Авиация великой войны
Шрифт:
Первый послеполуденный полет оказался неудачным. Второй – лучше. Мы очень быстро встретили вражескую эскадрилью, но, к несчастью, они летели гораздо выше нас, так что мы ничего не могли сделать. Мы, правда, попытались подняться до них, но неуспешно, и вынуждены были отпустить их нетронутыми. Тогда мы полетели вдоль линии фронта, брат рядом со мной и впереди остальных. Неожиданно я заметил два вражеских артиллерийских аэроплана, приближающихся прямо к нам самым наглым и провокационным манером. Я махнул брату, и он тут же понял мои намерения. Мы шли бок о бок, набирая скорость, и каждый из нас знал, что он сильнее врага. Было здорово, что мы могли полностью полагаться
Брат первым добрался до врага и первым атаковал, а я занялся вторым. В последний момент я быстро оглянулся, чтобы проверить, нет ли поблизости третей машины – нет, мы были одни и могли сражаться с врагом с глазу на глаз. Скоро я вышел к своему с удобной стороны, дал несколько точных коротких очередей и машина англичанина развалилась на куски. Никогда не выпадало мне столь быстрого успеха!
Наблюдая за падающими обломками, я, однако, не упускал из виду и брата. Он чуть ниже меня все еще вел бой.
У меня образовалось время посмотреть на сражение, и должен признаться, что я и сам не смог бы вести его лучше, чем брат. Он стремился за противником, как волк и они хищно кружили вокруг друг друга. Неожиданно вражеский аэроплан стал опускаться, что является явным признаком попадания. Вероятно, летчик был ранен в голову. Машина стала падать, а крылья ее разламываться в воздухе. И этот аэроплан упал почти рядом с моим. Я подлетел к брату, мы поздравили друг друга, махнув рукой, и улетели, весьма довольные своим делом. Здорово, когда ты можешь летать вместе с родным братом и, кроме того, воевать столь удачно!
Тем временем остальные машины эскадрильи наблюдали за нашим спектаклем, но, конечно, не могли нам помочь, поскольку бороться в воздухе приходится один на один. Если летчик наметил себе цель, то другим незачем ему помогать. Они могут только смотреть и защищать его спину, иначе его могут атаковать сзади.
Мы полетели дальше и поднялись на приличную высоту, поскольку и там можно было встретиться с членами антирихтгофенского клуба. Нас, то есть наши алые прекрасные машины было видно издалека, а тем более в мощном солнечном свете Мы летели близко друг к другу, поскольку знали, что наши английские друзья никогда не прочь подкараулить нас. И точно, они появились, но к несчастью, опять гораздо выше, так что нам ничего не оставалось, как самим ждать их атаки. Знаменитые трипланы „СПАД“ были действительно отличными машинами, но, тем не менее, качество аэроплана значит еще далеко не все. Все зависит от того, кто сидит в этом аэроплане. Англичане начали осторожную игру, но пока еще не кусались. Мы решили атаковать их со своей стороны. В ответ мы увидели: нет, спасибо. Какого же черта было выставлять против нас эскадрилью, а потом просто взять и показать хвост?!
Правда, один из них все же сохранил лицо и обрушился на нашу последнюю машину. Сражение было принято, несмотря на невыгодность позиции. Если хочешь заниматься торговлей, то прежде всего надо готовить себя к желаниям покупателей. Словом, мы все выстроились в круг, но англичанин все сразу же понял и улетел.
Другой попытался сыграть такую же штуку и со мной, но я тут же поприветствовал его плотным огнем двух моих пулеметов. Он попытался уйти, резко упав вниз, но это движение оказалось роковым для него; он оказался подо мной, а все, что находится в воздухе подо мной, особенно, если это аэроплан одноместный и к тому же истребитель, можно считать потерянным. Он не может зайти мне в хвост – и дело кончено.
У моего противника на сей раз была отличная скоростная машина, но, увы, он не долетел до английских окопов. Оказавшись над Ленсом, я начал стрелять, но начал слишком рано. Таков был мой трюк: не попасть в него я хотел, а лишь напугать и заманить. Он купился и начал летать кругами, что позволило мне приблизиться. Я пустился в свой обман и во второй, и в третий раз, и каждый раз мой дурачок все кружился, а я подбирался все ближе.
Скоро я приблизился к нему почти вплотную и прицелился очень тщательно. Выждав момент, когда оказался всего в пятидесяти ярдах, я нажал сразу обе гашетки. Послышался легкий шипящий звук, явно говорящий о том, что пробит бензобак. Потом я увидел яркое пламя, и мой милорд исчез где-то внизу.
Это была четвертая победа за день. У брата тоже оказалось двое. Оказывается, отец приехал на истинный пир. Радость его была неописуема.
Вечером я пригласил гостей, среди которых оказался и мой друг Ведель, служивший поблизости. Мы действительно устроили пир. Два брата сбили шесть англичан за один день! Это же целая эскадрилья! И я понял, что англичане окончательно лишили нас своих симпатий».
Вечером этого дня, имея на счету пятьдесят сбитых самолетов, Рихтгофен был вызван в Главный штаб. Несмотря на запрет до прибытия в штаб участвовать в боевых действиях, Манфред успевает до отъезда сбить еще двух англичан за следующие два дня.
Май
Кавказская военная авиационная школа в Тифлисе к (1) мая 1917 г. помимо самолетов «Фарман» и «Вуазен» имела 4 самолета «Альбатрос», 4 – «Моран», 2 – «Кодрон», 3 – «Моран-Солнье» и 37 – «Моран-Парасоль». Всего – 88 самолетов. Все эти самолеты уже устарели на данный момент военных действий. Тем не менее, многие русские летчики и на фронте еще продолжали летать на таких машинах.
На французском же фронте разгоралось противостояние английских, французских и германских летчиков. Счастливо пережив кровавый апрель, Р. Фонк сбил в этом месяце на своем «СПАД S-VII» трех германцев.
Британия стала поставлять на фронт триплан «Сопвич-Кэмел», еще более лучшие машины, чем господствовавшие на этот момент в воздухе германские «Альбатросы». Знаменитая канадская «черная эскадрилья» под командованием сублейтенанта Рэймонда Коллишоу, сбившая за май-июль 1917 года 87 немецких самолетов, летала именно на этих трипланах. Каждый самолет, входивший в эту эскадрилью, имел имя, неизменно начинавшееся со слова «черный»: «черная смерть», «черный принц» и т. д.
1 мая – Рихтгофен: «В полдень мы прибыли в Главный штаб и были сердечно встречены товарищами, с которыми я когда-то был знаком и которые теперь работали в самой святая святых. Мне искренне жаль этих несчастных растратчиков чернил. В войне они не видят и половину ее прелести. Первым делом я отправился к командующему Воздушными Силами».
2 мая – Рихтгофен: «Наутро настал великий момент встречи с Гинденбургом и Людендорфом, правда, мне пришлось их немного дожидаться.
Мне трудно описать свою встречу с этими генералами, из которых сначала я разговаривал с Гинденбургом, а уж потом с Людендорфом.
Чарующее чувство охватывает тебя в кабинете, где вершатся судьбы мира, но все же я был очень рад, когда вырвался из святая святых и получил приглашение на завтрак к Его Величеству. Это был день моего рождения, и кто-то явно сообщил об этом ему Он поздравил меня первым делом с моими успехами, а уж потом с двадцатипятилетием. Он вручил мне и маленький подарок по этому случаю.