Август 1956 год. Кризис в Северной Корее

Ланьков Андрей Николаевич

То, что именно Пак Чхан-ок стал главной целью запланированной атаки, объясняется, вероятно, его ведущим положением среди советских корейцев и его явным стремлением к лидерству. 21 ноября Ким Ир Сен подверг критике работу северокорейского Госплана, во главе которого стоял Пак Чхан-ок. Несколькими днями позже Ким встретился с ним для личной беседы. По словам самого Пак Чхан-ока, Ким Ир Сен разговаривал с ним довольно враждебным тоном. При этом он вовсе не касался проблем экономического планирования, но охотно рассуждал на тему прошлых «ошибок» в литературной политике, которая не имела прямого отношения ни к Пак Чхан-оку, ни к большинству советских корейцев. Он обвинял Пак Чхан-ока в излишнем внимании к идеологически подозрительным авторам-южанам, а также в том, что советские корейцы не оказали достаточной поддержки Хан Соль-я и иным «политически правильным» авторам [50] . Этот разговор был предвестником приближающейся кампании.

50

Запись беседы С. Н. Филатова (советник посольства) с Пак Чан Оком (зам. премьера Кабинета Министров КНДР и член Президиума ЦК ТПК). 12 марта 1956 г.

2 декабря 1955 г. в Пхеньяне начался пленум Центрального Комитета ТПК. Пленумы ЦК созывались несколько раз в год для обсуждения наиболее важных вопросов политической стратегии, причем за закрытыми дверями допускалась определенная степень откровенности. Кроме того, Центральный Комитет был местом, где высшие партийные руководители могли делать достаточно решительные и критические политические заявления и где текущую ситуацию можно было анализировать куда более нелицеприятно, чем на открытых мероприятиях.

Декабрьский (1955) пленум продолжался два дня, 2 и 3 декабря, но официальное сообщение о нем появилось в «Нодон синмун» только 7 декабря. В пронизанной духом секретности политической культуре тех лет подобные задержки не были редкостью (более того, они являлись вполне обычной практикой). Они вполне соответствовали и советской политической традиции того времени. И краткое официальное сообщение в «Нодон синмун» [51] , и последующие публикации северокорейской печати упоминали только два пункта повестки дня декабрьского (1955) пленума: вопрос о подъёме производительности сельского хозяйства и «организационный вопрос» (кор. «чочжик мунчже» — на коммунистическом бюрократическом жаргоне это несколько неопределенное выражение обычно употреблялось в отношении назначений и отставок). Появление в повестке дня сельскохозяйственной темы было вполне естественно в свете того, что творилось в северокорейской деревне в начале 1955 г. Кроме обсуждения вопросов, касающихся сельского хозяйства, пленум объявил о созыве в следующем году третьего съезда ТПК. На протяжении последующих двух месяцев официальная пресса упоминала декабрьский пленум лишь в связи с темами, которые были связаны с сельским хозяйством [52] , и только в середине февраля в печать стали проникать намеки на то, что на пленуме рассматривались и другие вопросы.

51

Нодон синмун. 7 декабря 1955 г.

52

Нодон синмун. 6 января, 7 января, 23 января, 1956 г.

Большинство материалов посольства показывают, что на пленуме речь шла отнюдь не о сельском хозяйстве. В этих документах проблемы сельского хозяйства упоминаются редко, если упоминаются вообще, основное же внимание уделяется тому обстоятельству, что пленум обсуждал «ошибки» некоторых высокопоставленных должностных лиц в литературной политике. При этом все без исключения обвиняемые — Пак Чхан-ок, Ки Сок-пок, Пак Ён-бин, Чон Юль и Чон Тон-хёк — были видными членами советской фракции [53] . Кроме того, еще один член советской фракции — Ким Ёль — был обвинен в финансовых злоупотреблениях и исключен из Центрального Комитета и ТПК (позже в отношении него было открыто уголовное дело) [54] .

