Авантюристы
Шрифт:
И когда эти биржевые зайчики порешили-таки меж собой, чтобы балку засыпать, я не плакал. О, нет! Я с них смеялся. Я плюнул этим подлецам на их физиогномию и ушел. Если эти гаврики много себе понимают, то пускай им Моня Фрейденберг и Веня Шнеерзон делают хорошие мосты!
Яков Аркадьевич гордо тряхнул седой головой, на которой будто корона высилась потертая фуражка инженерного ведомства, но неожиданно скосил глаза куда-то в сторону и, меняя тон, прикрикнул:
— Роза, где ты нашла эту каку, иди и скорей положь ее там, где взяла!
В один из дней битый, но добившийся своего Степан в сопровождении Катерины отправился на привоз за продуктами, Терентий как обычно ушел в порт, а Нарышкин и Иоганн Карлович пошли прогуляться к морю.
День выдался свежий, и прогулка взбодрила обоих. Сергею нравилось находиться в обществе немца. Заубер, похоже, испытывал сходные чувства. От Градоначальнической улицы они дошли до Водяной заставы, прошли мимо Дюковского сада и спустились в Водяную балку. Всю дорогу навстречу им тянулись раздрызганные «валки» водовозов, обыватели, катившие бочки с водой на тачках, бабы с ведрами и коромыслами. Из балки веяло прохладой. Домики на Бугаевке и Колонистской утопали в винограде и фруктовых садах. Недостатка в колодцах здесь не испытывали, а во многих дворах были устроены цементные бассейны, в которых плескались дети и домашняя птица. Пахнувшая навозом Водопойная площадь была запружена скотом, утоляющим жажду из длинных корыт. В Колодезном переулке за гроши Нарышкин купил бутыль молодого вина, и это значительно скрасило прогулку.
— Благодать! — Сергей потянулся, словно сытый кот, и его лицо озарилось широкой улыбкой. — А что, Иоганн Карлович, может нам с Вами остаться здесь и перестать гоняться за царскими библиотеками и призрачным златом-серебром?
Заубер улыбнулся в ответ, но отрицательно качнул головой и задумчиво посмотрел на небо.
— Это не есть правильно, Серьожа, — сказал он. — Мы пройти большой, весьма большой дорога. И сейчас нельзя сидеть и как это… сложить руки, будто половецкий истукан в музеум. Вы понимать, что происходить? У меня есть мнений, что господин Трешчинский охотился не за царский библиотека. Ему отшень нужен был рукопис, который к нам попадать! Этот манускрипт есть ключ, — Заубер огляделся по сторонам и понизил голос. — Ключ к расшифровка тайна…
— Тайны чего? — спросил Нарышкин тихо.
— Тайна, где есть спрятано величайшее сокровищ Византия!
Возникла пауза, в продолжение которой оба собеседника внимательно смотрели друг на друга. Слышно было, как за соседним забором плескались карапузы. Женский голос истошно закричал: «Митька, поросюк сопливый, ты куда запропастил наше чайное ситечко?!».
— И что же, это самое византийское сокровище… Оно очень большое? — спросил Сергей, глядя немцу в глаза.
— О да! — прошептал Иоганн Карлович, — Вы себе не иметь представлений, какой бесценный клад там скрываться!
Иоганн Карлович набрал в легкие воздух и сделал долгий выдох, во время которого он подозрительно оглянулся по сторонам. За забором, сложенным из валунов, послышался громкий плеск, и чей-то томный голос протянул: «Яка приемна вода! Дуже приемна! Цей бассейн мени подобаеться!»
Заубер снова оглянулся, и, понизив голос, повторил:
— Там, в Константинополь спрятан великий сокровищ! Отшень великий!
Сергей отвернулся, полагая, что речь опять пойдет о несметных кучах злата-серебра, болтовня о которых уже набила ему порядочную оскомину. Он позавидовал тем, кто плескался сейчас за забором.
— Серьожа, Вы должен выслушать меня отшень внимательно, — Иоганн Карлович взял Нарышкина за руку. Из-за стекол penz nez глаза немца смотрели тревожно.
— Это есть не только земной сокровищ! Там, в Истанбул находиться величайший реликвий христианства! Вы понимать меня?
— Нет. Не понимать, — Сергей высвободил руку. — То есть не совсем понимаю, о чем Вы.
Заубер, раздражаясь его неведением, покачал головой:
— Погребальный покров Христос, ну, как это… плач… пласчаница! Это вам хоть что-то говорить?
— Не знаю, — честно признался Гроза морей.
— Как, Вы не знать? — удивился немец. — Для нее в Константинополь даже специально строить базилика. Каждый пятница пласчаница выносить для поклонений перед народ! — Заубер смотрел уже с торжествующим укором. Тревога в его глазах пропала совсем.
— Серьожа, Вы понимать, что это реликвий, которой нет цена!
— Ну, — неопределенно протянул Нарышкин.
— Уфф, — выдавил из себя Иоганн Карлович. — А венец Иисус из терновник? Вы слышать про него?
— Терновый венец?
— О да! — радостно воскликнул Иоганн Карлович, вновь хватая Сергея за руку. — Вы знать про риза и пояс богомуттер… то есть Божья матерь?!
— Богородица, — догадался Нарышкин, в очередной раз высвобождая руку.
— О да, Богородитца! — немец закивал головой. — Церков Богородитца был отшень почитаемый в Царьград. Житель Византия считать, что когда Риза с молитвой погружать в Босфор, то подниматься буря и сокрушайт флот неприятель!
— Это все? — поинтересовался Нарышкин, пряча руки за спину.
— Найн, — взвился Заубер, делая хватательные движения и не находя рук собеседника. — Найн, там находиться мандилион!
— Что? — вздрогнул Сергей.
— Ман-ди-ли-он, — произнес по слогам Иоганн Карлович. — Это есть платок с нерукотворный портрет Иисус!
— Ну, — снова протянул Гроза морей.
— Я Вам говорить про величайший реликвий, а Вы изволить мычать, как баран! — взорвался Заубер.
— Бараны не мычат. Они блеют, — поспорил Нарышкин, дивясь внезапной раздражительности всегда спокойного немца.
— Какой в этом разница, Серьожа! Вы же есть христианин! Там, в Истамбул скрыт самый загадочный святынь — копье Лонгин! Вы читать библий? Римский воин Лонгин проткнуть в бок Христос, который был распят на крест.
— Я читал, — вставил Нарышкин, стараясь вспомнить уроки закона божьего.
— Копье долгий время был в Иерусалим, а затем, когда город захватить персы, его привезти в Константинополь. Там его хранить в позолоченный ларец, который закрываться на шесть пар застежка и особый замок с серебряный ключ.