Авиатор: назад в СССР 11
Шрифт:
— Сейчас машина приедет. Дуйте в лётную комнату и пока рапорта пишите. Что и как было. Будем разбираться, — сказал Гурцевич и пошёл к самолёту.
Вскоре подъехал микроавтобус «Раф» и мы стали с Купером грузиться в салон.
На этом сегодняшние полёты были прекращены. В лётной комнате всем было интересно, что произошло на борту и как удалось посадить. Окончательно разобрав со всеми нашими товарищами сегодняшний инцидент, мы приступили к написанию рапортов.
Конечно, нашёлся среди ребят и тот, кто очень нам хотел помочь. Точнее, поддержать после перенесённого стресса.
Роль психолога была у Бори Чумакова — нашего со Швабриным соседа по комнате в общаге во время поступления. Его сильно интересовало моё здоровье, переживал ли я в процессе захода на посадку или нет.
— Сергей, вот я на тебя смотрю и понимаю, что у тебя СПВ, — сказал Боря, внимательно осмотрев меня со всех сторон.
— Эу, это что такое? Заразное? — спросил Купер, слегка отодвигаясь от меня.
— Зураб, ты кого слушаешь?! — воскликнул Швабрин, сев в кресло со своей «сиротской» кружкой чая. — Борян у нас книжку какую-то умную прочитал недавно и полностью в неё поверил.
— А нечего тут, Вань, иронизировать, — возмутился Чумаков. — Психология — наука важная. В нашем деле нужно быть подготовленным к стрессовым ситуациям.
— По мне видно, Борь, что не готов к стрессовым ситуациям? — улыбнувшись, спросил я у Чумакова.
— Видно. Так я тебе не про стресс, а про СПВ…
Купер совсем вышел из себя и вскочил со своего места.
— Да что это за зараза?! — начал возмущаться Зураб, переходя на свой родной язык и активно жестикулируя.
— Купер, успокойся! — громко сказал я. — Синдром профессионального выгорания.
Швабрин и остальные в комнате продолжали смеяться, наблюдая за тем, как Купер молча взывал к небу.
— Это хорошо. Я ж думал, что это что-то заразное. И… на это может подействовать, — показал он на паховую область.
— Зураб, на потенцию не влияет совершенно, — произнёс Боря с видом профессора.
— Ай, что это ты удумал?! Я же про ноги сейчас показывал тебе. У меня, как у советского грузина всё хорошо. Ларису Ивановну всегда хочу! — рассмешил всех Купер, напомнив о крылатой фразе из фильма «Мимино».
Купер продолжил писать рапорт, а Чумаков отвлекать меня бессмысленным разговором.
— Сергей, ну ты посмотри на себя? Давай определим, СПВ у тебя или что серьёзнее? — предложил Боря.
— Ты пару минут назад утверждал, что у меня есть этот синдром, — сказал я, не отрываясь от написания рапорта.
— Я вижу, что ты устал. Ты не отвечаешь вниманием на внимание со стороны окружающих, — произнёс Боря.
— Это так заметно? — посмеялся я.
— Да, — хором ответили почти все в лётной комнате, за исключением Купера.
Он просто был занят, поэтому в беседе пока не участвовал.
— Я, как бы, занят, мужики.
— Вот видишь! Не я один это заметил, — предостерегающе заявил Чумаков.
У меня вообще сложилось впечатление, что в его теле тоже попаданец. Только со знаниями в области психологии. Зураб закончил с рапортом и решил сходить к товарищу Карлову. Это был помощник начальника школы испытателей по штурманской части.
— И помнишь, ты говорил, что в отпуске не можешь слишком долго отдыхать? — продолжил меня доставать Боря.
Да что он такое говорит! Согласен, что не каждый отпуск я отдыхал как надо — то в одно место съезжу, то в другое, то маршала достану, то с нынешней женой проводил вдвоём зимние ночи во Владимирске. Ну не «таскать» же диван весь месяц на спине?!
— Борь, заканчивай с этой диагностикой и дай рапорт человеку написать, — остановил Швабрин Чумакова, который уже листок взял, чтобы какую-то ерунду записывать.
— Ещё вопрос есть. И он очень важный. Касается стула… — начал спрашивать Боря.
— А мебель тут при чём? — отвлёкся от чая Швабрин.
— Я про пищеварительный стул. Нет у тебя с ним проблем, Сергей? — спросил Чумаков.
Это уже слишком!
— Так, Боря, возьми что-нибудь полезное почитай. Аэродинамику, методику лётных испытаний, да хоть газету «Правда», — настоятельно рекомендовал я Боре под отдельные смешки товарищей.
На этом его сеанс психотерапии был закончен.
В такой обстановке написать нормальный рапорт было весьма сложно, но мы с Зурабом справились. Как раз к моменту его написания и появился в лётной комнате Коля Морозов с недовольным лицом.
— Что, опять самолёт сломали, — иронично заметил он, картинно швырнув картодержатель и планшет на диван рядом с Иваном. — Как так можно?! Что не полёты, так у вас отказ.
— А ты забыл, Николай, что наша будущая работа весьма опасна из-за возможности отказов? — спросил у него Швабрин,
— Ну, кто как умеет летать. У меня, если и случается отказ, то ситуация очень сложная. Всякие там мелкие неисправности, я даже не озвучиваю. Техникам только на земле указываю, что нужно сделать, — надменно произнёс наш мистер «я лучше всех» и с улыбкой посмотрел на меня.
— Ты такой молодец, Коля! — с сарказмом произнёс я.
Продолжения наша беседа не получила. Нас с Купером вызвали в кабинет к заместителю начальника школы по лётной части.
— Разрешите войти? — спросил я
— Сергей и Зураб заходите, — громко сказал Гурцевич, который стоял у окна кабинета.
Когда мы вошли, рапорта тут же положили на стол Мухаметову. Рашид Маратович сидел за столом и просматривал какие-то бумаги совместно с гостем, одетым в кожаный лётный комбинезон — настоящая редкость.