Авиатор: назад в СССР 12+1
Шрифт:
– А я, по-вашему, этим не брезгую? – посмеялся Бурченко. – Такая уж работа – знать всё и обо всех. Хотел бы с вами кое-что обсудить.
– Я весь во внимание.
Андрей Викторович достал небольшую карту и показал нанесённый маршрут полёта над Чёрным морем самолёт-разведчика.
– Вы с Борзовым отогнали от авианосца Ф-111. Судя по описанию, это был самолёт-постановщик помех. Тут всё сходится. А теперь посмотрите, под каким самолётом прятался этот «ворон».
Бурченко протянул мне фотографию, сделанную, видимо, с борта
– Это не разведывательный самолёт, а дозаправщик, – объяснил я.
– Вот теперь и думай, что он делал в нашем воздушном пространстве, – пожал плечами Бурченко и налил мне чаю.
Глава 4
На вопрос Бурченко ответить было сложно. Откуда же мне знать, что там на уме у экипажа самолёта-заправщика американских ВВС! Можно представить, что он заблудился, но уж слишком тогда он явно шёл смотреть акваторию близ Одессы.
Надо быть отчаянным парнем, чтобы на «летающей бензоколонке» вторгнуться в воздушное пространство вероятного противника.
– Я вам в Москве ещё говорил про отличие от обыкновенного разведывательного полёта и данного вторжения американских самолётов.
– Но тогда вы утверждали, что они тренировались на нашей системе ПВО. Заправщик зачем?
И правда, нелогично. Лететь из Турции на Ф-111 было не очень далеко. Вполне подошли бы подвесные топливные баки. Их у нашего противника не было. Они бы пригодились, чтобы чувствовать себя уверенно на большом расстоянии от авиабазы.
Хотя… кто сказал, что этот самолёт взлетал именно из Турции?
– А если предположить, что Ф-111 «Рэйвен» работал не с Турции? Он мог взлететь с базы Авиано в Италии и пролететь через воздушное пространство проливов Босфор и Дарданеллы к нам, – предположил я.
– Как туда Ф-111 попал? В Авиано только истребители.
Бурченко встал и подошёл к иллюминатору. Он всматривался в морскую даль и периодически щёлкал пальцами. Видимо, это у него такой способ думать.
Пока Андрей Викторович исполнял роль метронома, я обнаружил несостыковку. На киле Ф-111 были буквы ЛН. Значит, этот самолёт с британской базы Лейкенхит. Он как-то попал в Чёрное море, транзитом через аэродромы НАТО в странах Средиземноморья.
– Родин, что молчите? Жду решения.
– Я лишь могу сделать предположение. Решение принимаете вы. Пока что, только мысли у меня.
Андрей Викторович помотал головой и повернулся ко мне.
– Вас привлекли для выполнения этой задачи, чтобы вы предлагали решение проблем, а не создавали их. Ваши мысли оставьте при себе. Они мне не нужны, – возмутился представитель «конторы».
Вот это заявочка, товарищ из КГБ! Мол, как долго я за вас буду делать свою работу?
Чай мне пить перехотелось. Как и находиться в этой каюте.
– Тогда позвольте убыть на отдых. Завтра у нас день предварительной подготовки, – встал я со стула.
– А вот авиагруппа летает. И погода отличная, – намекнул Андрей Викторович.
– Мы по своему плану.
– Пожалуйста. Если что-то у вас появится, дайте знать, – моментально Бурченко сменил возмущение на спокойствие и отвернулся к иллюминатору.
Странно у нас разговор закончился. Я даже не успел додумать, зачем американцам такие сложности.
Хотели что-то разведать над Чёрным морем? Пускайте патрульные самолёты «Орион».
Есть нужда их прикрывать? Поднимите с базы Инджирлик в Турции Ф-16. Зачем фронтовой бомбардировщик Ф-111 тогда привлекать.
Перед тем как выйти из каюты, я остановился напротив двери. Бурченко звал меня для обсуждения «черноморского» вопроса. Меня же интересовал больше «средиземноморский». Летать и выполнять задания, зная, что кто-то сливает американцам информацию, весьма сложно.
– Андрей Викторович, так мы и не услышали вашего мнения по поводу перехвата меня и Морозова в районе Крита. Что вы думаете по поводу версии об утечке информации?
– Утечка не рассматривается. На корабле истинную задачу знали только Граблин и я. Заранее никто не знал её.
На Московское руководство намекает Бурченко. Им ничего не предъявишь в данной ситуации. Слишком они далеко.
– А командование эскадры и корабля в частности?
– В наши дела они не вовлечены. Для них это были плановые полёты. Вас даже не видели на индикаторах. Только постоянные помехи, – тихо сказал Бурченко, доставая очередную сигарету.
– Значит, хорошо у нас комплекс работал. Мы его в список испытаний включили чуть ли не последним, – подметил я.
– Успешно опробовали изделие. Так держать!
На пути в каюту меня перехватил Ребров. Лицо у него было красное, скулы тряслись и дышал он, как бык в брачный период. Ему нужно было со мной что-то обсудить, да только всё не получалось. Каждого проходящего мимо нас матроса или мичмана, он удостаивал искромётной фразой.
Вот и попался ему один из старших матросов.
– Где ботинки? Зашей, значит, раз порвались. Руки покажи, откуда растут? – спросил он у невысокого старшего матроса, пробегавшего мимо нас в тапках.
– Вот… тут начало, – показал на плечи Реброва старший матрос.
– Это у меня отсюда руки начинаются. А у тебя из другого места, раз ничего сделать не можешь! Из какого растут, показывать не хочу, боюсь оказаться правым. Бегом на свой сход!
– Есть, товарищ капитан перв…
– Это ты будешь у себя на флоте меня так называть. Полковник я для тебя. Быстро убежал!
Старший матрос исчез, сверкая голыми пятками. А я внимательно посмотрел на Гелия Вольфрамовича.
Начинаю думать, что зря на моего бывшего училищного комэску такой груз взвалил. Ещё и намекал большому начальству на его кандидатуру командира.