53

Запись беседы С. Н. Филатова с Пак Ен Бином. 25 февраля 1956 г.

54

Paek Chun-gi. ChOngjOn hu 1950 nySndae Pukhan — ui chOngch'i py5ndong-gwa kwonlyOk chaep'an [Политические перемены и изменения в структуре власти в Северной Корее в 1950-е гг. после (Корейской) войны]. С. 36–37.

Главным вопросом пленума стала «ошибочная политика» в области литературы, которая якобы проводилась советскими корейцами. Однако нападки не ограничивались только литературными вопросами, так как советским корейцам были предъявлены и другие, более серьезные обвинения. По тем замечаниям, которые Пак Чхан-ок вскоре сделал в беседе с советским дипломатом, нетрудно понять суть выдвинутьгх против него обвинений: «Я не могу согласиться с рядом обвинений, которые выдвинуты против меня в этом решении […] я никогда не вел фракционной борьбы и не выступал против политики партии. Не извращал политику партии в отношении единого фронта, не вставал на путь примирения и сговора с врагами. Все эти десять лет работы в Корее я не жалея себя боролся за политику партии» [55] . Хан Соль-я нападал на советских корейцев с особой яростью. Информация, предоставленная посольству участниками пленума, позволяет говорить о том, что в числе наиболее активных обвинителей был сам Ким Ир Сен.

55

Запись беседы С. Н. Филатова (советник посольства) с Пак Чан Оком(заместитель премьера Кабинета Министров КНДР и член Президиума ЦКТПК). 12 марта 1956 г.

Не совсем понятно, почему в качестве предлога для нападения на советских корейцев Ким Ир Сеном была выбрана именно политика в области литературы. Такой выбор представляется странным, даже парадоксальным, потому что большинство советских корейцев, будучи выпускниками советских техникумов и институтов, не имели полноценного корейского образования и в некоторых случаях даже не могли на должном уровне писать по-корейски. Мало кто из них имел сколько-нибудь ясное представление о современной им северокорейской литературе. Работа большинства советских корейцев тоже была слабо связана с культурной политикой, которая до 1953–1954 гг. оставалась полем деятельности внутренней и яньаньской фракций. Эта ситуация вполне понятна, так как именно у членов этих двух фракций обычно имелось хорошее гуманитарное корейское образование, в то время как у представителей двух других фракций с этим были проблемы: бывшие партизаны в своем большинстве не имели даже среднего образования, а советские корейцы хотя обычно и были неплохо образованы, но принадлежали к русско-советской культурной традиции.

Правда, многие партработники из числа советских корейцев в отдельные периоды своей деятельности в КНДР занимались вопросами идеологии и в этом качестве иногда касались и литературных дел. В 1952 г. и 1953 г. такие «идеологические работники», как Пак Чхан-ок (глава отдела пропаганды и агитации Центрального Комитета), Ки Сок-пок (главный редактор «Нодон синмун») и Чон Юль (зам. министра культуры и пропаганды) участвовали в нескольких дискуссиях по вопросам литературной политики. Они, в частности, критиковали Хан Соль-я и его приверженцев (включая знаменитую танцовщицу Чхве Сын-хи) или же пытались защитить противников Хан Соль-я от его гнева. В одном таком случае Ки Сок-пок выступил на защиту рассказа Ким Нам-чхона «Мёд», который был подвергнут разгромной критике. В рассказе речь шла о том, как раненый солдат Корейской народной армии укрывается в крестьянском доме, где его выхаживает крестьянка. Сюжет этот, вполне реальный и неоднократно использованный в советской военной литературе, вызвал раздражение официальной критики, которая утверждала, что доблестные солдаты северокорейской армии никогда бы бросили раненого товарища [56] . Реально вся эта кампания была развязана все тем же Хан Соль-я, известным ненавистником Ким Нам-чхона.

