Аут
Шрифт:
Он встал и задвинул стул в угол.
– Ладно. Посиди пока тут.
Кубик крикнул ему в спину:
– Мне тоже жаль вас.
Толстяк быстро повернулся к нему. Они посмотрели друг другу в глаза и все поняли без слов. Раб, бессильно ненавидящий хозяина, и безоружный пленник раба. Слова были лишними, но толстяк все же произнес их:
– Хочешь, прострелю тебе колено? Поверь на слово, это очень больно.
– Я хочу увидеть его, – упрямо сказал Кубик.
– Ты увидишь его, – заверил толстяк, вышел и запер дверь.
Кубик знал, что рассчитывать не на что. Но не это было главным. Пусть у него ничего не получится. Главное – он не первый. И, надо думать, не последний. Может быть, следующий придет сюда опять через десять лет. Или через неделю. Кое-что он, Кубик, еще может сделать.
Держа хэнди у разбитых в кровь губ, он надиктовывал сообщение – все, что знал о Божестве, – которое отправится по нескольким электронным адресам клана с пометкой «срочно и первостепенно». В виртуальный секретариат президент-генерала Дива, в почтовые карманы отделов информационной поддержки, статистического контроля и учета, сетевого мониторинга. Если б знал коды доступа срочной личной связи, отправил бы и каждому члену клана, но коды знал только электронный секретарь первого лица клана. По обычной же связи Кубик общался только с Рафом. Не раздумывая, он послал сообщение и ему. Минуту колебался, не оповестить ли горлов. Но потом вспомнил тех двоих, что утром прикрывали пальбой посланца Божества, и похоронил эту мысль. Ортодоксия горлов предписывает им бояться Божества, приносить ему жертвы и ждать от него милостей. Более ничего.
Правда, существовала опасность, что ирчи, узрев Божество, тоже начнут бояться его, приносить жертвы и ждать милостей. Но других вариантов у Кубика в его положении не было.
Он посмотрел на время. Толстяк отсутствовал уже почти два часа. Кубик попытался лечь и заснуть. Жесткая кроватная арматура тут же впилась в тело и принялась мучить его. Кубик снова сел и сразу услышал шаги за дверью. Лязг, скрип петель.
– Не соскучился еще?
– По вам – нет.
Толстяк подошел к нему и разомкнул наручники.
– Вставай.
Они вышли в коридор, толстяк снова запер дверь. На этот раз он не подгонял пленника стволом пистолета.
– Куда мы идем? – спросил Кубик, поднимаясь по лестнице из подвала.
– Божество изъявило желание познакомиться с тобой. Я описал ему тебя как экзотический экземпляр.
– Для чего?
– Думаешь, божества никогда не скучают? В мои обязанности входит доставка ему развлечений.
Они поднялись в лифте на пару этажей. Кубик шел впереди, толстяк направлял его.
– Мне придется умереть, чтобы развлечь его?
– Может быть. Божество непредсказуемо.
Возле массивных двустворчатых деревянных дверей толстяк остановил его.
– Добро пожаловать в ад, парень, – усмехнулся он и втолкнул пленника внутрь.
Пролетев два шага, Кубик выпрямился и сразу стал озираться. Комната была огромна и оттого казалась пустой. В квадратной стенной нише горел огонь. Возле нее стоял низкий стол и большое мягкое кресло, повернутое высокой спинкой к дверям. У противоположной стены – непонятный предмет. Похож на мебель, но, наверное, не мебель.
В первую секунду Кубик решил, что посланец обманул его. В комнате никого не было. И вдруг он услышал:
– Ты хотел меня увидеть. Что же не идешь и не смотришь? Или это я должен выйти к тебе?
Голос был неприятно пронзителен и шел из-за спинки кресла. Кубик вздрогнул, сделал глубокий вдох-выдох, но остался стоять на месте. Ноги не гнулись.
Внезапно кресло развернулось. В нем сидело Божество.
– Ты невежлив. Я не звал тебя, но ты пришел и вынуждаешь меня делать лишние движения. И вдобавок разговаривать за двоих, – добавило Божество, когда гость ничего не ответил.
Это был он, невозможно было не узнать его. Тот, кого Кубик видел в последнюю ночь Перемены. Только в глазах у него не было белого огня. В глазницах Божества, блестели жирные спины белых толстых червей, свернувшихся во сне. Кубик поймал себя на том, что боится их разбудить.
Но нельзя было молчать.
– Кто вы? – хрипло выдавил он. Задал тот же вопрос, что и посланцу, на который тот так и не ответил.
– Слуга сказал мне, что ты знаешь, кто я, – раздраженно ответило Божество. – И что ты умнее других. Так докажи мне это.
– Зачем? – тупо спросил Кубик. Близость Божества повергала его в рассеянное недоумение.
– Затем, что я велел тебе. Я хозяин мира. Все, что в нем, принадлежит мне. И ты тоже.
– Я вам не верю, – пришибленно заговорил Кубик. – Мир не принадлежит вам. Вы только… убиваете его.
Уже распростившись с жизнью, он не боялся.
Божество скривило узкие бескровные губы.
– Мне нет дела до того, во что ты веришь. Это я не верю. Не верю в то, что вы все всё еще существуете. Вы – копошащиеся картонные фигурки. И этот мир – картонный. Ты не существуешь. Скорее всего, я разговариваю сам с собой. Да, так оно и есть. Ты – всего лишь плод моего воображения.
– Нет, – твердо сказал Кубик. – Я не ваша греза. Я это знаю.
– Вот как? – спокойно отозвалось Божество. – И многие еще это знают?
Кубик удрученно покачал головой.
– Отвечай словами! – неожиданно взрыкнуло Божество.
– Немногие, – выдавил Кубик, потрясенный способностью Божества видеть слепыми глазами… или чем-то другим.
– Значит, ты из немногих, – произнесло Божество. – Возможно, ты в самом деле выше других… на полголовы. Но что ты можешь знать о своем мире? Ничего. Вы просто пользуетесь им, как пользуюсь я. Скажи мне, зачем ты пришел сюда? Чего ты хочешь?
– Знания, – тихо выговорил Кубик. – О мире. О том, что есть и что было раньше.
– Знание, – эхом повторило Божество. – К чему оно тебе? Того, что было, уже нет. Того, что есть, не будет потом. Ничего не будет. Ум человека слишком суетлив, чтобы понять это и принять.
– Потому что мы не можем жить в умирающем мире. Мы умираем вместе с ним. Наша память умирает.
– Память умирает. Но вы живете. И хорошо живете.
– Зачем вы делаете это… с нами? Почему? – отчаянно спросил Кубик.