Авантюрист
Шрифт:
— Придурок какой-то, — сказал Сеня, усаживаясь на свое законное место.
— Будем надеяться. Так о чем у вас шел спор с Николаем Емельяновичем?
— Мои дела — это мои дела, Феликс, и вас они совершенно не касаются.
— Это вы напрасно, Павел Эдуардович. Вы хоть и плебей, но должны знать дуэльный кодекс.
— При чем тут дуэльный кодекс?! Что вы мне голову морочите!
— Каждый из противников имеет право на выстрел. Вы пытались убить меня дважды, теперь наступает мой черед.
Я ударил Колю ребром ладони по шее просто из предосторожности, иначе этот нервный молодой человек непременно выстрелил бы из пистолета, извлеченного-таки из кармана плаща. «Макаров» упал на пол салона, а Коля захрипел и засучил ногами. Очень может быть, что я сильно повредил ему кадык. Прежде чем Сеня успел оторвать руки от руля, я приставил к его голове свой АПС. Все это произошло в течение считаных секунд, и Юрлов не успел даже вскрикнуть. Он сидел с развернутой почти на сто восемьдесят градусов головой и с ужасом глядел на меня, не в силах произнести ни слова.
— Будьте так любезны, Павел Эдуардович, достаньте из кобуры у Сени пистолет и передайте мне. Только осторожно, он боится щекотки.
Юрлов хоть и не сразу, но подчинился. Пистолет он вытаскивал двумя пальцами и едва не уронил, передавая мне.
— Вы же не собираетесь нас убивать, Феликс Васильевич?
— Разумеется, нет, Павел Эдуардович. Я всего лишь вас похищаю. Мы сейчас с вами покинем БМВ и пересядем в мою «Волгу».
— Но зачем? Что за странные шутки, ей-богу?! Ведь Николай с Семеном немедленно заявят в милицию, вас же арестуют, Феликс?
— Никуда Коля с Сеней заявлять не будут. В противном случае милиция получит лишь ваш труп. И далеко не факт, что за это убийство придется мотать срок мне. Очень может быть, что обвинения предъявят как раз Сене, из пистолета которого я вас собираюсь застрелить.
— Вы повторяетесь, Феликс. Один раз вам это сошло с рук, но во второй раз вы непременно проколетесь. Нельзя один и тот же прием повторять без конца, вам, как игроку, это должно быть известно.
— Я очень надеюсь, что мне и не придется, ибо Сеня с Колей не станут рисковать жизнью своего шефа и собственной судьбой, а в награду за хорошее поведение я дозволяю им поставить в известность о вашем похищении Николая Емельяновича. У вас есть номер его телефона?
Номер телефона Вощанова нашелся во внутреннем кармане пиджака Юрлова. Он был аккуратно записан в небольшую книжицу. Я передал ее Сене и на всякий случай нанес охраннику удар кулаком в челюсть. Удар я наносил почти без замаха, но Сеня тем не менее потерял на некоторое время ориентировку в пространстве. Во всяком случае, мы с Павлом Эдуардовичем благополучно добрались до моей «Волги», где сидел скучающий Чернов, дружелюбно кивнувший пленнику. Погони за нами не было. Видимо, очухавшиеся Коля с Сеней решили не искушать судьбу и не подвергать чрезмерному риску жизнь попавшего в беду шефа.
— Неужели нельзя было подобрать охрану поприличнее, Павел Эдуардович? — справедливо укорил Юрлова Чернов. — Обратились бы в крайнем случае ко мне.
— Идите вы к черту, — огрызнулся Юрлов. — Никакая охрана не поможет против профессионального киллера, а эти, по крайней мере, меня не предадут.
В данном случае я был согласен с Павлом Эдуардовичем. Врага надо упреждать на дальних подступах, а в ближнем бою у обороняющегося человека шансов уже нет. Справедливости ради надо отметить, что Юрлов пытался сыграть на опережение, но его подвел Косоуров, решивший, что в данном случае важнее сохранить жизнь свою, а не покушаться на жизнь чужую. Павел Эдуардович, попав в форс-мажорные обстоятельства, в панику не ударился и не потерял способность быстро соображать.
