Авиатор: назад в СССР 10

Дорин Михаил

– Наши и местные особисты хотят потолковать. При всех говорить не стал, поскольку могут неправильно расценить. Здесь не все соблюдают режим и правила, – сказал Совенко. – Так что могут тебя за стукача принять.

Вот так позаботился обо мне. Как будто сейчас не примут!

Здание, к которому мы пришли, неплохо охранялось. У входа и на крыше расположены пулемётные точки, патруль вокруг здания и несколько противотанковых ежей с колючей проволокой. Если бы нас не встречал ангольский офицер за пару десятков метров

до шлагбаума, могли бы и не пустить.

– Товарищи, добрый день, – поздоровался он с нами на русском языке.

– Вот тот лётчик, Жуан. Твой командир уже здесь? – спросил Совенко и анголец молча кивнул.

Нас сопроводили в просторный кабинет. Нас встретил плотного телосложения анголец в камуфлированной форме без знаков различия. Звали его Эдгар Марио. Судя по количеству охраны здания и размеру кабинета, он минимум должен быть майор, а то и полковник.

За столом сидел в гражданской одежде, как мне его представили, сотрудник нашего посольства Игорь Иванович. Он ограничился приветственным кивком и даже не встал.

Марио быстро заговорил, а Жуан начал нам переводить.

– Господин Марио просит оставить в стороне приветственные слова и перейти к делу. Он безмерно уважает советского офицера, спасшего ангольского мальчика, но у нас нет времени на чествование сейчас, – сказал Жуан, но Марио продолжил говорить. – Единственное, хотелось бы узнать ваше имя и род деятельности, офицер? – обратился он ко мне.

– Можешь сказать, – шепнул мне Совенко, который уже занял место в плетёном кресле.

– Сергей Родин, старший лётчик-истребитель, – ответил я.

Конечно, Игорь Иванович записал мои данные быстрее, чем я их сам произнёс. Чуть не проткнул блокнот, лежавший перед ним. Эдгар Марио очень удивился и начал громко хохотать.

– Господин Марио говорит, что первый раз видит такого лётчика, как вы. Двоих вы поразили в глаз, а троим попали в лоб, – перевёл слова Марио переводчик, пока его начальник тыкал себе указательным пальцем в лоб. – Вы уверены, товарищ Тимур, что это тот самый заложник с борта разбившегося самолёта? – обратился Марио уже к Совенко.

– Я не обманываю вас, Эдгар, – спокойно ответил полковник.

Марио почесал подбородок, снова широко улыбнулся и продолжил меня спрашивать.

– И все советские лётчики так стреляют, Сергей? – перевёл мне его вопрос Жуан.

Работник посольства безэмоционально сидел и сверлил меня взглядом. Совенко просто смотрел в окно, а у Марио, кажется, скоро мимические мышцы заболят, если продолжит так широко улыбаться.

– Господин Марио, жить захочешь и не так раскорячишься, – ответил я.

С переводом последнего слова у Жуана возникли проблемы, но он сумел передать его смысл. Эдгар Марио хохотал очень громко.

– Молодец! – с большим акцентом произнёс Марио и моментально стал серьёзным.

Дальше начались вопросы.

Большинство задавал Марио, иногда что-то для себя уточнял Игорь Иванович. Их интересовали обстоятельства крушения, что происходило на борту в эти минуты. Даже попросили вспомнить, о чём я говорил с главарём этого отряда УНИТовцев.

– Может, слышали какие-то термины западные? Запомнили необычные слова? – спросил у меня Совенко.

Конечно, услышал! Они же говорили на португальском с ангольским акцентом. Там все слова необычные.

– Не запомнил, Тимур Борисович. А почему бы не спросить ангольских граждан, которые летели с нами? – поинтересовался я, хотя вряд ли их не допросили передо мной.

– От них уже всё узнали, – быстро ответил Жуан, который не стал дожидаться слов от Марио. – В наших рядах есть те, кто поддерживает нашего врага. Поэтому нужны и ваши показания.

Посольский работник повернулся в пол-оборота на своём стуле, положил ногу на ногу и уставился на меня.

– Если вы знаете английский, а вы им хорошо владеете по нашей информации, товарищ Родин, – настойчиво сказал Игорь Иванович. – Я делаю вывод, что вы могли бы хоть что-то разобрать на португальском.

Монументальная логика от посольского работника.

– Игорь Иванович, почему вы так думаете? – произнёс я на дари с очень сильным акцентом.

Совенко был шокирован от произнесённых слов. Марио вопросительно посмотрел на своего переводчика, но тот развёл руками.

– Вы были в Афганистане, верно? – спросил меня Игорь Иванович.

– Да. Как видите, вам не удалось перевести слова с дари на русский или на португальский.

– Родин, перестань тут комедию ломать, – громко сказал Совенко. – Слышал или не слышал, что-то интересное?

– Не слыш… – хотел спокойно ответить я, но тут же прервался. – А вам слово «касадорес» ни о чём не говорит? Его повторили УНИТовцы раз двадцать. И произносили его с некой гордостью.

Все трое высокопоставленных служащих переглянулись между собой, а затем вернулись к общению со мной.

– Можете ведь, Родин, – улыбнулся Игорь Иванович. – Пожалуй, вам кое-что нужно знать, как лётчику.

Рассказанное посольским работником меня не удивило. «Касадорес» в переводе с португальского означало «охотники». Так, в УНИТА называли отряды спецназа ЮАР, которые выполняли диверсионные операции в глубоком тылу правительственных войск.

В прошлой жизни я читал об этих ребятах. Хорошо подготовленные, отлично оснащённые специалисты разведывательно-диверсионного профиля. Причём, в своей работе в Анголе применяли в основном трофейное оружие и технику. Например, зенитно-ракетный комплекс «Стрела-1». Возможно, именно с помощью него и сбили Ан-12. Вот только основную свою деятельность они начали вести годом позже. А тут сразу решили показать себя.