Авиатор: назад в СССР 10
Шрифт:
— Дерзкий ответ, Родин. Не прояви вы себя в воздухе, счёл бы такую манеру разговора как неуважение ко мне, — поставил руки в боки полковник.
К нам подошёл Ренатов, который ещё не успел снять с себя подвесную систему.
— Врачуетесь? — спросил Дамир, закуривая сигарету.
Совенко совсем обалдел от такой наглости со стороны Ренатова. И правда, подошёл без разрешения, да ещё и закурил. Простой, как пять копеек!
— Ренатов, я тебе эту папиросу сейчас поглубже затолкаю! — громко сказал Совенко, и Дамир наконец,
— Понял, Тимур Борисович. Не заметил вас, — сказал Ренатов и затушил сигарету.
— Почему не пришли и не доложили? — зарычал Совенко, но на него вопросительно посмотрела девушка-медсестра. — Ладно, заканчивайте, и жду вас около машины.
Совенко ушёл, а меня всё продолжали обмазывать зелёнкой.
— Можешь попросить её закончить? — обратился я к переводчику, который что-то объяснял врачу-кубинцу.
Переводчик передал мою просьбу, и девушка начала собираться. Она что-то спросила у меня на португальском, но я ни слова не понял. Пора уже подучить местный язык.
— Что она сказала? — спросил я у переводчика.
— Она говорит, что вы могли погибнуть. Зачем спасали ангольского лётчика? — перевёл он мне.
Марик мило улыбнулся, а Костя просто пожал плечами. Теперь все ждали, что я как-нибудь отвечу на вопрос дамы.
— Переведи, что мы своих не бросаем. Вот и спасали Фронте, — ответил я.
Девушка скромно улыбнулась и заспешила к медицинскому автомобилю. Теперь пора идти на разговор с полковником.
Совенко не стал с нами общаться на стоянке. Мы поехали в расположение полка, где сели в классе предполётных указаний. К нам присоединились Гусько и Штыков, которые уже были в гражданке.
— Мой первый вопрос будет таким — можно ли было избежать боя? — спокойно спросил Тимур Борисович.
— Весь налёт ЮАРовцев был враждебным, — сказал я, поправив повязку на руке. — Демонстративными действиями там и не пахло.
— У тебя что, Барсов? Слышал, что ты с Родиным во многом не согласен, — задал вопрос Совенко.
От кого-то же узнал такие подробности товарищ полковник. Правда, Марик так возмущался, что его могли бы и в Кремле услышать.
— Да, есть пара вопросов, где наши мнения не совпадают, — сказал Марк. — Я вот больше брюнеток люблю, а он к цвету волос девушек сильно не привязан…
На секунду подумал, что Марк и правда сейчас начнёт меня обвинять. Хоть он и «сморозил» ерунду, но настроение это подняло всем. Кроме Совенко.
— Ты так в цирке на Цветном будешь шутить! — громко перебил Марика Тимур Борисович. — Я конкретно спросил, почему нельзя было просто выйти из боя, не сбивая «Миражи»?
Вместе с Марком мы рассказали о ходе всего боя. Сам я понял, что других вариантов нам вырваться из ловушки не было.
Совенко внимательно выслушал и посмотрел на Штыкова.
— А что со связью было? — спросил Валентин Николаевич.
— Постоянные помехи. Такое
— Вас тоже, Ренатов? — спросил Совенко у Дамира.
— Подтвердил. Между собой ещё можно было общаться, а вот с командным пунктом связь появилась, только когда вышли из боя.
Совенко задумался, а Штыков подошёл к окну, открыл его и закурил. Полковник ещё несколько минут расспрашивал подробности сегодняшнего дня.
Пока шли разговоры о нашем маневрировании, применении ракет, я вспомнил, кто уже применял подобный сценарий боя.
В 1970 году израильские ВВС провернули нечто подобное, только в больших масштабах по отношению к советским истребителям во время боевых действий в Египте.
Вряд ли кто-то в этом времени знает все подробности того воздушного боя. В будущем он обрастёт легендами и небылицами. Одно неизменно — для наших лётчиков результат был неутешительный.
Сегодня элементы из того тактического плана не сработали. Неужели, мы с Марком оказались более подготовленными, чем советские авиаторы 1970 года?
— Значит, слушаем все сюда. В «Центр» я сегодня доложу об этом столкновении. Посмотрим, что они скажут. Пока что никаких полётов в сторону южной границы. Продолжаем обучение, — сказал Тимур Борисович и вышел из кабинета.
Следующие пару дней я с Мариком и Костяном пытались отыскать Фронте. Но разгильдяйство в армии таково, что легко можно потерять человека. Даже если он серьёзно ранен и у всех на виду был спасён.
Искать нам пришлось в военном госпитале.
Лечили в нём не только военнослужащих, но и простое население. Кто-то даже приехал из ближайших деревень.
Одну из таких сцен приезда деревенского жителя мы и наблюдали на входе в приёмное отделение.
— Я не понимаю. Что вы говорите? — размахивал руками кубинец, который работал здесь.
Анголец тряс какими-то бусами перед ним, но кричал совершенно не на португальском, и уж точно не на испанском.
— Что-нибудь понимаешь? — спросил я у Марика.
— Ничего, — ответил он, наблюдая, как анголец тычет себе в паховую зону.
— Может, он в туалет хочет? — спросил Бардин.
— Ехать с деревни, чтобы воспользоваться туалетом в военном госпитале — очень сложный путь, чтобы облегчиться, — предположил я.
К деревенскому жителю прибежал один из медицинских работников и заговорил с ним на понятном ему языке. Они ещё и обнялись при этом.
— Наверняка, родственники, — заметил Марик.
Мы подошли к кубинцу, который заканчивал разговор с ангольцем-медиком. Когда мы попросили нам объяснить, в чём была проблема, то удивлению не было предела.
— Он не может быть со своей женой. Супружеский долг исполнять не получается, — ответил нам на ломанном русском кубинец.
— Настолько критично? — спросил Бардин.