— Вы собираетесь взять с меня выкуп, Феликс?
— А как вы догадались, Павел Эдуардович?
— Вы ни черта не получите. Вощанов с вас просто-напросто снимет шкуру. Он ведь считает эти деньги своими.
— Поживем — увидим.
Игорь Веселов по прозвищу Фотограф
Сказать, что звонок от Вадима Шестопалова застал меня врасплох, я не могу. Более того, я ждал этого звонка и очень хорошо знал, почему так всполошились мои новоявленные начальники. Тем не менее я немедленно откликнулся на зов, разыгрывая полное неведение. Шестопалов метался, как лев, по явно не соответствующей его габаритам квартире, Язон, сидя в кресле, равнодушно жевал овсяное печенье, демонстрируя полнейшее равнодушие к проблемам вышестоящих товарищей. Впрочем, ничего иного от этого узника совести ожидать и не приходилось. Косте, похоже, все уже было по барабану. А вот сидящий на стуле Алексей Сорокин, которого нам наконец удалось выцыганить из милицейских застенков, выражал всем своим видом готовность к подвигам. По возрасту Сорокин был года на два младше меня, хорошо сложен и, надо полагать, морально устойчив. Во всяком случае, в заключении он вел себя героически, то есть твердил заученный урок и всячески настаивал на своей непричастности к происшествию. Олег Рыков внял не столько моим настойчивым просьбам, сколько давлению начальства, ибо за Сорокина просили уж очень влиятельные люди, которым не было возможности отказать. Надо отдать должное Николаю Емельяновичу, он берег кадры и сделал все от него зависящее, чтобы облегчить участь вляпавшегося в неприятную историю подчиненного.
— Юрлова похитили, — сразу же обрушил на меня ужасную новость Шестопалов.
Я хоть и был в курсе случившихся с банкиром неприятностей, но все-таки сумел изобразить удивление человека, ушибленного из-за угла мешком.
— Давно?
— Час назад. И сделал это твой дружок, Феликс Строганов.
Граф Феля среди моих друзей не числился, о чем я торжественно заявил, не покривив душой, «майору Петрову». Да и сомнительно все это. Однако я по долгу службы внедренного в стан неприятеля агента обязан был выразить сомнение, вот я его и выразил. Мой скепсис не понравился Шестопалову, и он счел нужным дополнить сообщение новыми подробностями:
— Полчаса назад Николаю Емельяновичу позвонили охранники Юрлова и рассказали, как обстояло дело.
— А почему они вдруг позвонили вашему шефу, а не в милицию?
Видимо, своим вопросом я вторгся в область тайную и для простых смертных запретную. Я все-таки хоть и был обласкан Николаем Емельяновичем, но в особо доверенных сотрудниках пока не состоял. И мне не положено было знать, что Вощанов встречался с Юрловым и обменялся с ним как мнением, так и информацией. И, пока Шестопалов соображал, как объяснить мне поведение недотеп охранников, я не преминул высказать свое мнение на возникшую проблему:
— По-моему, Юрлов сам инсценировал свое похищение. Почуял, что запахло жареным.
— Это как пить дать, — сказал Язон, переставший наконец жевать.
Сорокин от комментариев воздержался. То ли еще не до конца вник в ситуацию, то ли не решился перечить старшему по званию. Я же продолжал дуть в свою дуду:
— А зачем, скажите на милость, Феликсу Строганову похищать Павла Юрлова? Что он с ним собирается делать, деньги, что ли, выманивать? Так ведь граф Феля не мелкий уголовник. Иное дело сам Юрлов. Ему-то, конечно, выгодно числиться похищенным. Во-первых, он тем самым исчезает из нашего поля зрения, во-вторых, в глазах общественного мнения становится жертвой козней правоохранительных структур. Далее последует скандал с международным резонансом. Они там, на Западе, страшно чуткие к страданиям наших миллиардеров. Так что политическое убежище Павлу Эдуардовичу в какой-нибудь Англии обеспечено. Схема, неоднократно проверенная самой жизнью и практически безотказная.