паер.
– Ну и как вот это может быть? – Кайс обернулся к Тособойну.
Сирайэн поблескивал своими ничего не выражающими огоньками и явно не мог прокомментировать происходящее.
***
Несколько дней спустя Эрна сидела за столом в компании Сиэннэ и Айдеранэна и жаловалась.
Когда стало ясно, что Паер окончательно превратился в обычного мальчишку, все поначалу растерялись, не зная, что с этим делать. А потом Кайс забрал бывшего айзё к себе домой, снова взяв над ним шефство, как в самые первые дни. И теперь нянчился с этим чудовищем, будто тот был ему родным сыном. Обустраивал детскую комнату, таскался по различным лавкам, приобретая гардероб и всякие необходимые вещи, и даже грозился отдать в школу, потом, когда градоначальник что-нибудь ответит на его обращение. На службу теперь являлся совсем поздно, Паера иногда брал с собой, иногда нет. Но все это в любом случае совершенно не нравилось Эрне. Проклятый айзё перестал быть «монстриком», а Кайс так и не потерял к нему интереса!
– А за меня вот нисколько не волнуется, – обиженно говорила Эрна слушающим ее сирайэнам. – За Паера так прямо перепугался. Как это он не сумел превратиться? Он же был в такой опасности! А я разве нет? Я, между прочим, из-за этого Паера чуть не влипла. Все ждала, пока он с айзё разберется, а тот между тем совсем близко подошел. Если бы я там одна была, начала бы лупить еще издали, он бы до меня вовсе не добрался. А тут! Вот так были когти! – Она слегка развела руки, показывая расстояние, на которое, как ей показалось, лапы монстра приблизились к ее лицу.
Сиэннэ мягко усмехнулась, бросила быстрый взгляд на Айдеранэна, и тот ответил ей таким же понимающим взглядом. Обоим неоднократно доводилось слышать рассказы Эрны об охоте, и хотя никто из них не присутствовал при том, последнем рассказе, они не сомневались в его содержании.
– А Кайсу ты об этом сказала? – поинтересовалась Сиэннэ.
Эрна осеклась. Разумеется, она ничего такого не говорила. Она никогда не жаловалась в присутствии Кайса, что ей было трудно или страшно. Перед ним она разыгрывала неуязвимую и бесстрашную охотницу, которой все нипочем. Хотелось быть достойной его, хотелось быть похожей на него. Он никогда не должен был узнать, какая она на самом деле размазня.