Аут
Шрифт:
Гул в голове немного притих. Расплывающимся взглядом Кубик поймал чью-то растопыренную руку, торчавшую перед глазами.
– Шесть, – удивился он и сам себе не поверил.
– Нда… Ничего, прочухается, – сказал знакомый голос. Кубик принялся вспоминать, где он слышал этот голос.
Зрение понемногу обретало четкость. Кубик попробовал отыскать собственное тело. У него не было уверенности, что туловище пребывает на месте относительно осознающей себя головы, и вдобавок угнетало отсутствие координат этого самого места относительно окружающего пространства. Через полминуты ему удалось определить, что тело все-таки на месте, но при этом ведет себя очень странно. Пальцы рук и ног шевелились, но сами руки и ноги двигаться не хотели. Еще через полминуты, оглядевшись, Кубик понял – он привязан широкими ремнями к высокому, похожему на зубоврачебное, креслу. Окружающее пространство представляло собой не очень светлое и не очень большое помещение, захламленное непонятными вещами. Преобладающий подножный мусор был – металл, пластикон и бумага. Осоловелыми глазами Кубик пялился на беспорядочные груды толстых и тонких бумажных блоков, как две капли воды похожих на тот драгоценный, который он вынес с двадцать пятого этажа и надежно спрятал у себя дома.
– Что это? – осипшим голосом спросил он у тех двоих, что внимательно глядели на него посреди всего этого не то хлама, не то бесценных сокровищ.
Один из них был посланец Божества. Он тер пальцем переносицу и отчего-то морщился. Кубик перехватил его взгляд – откуда-то в глазах посланца взялось мрачное сочувствие.
Второй сидел в обыкновенном кресле напротив. Сперва он показался Кубику высохшим старичком, но когда заговорил, голос его был высоким, молодым, с мальчишьими интонациями. Он проследил, куда показывал палец пленника, и охотно ответил:
– Это книги. В прежние времена их было много. Они заменяли компьютеры. Но теперь о них никто не знает.
Кубик сообразил, что его собеседник моложе, чем он сам. А приметив позади его кресла еще одну груду – серых пластиконовых футляров, точно таких же, какие стояли на полках «Архива», – догадался, с кем разговаривает. «Мальчик любит ковыряться в истории», – вспомнил он. Детеныш Божества. Тощий, изможденный, глубоко запавшие глаза, острые черты лица, серая, незнакомая с солнцем кожа.
– Что вам от меня нужно? – Кубик попытался извернуться из держащих его ремней.
– Скажу прямо, – ответил детеныш. – Мне нужна твоя память. Поэтому тебе придется побыть здесь какое-то время. Если ты куда-то торопишься, забудь об этом.
Кубик дернулся последний раз и затих, не веря ушам.
– Память? – мгновенно окрысился он. – Мне самому нужна моя память. Какого черта! В этом мире ее ни у кого нет. А где она, спроси у своего…
Он почувствовал теплое прикосновение к затылку и удивленно замолк. Только сейчас он ощутил нечто постороннее, держащее в мягких, почти невесомых тисках его голову. Он скосил глаза кверху, пытаясь рассмотреть, что там, однако ничего не увидел. Но вспышка моментальной негодующей ярости погасла, уступив место тупой расслабленности. Даже изумление ушло, и снова накатило ватное оцепенение. Без всяких эмоций Кубик отметил, что не может даже испугаться, – когда углядел в руках у детеныша маленькую коробочку пульта управления.
– Что это? – снова спросил он, с усилием продираясь сквозь плотную стену собственного внезапного равнодушия.
– Мое изобретение, – ответил детеныш без всякой гордости. – Еще не придумал, как его назвать. С помощью этой штуки, которая у тебя на голове, можно избирательно тормозить и возбуждать нервные узлы в мозгу. Мне не нравится твоя агрессия, и я убрал ее. Не бойся, это не опасно. Правда, я должен предупредить тебя, что первый человек, с которым я работал по этой методике, умер. Если хочешь, можешь, пока есть время, вспомнить свою жизнь и проститься с ней. Если есть что вспоминать. Но я все-таки надеюсь, что ты не умрешь.
Кубик слушал объяснения без интереса. Покидая его, агрессия, видимо, прихватила с собой и кое-что еще.
– Сейчас ты заснешь, – продолжал детеныш. – Не пытайся сопротивляться, ты все равно не сможешь.
Голос его уходил куда-то в сторону. Комната перед глазами расплывалась, в голове заклубился беспросветный туман. Сквозь накатывающий тяжелый сон Кубик услышал последние, не к нему обращенные слова:
– Они беспомощны, как дети. Ты слышал, дядюшка, он сказал, что родитель забирает у них память. Но он не может ее забрать. Они просто неспособны смотреть вглубь себя. Разучились…
И пришел сон, похожий на смерть.
Глава 16
Над Горькой Лужей стелился рваный серый туман. Озеро призраков, млея под теплыми лучами послеполуденного солнца, потело вчерашним дождем. Вонь над водой стояла сильнее обычного, и это с тревожным волнением подмечали те, кто собирался в этот час на поляне у озера. Люди, толпясь как можно дальше от берега, беспокойно рассматривали клубы подозрительного тумана, в страхе придавая им очертания затейливых призрачных зверюг, которым полагается с голодухи лакомиться пришлой человечиной.
Их было немного – чуть меньше двух десятков мужчин и женщин, связанных клятвой, конспирацией и одной на всех целью.
И одной на всех памятью.
Они тщательно готовились к этому первому дню нового месяца, разрисовывая свои тела священными письменами, и вдруг обнаружили, что старания их были излишни. Священное знание не покинуло их голов, как покидало раньше, раз за разом. Не понадобилось им и заново знакомиться друг с дружкой. Не нужно было опять приносить клятву верности. Этот факт волновал кровь в жилах и тревожил ум не менее, чем зловещий озерный туман. Священное знание ничего не говорило о таком внезапном повороте событий, и затейливые призрачные зверюги плыли теперь уже не только над озером – зверюги зарывались своими тупыми безобразными башками в души человеческие, разевали там страшные пасти, и из пастей неслось жуткое в своей неизведанности и безответности «Н-ну?».
Немногочисленное подполье пребывало в смятении, не зная, чего ждать от ближайшего будущего. Поэтому все ждали финтов с ушами. А также ждали как всегда опаздывающего председателя ордена, с которого непременно нужно было стребовать ответ.
– …чтой-то не нравится мне все это…
– …а кто выбирал его председателем?…
– …поганое это место…
– …непременно что-то случится…
– …потому и место такое, чтоб конспирация… Никто лишний не сунется…
– …а вы заметили – реал-то не поменялся…
– …я сегодня в сеть лазил, там какой-то Страшный суд…
– …где ж его бисы носят…
– …наползает туманище, через час тут все закроет…
– …Бугор, а, Бугор, если призраки полезут, чего делать будешь?
– …в говне утоплю…
– …яйца в руки и чесать отсюда…
– …во-он, лети-ит…
– …мамочки!.. Бугор, летят!
– …Тьфу! Предупреждать же надо…
– …наконец-то…
На поляну приземлилась машина, и в траву спрыгнул председатель ордена. Покрутил головой, потянул носом, сморкнул оземь. Не глядя на соратников, разоблачаясь на ходу по обычаю, протаранил собою насквозь сборище по пути к трибуне. Взлез на пень и немного постоял, раздумывая, избавляться ли от штанов.