Авиатор: назад в СССР 10
Шрифт:
— Зато мы не дали себя в обиду, — похлопал я его по плечу, но Барсов не унимался.
— Да и что с того?! Всё равно проиграли. Теперь в Африке меня сначала чуть не съели, а потом чуть было не женили, что примерно одинаково для меня, — затушил Марик сигарету и картинно пожал мне руку.
— Да ладно тебе! То ли ещё будет, Марк! — воскликнул я.
— Вот только не надо так говорить! — возмутился он, но дальше стенания моего ведомого я слушать не стал.
На посадку заходила пара
— Не держит направление, — шепчу я про себя и делаю пару шагов вперёд.
— Ой, в полосу не попадёт! — воскликнул Марк.
Будто, уже знал, что произойдёт. Мне не нужно гадать, что это заходит Фронте, который не готов сесть в таких погодных условиях.
Ренатов делает перелёт и приземляется первым на основные стойки. Фронте сильно проседает, потом подхватывает машину, но уже поздно. Он уже не предотвратит жёсткой посадки.
Анголец проседает над полосой всё ниже и ниже. Наконец, касание в самом торце полосы.
Посадка грубая, МиГ-21 начинает скакать, словно мяч. Ломает одну стойку шасси, а затем ещё. Появляются снопы искр. Тут же самолёт камуфлировано-песчаной окраски начинает загораться.
Словно изнутри фюзеляжа, появляются клубы чёрного дыма. Его уносит с полосы, и он останавливается на грунте, заваливаясь набок.
— В машину! — кричу я и мы с Барсовым и Бардиным прыгаем в кузов ГАЗ-66.
Грузовик мчит по раскисшему грунту между полосой и магистральной рулёжкой. Самолёт дымит и вот-вот может взорваться.
— Фонарь зарылся в землю. Не достанем! — перекричал Марик рёв двигателя автомобиля.
— Вытянем машиной, — ответил я. — Вон трос, — указал я на свёрнутое специальное приспособление в кузове.
Подъехав к самолёту, я выскочил из кузова и рванул к фонарю. Он наполовину был в земле. Сам анголец колотил в остекление кулаками, пытаясь выбраться.
— Серый, рванёт! — кричал мне Марик, накидывая трос на самолёт.
— Тяни! — отвечал я, пытаясь хоть как-то открыть кабину самолёта.
Самолёт загорелся. Ещё какие-то секунды и могут сдетонировать ракеты. Я продолжил колотить кулаками по фонарю, разбивая руки в кровь. Барсов и Бардин всем своим телом упёрлись в землю, пытаясь перевернуть самолёт.
— Серый, не… выходит. Взорвётся сейчас, — говорил Костян.
— Надо уходить, — сказал Марик, без сил опустившийся на землю.
Огонь распространялся сильнее и подбирался к кабине.
Я посмотрел по сторонам и на то, как внутри по остеклению фонаря сползает ладонь Фронте.
Глава 11
Марик начал оттаскивать меня от самолёта, но как можно бросить там внутри человека. Вот он,
— Живее, Серый! Уже всё, не вытащишь! — кричит Бардин, который вместе с Марком отбежал от самолёта, но я не могу сдаться.
Что-то же должно быть, что разобьёт эту преграду?
Быстро рванул к машине и схватил домкрат для грузовика.
— Ну, куда ты?! — воскликнул Марик, который уже сидел в кузове.
Я подбежал к фонарю, занёс домкрат над собой и мощно пробил по остеклению. Не с первого раза, но мне удалось пробить дырку в остеклении. Её должно хватить.
Порезавшись об разбитые стёкла, запускаю руки внутрь. Подбежали Марик и Костя. Они пытаются помочь, но дырка не такая уж большая. С трудом вытянули Фронте из кабины, который смог отстегнуться, пока был в сознании.
Быстро тащим его в кузов ГАЗ-66 и машина рвёт с места. Только мы отъехали, как происходит несколько взрывов. Обломки разлетаются во все стороны, и в воздух поднимается столб пламени.
Фронте без сознания, с разбитым лицом и руками. Что у него повреждено не совсем понятно, но он явно не избежал сильных переломов при такой жёсткой посадке.
Через минуту появляются доктора с носилками, и парня увозят на санитарной машине. Только сейчас посмотрел на свои руки, которые я порезал, пытаясь достать паренька из кабины.
Пока аэродромные службы разбираются с последствиями аварии, нас осматривают врачи. У Марика небольшой ожог на щеке. Видимо, один из языков пламени достал его, когда он помогал мне вытаскивать Фронте. Бардин подпалил себе волосы на затылке и сильно об этом переживал.
Спасение Фронте происходило молниеносно. Как только мы остались живы, непонятно. Рисковали мы своими жизнями знатно.
— Вот как теперь?! Перед подружкой не покажешься — проплешина с ладонь, — ощупывал он макушку, где недавно были густые светлые волосы.
Мне же одна из медсестёр прямо на улице обрабатывает порезы на руке. Темнокожая африканка аккуратно промазывает раны и при каждом касании дует, чтобы не щипало.
— Всё нормально, — сказал я ей, но девушка продолжала обрабатывать раны.
Как обычно, в такие моменты, без внимания начальства остаться невозможно. Вот и сейчас к нам подъехали сразу двое на открытом военном внедорожнике под маркой одного немецкого концерна. Наверняка, наследие после ухода португальской армии из Анголы.
— Почему не доложили по прилёту? — громко сказал Совенко, выходя из джипа и картинно снимая солнцезащитные очки.
Нашему старшему самому не смешно?! На улице так-то пасмурно и солнце вообще не видно.
— Были заняты, Тимур Борисович, — ответил я.