56

Подробное описание этого и других столкновений в области литературной политики см: BrianMyers. HanS6l-yaandNorthKoreanLiterature. P. 79–82

Однако в целом участие советских корейцев в литературной политике было ограниченным. Хотя некоторые современные историки северокорейской литературы изображают партработников, их советскую фракцию, как решительных сторонников Ли Тхэ-чжуна, Ким Нам-чхона и других опальных писателей, очевидно, что связи советских корейцев с южнокорейскими писателями не были очень сильными. Кажется, что степень близости между политиками из советской группировки и опальными литераторами из числа бывших подпольщиков преувеличена историками, в том числе и потому, что связи этих двух групп постоянно подчеркивались официальной северокорейской пропагандой.

Даже если советские корейцы и были на ранних этапах каким-либо образом вовлечены в споры по поводу литературной политики, к концу 1955 г. эти столкновения по большей части были забыты. В феврале 1956 г. на это обстоятельство в беседе с Ким Ир Сеном прямо указывал Пак Ый-ван: «т. Пак Чан Ок действительно является способным и волевым работником и, если он допускал ошибки, — а их у него было много — грубость, зазнайство, бюрократизм и т. д., то они, эти ошибки, как раз за последние полтора-два года проявлялись меньше, чем это было в 1950–1953 гг., что т. Пак Чан Ок значительно улучшил свою работу, освоил такой большой участок работы, как Госплан и т. д. И вот тогда, когда человек значительно выправился и лучше стал работать, ему начинают предъявлять обвинения 7-8-летней давности. Это вот мне не понятно» [57] . «Семь или восемь лет назад», — это, конечно, преувеличение, но фактом остается то обстоятельство, что к 1955 г. с проблемами литературы или искусства были связаны лишь немногие советские корейцы. В декабре 1955 г. Пак Чхан-ок был Председателем Государственного планового комитета (Госплана) КНДР, Ки Сок-пок являлся начальником военной академии, а Ким Чэ-ук занимал пост заместителя министра сельского хозяйства. Один лишь Пак Ён-бин, будучи главой отдела агитации и пропаганды ЦК ТПК, был непосредственно связан с литературой, косвенно отвечая за политику в сфере культуры и идеологии. Все остальные обвиняемые были далеки от корейского искусства.

57

Запись беседы С. Н. Филатова с Пак Ы Ваном. 21 февраля 1956 г. АВП РФ. Ф. 0102. Оп. 12. Д. 6, папка 68.

Атака на советских корейцев не была внезапной, она подготавливалась в течение некоторого времени. Выше уже упоминалось, что, по словам Пак Чхан-ока, сбор соответствующих материалов руководство начало еще в августе 1955 г. Подготовка кампании продолжалась на протяжении всей осени. В частности, в октябре 1955 г. Ким Ир Сен предложил Пак Чхан-оку представить доклад о деятельности Союза писателей Кореи. Очевидно, что это предложение являлось ловушкой: скорее всего, Ким Ир Сен планировал вынудить Пак Чхан-ока высказать свое мнение о литературе, чтобы впоследствии использовать эти его высказывния для придания обвинениям против советских корейцев большей основательности. Тот факт, что Ким Ир Сен обратился с этим предложением в октябре, в очередной раз показывает, что подготовка к атаке на Пак Чхан-ока и других советских корейцев началась за несколько месяцев до декабрьского пленума. Однако в октябре Ким Ир Сену не удалось завлечь Пак Чхан-ока в западню, тот заявил, что «совершенно не знаком с деятельностью указанного союза и недостаточно знаком с литературой корейских писателей. На этом разговор и кончился» [58] . Маловероятно, чтобы Пак Чхан-ок почувствовал ловушку, по всей видимости, его ответ был просто честным признанием некомпетентности в литературных делах.

58

Запись беседы С. Н. Филатова (советник посольства) с Пак Чан Оком (заместитель премьера Кабинета Министров КНДР и член Президиума ЦК ТПК). 12 марта 1956 г.