Авиатор: назад в СССР 11
Шрифт:
— Хочу вам вот что сказать. Не самые вы плохие ученики.
— И это, после того, как он в прошлый раз назвал меня «камнем», — шепнул мне Ваня.
Адмиралов продолжил рассказывать о том, насколько важно знать динамику полёта любого из самолётов и вертолётов. Затем перешёл к рассмотрению особенностей устойчивости и управляемости МиГ-25. Старичок, одетый в серую жилетку поверх белой рубашки, прохаживался между рядами.
В руках он держал макет перехватчика МиГ-25 и показывая особенности его поведения на критических режимах.
— Вы должны понять, что МиГ-25 и МиГ-31 — это перехватчики. Высший пилотаж, сложнейшие фигуры оставьте Т-10 и МиГ-29, — отмахнулся Адмиралов. — Перехватчики начинают жить только в стратосфере и ближнем космосе. Ферштейн?
И мы все молча закивали.
— Морозов, ты меня понял? — спросил Адмиралов у Николая.
— Конечно, — весело ответил тот.
— Не вижу, голубь, — сурово произнёс Адмиралов. — Я читал отчёт каждого из вас о выполненном самостоятельном полёте.
Тут я вспомнил, что Адмиралов требует после каждого вылета без инструктора, писать отчёт. Именно писать, поскольку у некоторых есть большие проблемы с анализом полёта. На словах скажут, а на бумаге написать не выходит.
— А ты что нацарапал, Родин? Взлетел, испугался, сел? — съехидничал Морозов за моей спиной.
Как маленький! Лет уже много, а всё выделиться пытается. Наверное, Николаю обидно, что Глеб Артакович его недолюбливает.
— Сейчас один из вас доложит по своему отчёту у доски, и мы обсудим его ошибки. Родин! — позвал меня Адмиралов. — Выходи, рисуй схему сил и то, как ты действовал и почему.
Неожиданно, но и ожидаемо одновременно. У меня одного только случился отказ. Ещё и не совсем ординарный.
Выступление моё заняло всю пару, и обсуждения были бурные. Даже Швабрин с Чумаковым забыли о головных болях и выдвигали предположения по действиям в подобной ситуации.
— Родин садится, — посмотрев на часы, сказал Адмиралов. — Вывод здесь такой — когда вы отсюда выпуститесь, произойдёт разделение на две ветки.
— Это два разных конструкторских бюро? — поинтересовался Морозов.
— Тебе неймётся, Коля?! Лично порекомендую, чтобы тебя отправили на 126й завод с почтовым ящиком М-5873, — ответил ему Адмиралов и, кажется, Николай понял, где этот завод находится.
И поняли, похоже, все. Кроме… Бори Чумакова, но Швабрин его отговаривал задавать этот вопрос.
— Глеб Артакович, а он где находится? — поинтересовался Борис.
— Вот и тебя туда же отправим. Заодно и узнаешь, — улыбнулся Адмиралов. — Два типа испытателей выйдут из этих стен. Один — это профессор. Человек, который всё просчитывает, знает несколько следующих шагов и также летает. Таких из вас будет большинство, и это хорошо.
— А второй тип? — спросил Ваня.
— Талант. Человек, который машину чувствует, сливается с ней и подсознательно знает, как она себя поведёт. Таких мало. И в живых остаётся… тоже мало.
Не на самой приятной ноте было завершено сегодняшнее занятие. Какого-то значения этим словам я не придал, поскольку не мог отнести себя ни к первому типу, ни ко второму. Больше склонялся к первому, поскольку «телепатических» связей с летательными аппаратами я не устанавливал. Но к ним отношусь как к живым.
Гурцевич оказал мне содействие и сделал звонок в то самое научно-исследовательское отделение, куда Вера устроиться не смогла. Результат меня удивил. Вячеслав Сергеевич направил меня в ЛИИ в кабинет к начальнику отделения.
На проходной меня спокойно пропустили и даже объяснили, куда пройти. Поднявшись на нужный этаж и подойдя к кабинету с поясняющей табличкой «Начальник научно-исследовательского отделения №1», я аккуратно постучал. Прочитав имя хозяина кабинета, я слегка улыбнулся.
— Войдите, — громко крикнул мне хозяин кабинета и я открыл дверь.
У огромного стола, согнувшись над большим чертежом, стоял давно знакомый мне человек.
— Добрый день…товарищ полковник, — картинно вытянулся я в струнку.
— И тебе, Родин! — улыбнулся начальник отделения, сворачивая чертёж.
Им оказался наш преподаватель по конструкции летательного аппарата полковник Рыбалко. Сейчас, видимо, уже в запасе.
— Мир тесен, верно? — спросил мой бывший преподаватель, подойдя ко мне и пожимая руку.
— Ещё как. Приятная встреча.
— Да, но времени на чай с печеньками нет. Знаю, по какому ты вопросу, Гурцевич уже посвятил.
Рыбалко пошёл к своему столу и сел в кресло. Мне же сесть не предложил.
— Мне сказали, что вы попросили меня прийти? — спросил я.
— Верно. Хотел сам расставить уже точки, чтобы ты правильно меня понял, — сказал Рыбалко, поправив галстук.
— Поймите, на лётной станции вакансий не оказалось, вот она и пришла к вам.
— Сергей, присаживайся, — указал на стул Рыбалко и я быстро сел напротив него.
— Я не поверю, товарищ полковник, что во всём институте и в вашем отделении нет мест. У вас постоянно работа по перспективным направлениям…
— Сергей, всё понимаю, — перебил меня Рыбалко. — И девчонка она умная, но должность уже занята. Более опытным специалистом.
Сложно будет как-то повернуть ситуацию в нашу с Верой сторону. Однако, если бы уговорить мою супругу пойти на другую должность, тоже связанную с перспективными образцами техники, то она сможет успокоиться.
— Послушайте, а разве нельзя ей что-то другое предложить?
— Сергей, ей предлагали. И я, и соседнее отделение по пилотажно-навигационному оборудованию, и ещё пару отделений. Но, ох… и упёртая твоя Вера. В хорошем смысле, — улыбнулся Рыбалко.
Раздался телефонный звонок и Рыбалко взял трубку. Пока он разговаривал, я пытался натолкнуть себя на мысль, куда же можно попроситься Вере.