Авиатор: назад в СССР 12+1
Шрифт:
– Угол 40… 50…, – отсчитывал наклон траектории Николай, пока я постепенно отклонял ручку от себя.
Чем сильнее испытаешь самолёт сейчас, тем надёжнее он будет.
– Угол 90. Вывод, – сказал Николай.
Скорость на указателе давно уже превысила 750 км/ч. По заданию это даже больше чем нужно. Теперь в данном диапазоне необходимо повысить крайнее значение скорости.
– Вывожу, – отвечаю я, выравнивая самолёт по горизонту.
Средиземное море всё такое же безмятежное. Яркие лучи восходящего солнца бьют
– Тарелка, 321й занял 3000. Продолжаю работать на этой высоте, – доложил я оператору на Як-44.
– 321й, наблюдаю посторонних. От вас на юг 80 километров. Две единицы.
Вечно не вовремя! По заданию осталось отработать несколько виражей и данный пункт в программе испытаний будет закрыт.
– Серёг, пять минут роли не сыграют. Будем смотреть, где они ходят. Зато лишний полёт делать не будем, – предложил Николай.
Риск – дело благородное. И в данной ситуации тоже. До корабля лететь 20 километров. Его уже видно несмотря на слабую утреннюю дымку.
– Тарелка, 321й пять минут работы и заканчиваю.
– Понял вас.
Высота 3000. Обороты на «максимал» и начинаю боевой разворот. Взгляд на прибор – всё нормально. Теперь то же самое, только на полном форсаже.
Самолёт устойчив. Тряски и посторонней вибрации нет. Теперь можно и снижаться. Форсажи выключены, переворот и пикируем вниз. Ручку управления на себя. Рычаг управления оборотами в положение «максимал». Небольшая просадка по высоте, но не критично. Если есть отклонение, которое я не заметил, Коля отметит.
Плавно тяну ручку. Снова набор, выполняем горку. Самолёт уже вертикально. Скорость в верхней точке 390 км/ч. «Ложимся» на спину, отмечаю для себя высоту в верхней точке. Расчётные 3000 на высотомере выдержаны.
– Бочка, – комментирую я очередной манёвр, но говорить непросто.
– Давай на вираж. Вибрация отсутствует, – отвечает Николай, тяжело вздохнув.
Ещё минута активной работы, и можно заканчивать. Запрашиваю снижение до 1000 метров.
Корабль уже недалеко. Каждый полёт над морем – это большое количество потерянной воды. А её на корабле много не бывает.
В уме представляю, как дождусь возможности принять душ. Если не успеть к открытию промывочной, то опять останется использовать мизерную дозу воды для ополаскивания из умывальника.
– 321й, вышли на посадочный. Дальность 4, – информирует меня группа руководства полётами.
– Снижаюсь.
Корабль всё ближе и ближе. Предвкушаю удар об палубу, резкое торможение и будущий завтрак.
– Шасси, механизация, гак, притяг выполнил, – докладываю я.
Перед полётом поесть не успел, но наши товарищи должны были замолвить слово на камбузе, чтобы оставить пару порций.
Но тут все мысли о вкусной еде улетучились. Перед носом пронеслись два «Хорнета», пройдя практически над кормой.
Самолёт будто потерял равновесие. Резкое снижение перед кормой.
В последний момент успел вытянуть его и пронёсся над палубой с проходом.
– Откуда выскочили? – разозлился Коля.
– Справа. Практически надстройку облетели, заразы, – ответил я.
Разворот в сторону нарушителей, но их уже нет. Вижу только, как над водой идёт пара Ф/А-18.
– Серёга, это вызов. Ты как хочешь, но я в следующем полёте отыграюсь, – сказал Морозов.
После посадки аппетит пропал. Пощёчиной от американцев назвать данный эпизод противостояния можно с натяжкой. На палубе, как только закончили разговор с инженерами, к нам подошли Олег с Витей, которые уже переоделись в обычную гражданку.
– Не испугался, Николя? – улыбнулся Печка.
– Нормально. Так! Поднасрали и свалили.
Пока расписывался в журналах, в голове пытался соорудить хоть какой-то план по демонстрации флага. Как только это сделать, если американцы со всех сторон? Всё видят и знают. Такое ощущение, что каждый участок моря они облетали!
По пути в каюту, меня окликнул Бурченко, подозвав к себе.
– Чего ему надо? – буркнул Николай, когда я прошёл мимо него.
– Как раз иду узнать.
– Секретики! Не забывай, Серый. Мы для тебя свои, а не он, – шепнул Коля.
– Ты не прав. На этом корабле все свои. И каждый будет рваться тебя спасать, если потребуется.
– Ага! Я на такие жертвы не пойду, – ответил Морозов и скрылся за поворотом нашего схода.
Бурченко отвёл меня в каюту и предложил чаю. Его жилище отличалось от нашего. Практически каюта командира!
– Через пять метров от меня душ. Могу вам дать ключ, чтобы вы мылись отдельно от всех. У нас чище, – улыбнулся Андрей Викторович, вынимая кипятильник из стеклянной банки.
Вода только что закипела. Бурченко достал пачку чая под названием «Букет Абхазии». Впервые мне встретился такой сорт.
– Чаинки сейчас станут, как монета. Вкус бесподобный, – восхищался чаем Бурченко.
Аромат действительно хороший.
– Я больше «со слоном» чай предпочитаю.
– Оцените и скажите вердикт. А пока к делу. Что можете сказать про Морозова? – спросил Андрей Викторович, сурово посмотрев на меня.
– Вы проводите допрос? – уточнил я.
Как быстро «переобулся» Бурченко! Только что был ценителем чая, и вдруг – следак.
– Ни в коем случае, но людей я должен знать.
– Ничего нового про Морозова я вам не скажу.
– Могу я вам кое-что сказать, если хотите, – улыбнулся Бурченко, присаживаясь на стул напротив меня.
Что мне нужно знать про Морозова? Пожалуй, ничего. Мне известно, какой он лётчик и специалист. С недавнего времени знаю и его ближайшие цели.
– В «грязном белье» товарищей не копаюсь.