Авантюристы
Шрифт:
— А тогда я в целях науки посажу туда Мойшу Либермана с его пятью рублями, пусть он ими там задавится!
— Нет, Яков Аркадьевич, — улыбнулся Сергей. — Этак у Вас ярмарочный балаган получится. По пятаку за погляд. Не солидно…
— Что Вы имеете этим сказать! — насупился Ланжерон.
— А то, любезный мой инженер, что испытателем Вам нужен человек во всех отношениях достойный. Представьте, Яков Аркадьевич, афиша, аршинными буквами: «Русский дворянин покоряет атмосферу на аппарате системы Якова Ланжерона»! Каково?! И чуть ниже: «Акционерное Общество Южно-Черноморской воздухоплавательной линии „Одесса-Бухарест-Стамбул“ представляет демонстрационный полет над Большим Фонтаном. Спешите видеть, количество зрительских мест ограничено!». И цена билета соответственная.
Афишу беру на себя… Фу, ну и воняет же тут у Вас, давайте на воздух выйдем, — Нарышкин поспешил наружу.
— И еще, вот Вам, прошу любить и жаловать: профессор атмосферных наук, знаток воздушных потоков, Иоганн Карлович Заубер. (Брови немца стремительно поползли к затылку).
— Чувствуете разницу! Да под такое солидное дельце мы с Вами одесских торгашей как грушу потрясем! Вы мне только человека подыщите, чтоб подход к этим Вашим гаврикам знал, — продолжил обхаживать инженера Сергей.
— Есть такой человек. Племянник мой, Моня Брейман. О, это такой способный молодой человек, что он далеко пойдет, если полиция не остановит, — отрекомендовал родственника Ланжерон, с сомнением разглядывая «знатока воздушных потоков».
— Прекрасно! Такого и надо. Я вижу, Яков Аркадьевич, мы начинаем находить с Вами общий язык! — радостно потер руки Нарышкин.
— Только одна загвоздка, где мы с Вами отыщем этого храброго русского дворянина?
— Как!? Вы, что же, не поняли? Это же я! — чуть не задохнулся от притворного возмущения Сергей.
— Вы? — Ланжерон скептически оглядел изрядно потрепанный костюм Сергея.
— Да-с! Извольте видеть, отставной поручик и дворянин Сергей Валерианович Нарышкин… Неслыханно! Не увидеть во мне благородного человека?!
— Так-то оно так, но уж Вы с меня не обижайтесь сударь, тут бы кого поблаго… потребнее, ипостась у Вас не та!
— Вздор! Поизносился в дороге и что с того? Я дворянин и полагаю, что этого довольно, а главное — я не боюсь взлететь на этой вашей штуке, — Нарышкин нервно расхаживал по двору, бросая на Заубера многозначительные взгляды.
— Так-то оно так, я то Вам верю… — заблеял Яков Аркадьевич.
— Все, ни слова больше! Подайте мне этого Моню, пусть он сведет меня с нужными людьми, и завтра же я предстану перед Вами во всей ипостаси! — гаркнул Сергей и хлопнул Ланжерона по плечу.
Инженер пожал плечами.
— Соля! Соломон! Иди к папе! — позвал он копошившегося в дворовой пыли мальчишку, который таскал за хвост упитанную дохлую крысу.
— Завтра утром, Соля, ты имеешь пойти на Привоз и привести мне дядю Моню. Скажи — он срочно нужно. Понял?
Малец утер нос, важно кивнул кучерявой головой и, мотая крысой, ушел.
— Зоологистом будет! — провожая отпрыска теплым взглядом, сообщил Яков Аркадьевич.
— А Вы и правда… профессор атмосферных наук? — обернулся он к Зауберу.
Немец вздохнул и развел руками, дескать, и сам не понимаю, как это вышло.
Ланжерон вздохнул в ответ и скрылся в дымном чреве сарая.
— Может я быть чем-то полезен? — вежливо осведомился «профессор».
— Идите до меня, вот эту железку подержите! — донеслось из мастерской.
Заубер вдохнул несколько раз поглубже и нырнул в сарай.
К вечеру Нарышкин проявил сердобольность, сходил в гавань и все-таки добыл рыбы на ужин. У плиты была поставлена Катерина, которая, не кокетясь, быстро нажарила несколько сковородок вкусных золотистых цуциков. Чумазые отпрыски Ланжерона, с выпуклыми, как у бушменов, животами, смели пару сковородок зараз, и умиротворенный изобретатель принялся рассовывать детей по кроватям.
— Странно, что до сих пор нет Терентия, — сказал Гроза морей, вглядываясь в темное окно. — Куда этот старый черт запропастился?
Сергей вышел на крыльцо, вынюхал щепоть скверного Березинского табака, что не принесло ему ни малейшего удовольствия. Он крякнул, прочихался и сел возле хаты, напряженно всматриваясь в сумрак.
Ночь была тиха, только со стороны гавани слышался плеск, да где-то вдали заунывно-тонко неслось:
«Ой, сыну ж, мий сыну, Ты — моя дытыно, Не женыся на той удовици, Бо щастя не будэ!».Сергей прислушался. На какой-то миг ему показалось, что в палисаднике кто-то стонет. Он поднялся и пошел к забору, продолжая вглядываться в темноту, и едва не споткнулся обо что-то мягкое.
— Кто еще здесь! — недовольно спросил Нарышкин, шаря вкруг себя ногой.
— Я это сударь, — послышался сдавленный голос Терентия.
— Ты что это, старый черт, удумал? — нагибаясь и трогая распростертое на земле тело, сказал Сергей. — Я уже все глаза проглядел, а ты под забором прохлаждаешься?
Руки его коснулись чего-то липкого.
— Что это у тебя, кровь!?
— Прибили меня, сударь! — простонал дядька. — Как есть прибили…
Сергей подхватил слугу на руки и понес в хату. Попавшаяся им на пути Катерина тихо взвизгнула:
— Ой, батюшки святы!
— Помоги, — бросил ей Сергей, занося Терентия в дом.
У дядьки оказалась довольно серьезная ножевая рана в боку. Все его тело было в синяках и кровоподтеках.
— Немного повыше полоснули бы, и прощай, раб божий! — констатировал Нарышкин, осматривая рану, которую осторожно перевязывала Катерина. — Кто тебя так, Терентий?
Сердобольный инженер принес особую целебную настойку. Жидкость, находящаяся в ней, по уверению Ланжерона, излечивала все виды ушибов, а кроме того, помогала при потливости ног и отлично выводила пятна.